Читать книгу "Я хочу быть ветром... - Ронда Гарднер"

— Я, пожалуй, искупаюсь, — сказала Сара.

Она резко встала, подошла к бассейну и нырнула. Проплыв под водой, она вынырнула, а затем снова ушла под воду… и неожиданно наткнулась на Мартина. Захлебываясь, Сара пробкой выскочила на поверхность.

— Я хочу извиниться за свое идиотское замечание, — сказал он.

— Да ладно, ерунда какая, — сердито отмахнулась она и хотела уже отплыть, но Мартин схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.

— Я думаю, что вы во многом правы. Мне действительно надо было поддержать Брайана в его стремлениях или хотя бы сделать вид, что я его поддерживаю. Но мы живем в жестком мире, а рисование картиночек вряд ли позволит ему добиться положения в жизни.

— Рисование картиночек… У меня сложилось впечатление, что вы очень смутно себе представляете, чем именно Брайан собирается заниматься. Вряд ли он хочет делать карьеру в области изящных искусств. Как я поняла, его больше интересует коммерческое искусство, реклама. — Сара сама удивилась, с чего это она так распалилась. Она говорила вполне здравые вещи, но говорила с несколько неуместной горячностью.

Наверное, дело было в том, что Мартин стоял так близко… что он держал ее за плечи. И хотя вода была прохладной, Сару вдруг бросило в жар.

— Честное слово, не вижу разницы. — Мартин отпустил плечи женщины, взял ее за подбородок и слегка запрокинул ей голову.

Она знала, что следует отстраниться. Вежливо, но решительно. Чтобы Мартин понял: он нарушает границы ее личного пространства. Но как можно сдвинуться с места, если все тело охватила предательская слабость?

— Разница в том… — начала было Сара и осеклась, наткнувшись на его пристальный взгляд. — Может, продолжим этот разговор где-нибудь в другом месте? — пролепетала она.

— Где именно?

Он что, с ней заигрывает? Одна только мысль о такой возможности привела Сару в смятение.

— Я уже начинаю замерзать.

Мартин развернулся и направился к лесенке, чтобы вылезти из бассейна. Сара последовала за ним.

Нет, конечно, он с ней не заигрывал. Это она сама напридумывала себе всяких «ужасов». Последние шестнадцать лет Сара прожила как в вакууме, эмоциональном и физиологическом вакууме, который сама же себе и создала. Ее первый и последний опыт физической — и душевной, невесело усмехнулась про себя Сара, — близости с мужчиной закончился плачевно. Так что ничего удивительного не было в том, что Мартин Раффер взволновал ее. В конце концов, он был потрясающе привлекательным мужчиной. И то, как он иногда смотрел на нее… его вкрадчивый, проникновенный голос… способны были вскружить голову любой женщине. И особенно — женщине, которая уже столько лет не знала тепла и любви.

Сара уселась в шезлонг — в самый дальний от того, в котором устроился сам Мартин, — и попыталась сосредоточиться на мыслях о Линде. И о Найджеле. Воспоминания об этих двоих помогали ей держать себя в руках и сопротивляться тому волнению, которое охватывало Сару всякий раз, когда Мартин смотрел на нее.

— Насколько я поняла, Брайан вовсе не собирается запираться где-нибудь на чердаке и рисовать картиночки, как вы это называете. Но даже если и так, почему бы вам не уважать его выбор?

— Я думал, что эту тему мы исчерпали. — Мартин закинул руки за голову и закрыл глаза.

Сара взбесилась по-настоящему. Как же так получается: Мартин, человек умный и проницательный, не видит того, что лежит на поверхности? Что он нужен своему сыну?

— Если бы все стремились стать директорами крупных компаний, мир стал бы скучным.

— Не спорю. Кто-то должен и картины писать.

— Кто-то, но не ваш сын.

Мартин внимательно посмотрел на Сару, но взгляд его был холодным.

— Уж кто бы читал мне лекции, только не вы.

— То есть? — нахмурилась Сара.

— Вы обвиняете меня в том, что я пытаюсь заставить сына прожить ту жизнь, какую хотел бы прожить сам, но не прожил… Но ведь вы стремитесь к тому же.

— Я просто желаю добра своей дочери.

— Добра в вашем понимании.

Сара вдруг поймала себя на том, что изо всех сил вцепилась в подлокотники шезлонга. Хорошо, что те были не стеклянные, а то она бы точно их раздавила.

— Я в жизни не встречала такого, как вы… невозможного человека! — с яростью проговорила она. — А вы знаете, каково это, когда… Впрочем, откуда вам знать?

Сара и сама поразилась неизбывной горечи, которая звучала в ее голосе. Прошлое, со всей ее болью и грязью, навалилось на нее и погребло под собой точно горный обвал.

Мартин вскочил. Сара не успела понять, как это произошло: еще секунду назад он спокойно сидел в шезлонге и вот уже наклонился над ней, опершись руками о подлокотники ее кресла.

— Каково это, когда — что? — спросил он, и теперь в его голосе появилась странная горячность. — И снимите вы эти чертовы очки! Я хочу видеть ваши глаза, когда с вами разговариваю!

Затем сам снял с нее очки. Без них Сара почувствовала себя уязвимой и незащищенной, как рыба, которую вытащили из воды и бросили задыхаться на берегу.

Напряжение между ними было так велико, что в воздухе едва не вспыхивали искры.

— И все же признайтесь, что Брайану будет намного легче, чем Эллен.

— Я так не считаю. Наоборот, в каком-то смысле ему будет сложнее. Ему придется доказывать, что он сам по себе чего-то стоит. Сам! Ему еще придется учиться быть независимым и самостоятельным, а не полагаться на мои деньги, мои связи и положение. — Похоже, Мартин был вне себя.

— Вы просто не понимаете, — упрямо проговорила Сара, по-прежнему не решаясь посмотреть ему в глаза. Она боялась, что Мартин разглядит отчаянное томление и безудержное желание, которые скрывались за ее негодованием.

Он запустил руку ей в волосы и заставил повернуться лицом к нему.

— Вы тоже самая невозможная женщина из всех, кого я знаю, — проговорил он так тихо, что Сара с трудом разобрала слова. — И готовы на все, чтобы ваша дочь не совершила ошибок, которые вы сами совершили в свое время. Или просто убедили себя, что это были ошибки… Впрочем, речь сейчас не о том. Я просто хочу сказать, что вы не сможете защищать Эллен всю жизнь. И уж, конечно, не убережете от нее самой.

— Если вы мните себя великим психоаналитиком, то сильно заблуждаетесь на сей счет, мистер Раффер!

Сара и сама поняла, что сморозила глупость. А ведь она всегда считала себя женщиной широких взглядов. «Живи и давай жить другим» — таков был ее девиз. Как же так получилось, что она стала поучать Мартина Раффера? Тем более что сама уже начала сомневаться в том, правильно ли прожила свою жизнь?

Неужели это все из-за Найджела? Неужели он оставил в ее душе настолько глубокий след, что Сара шла на все, лишь бы только не пережить эту боль еще раз? Или в том, что она выбрала жизнь затворницы, виноват вовсе не Найджел, а она сама?