Читать книгу "Настоящее напряженное - Дейв Дункан"

– … – говорил коробейник, – еще один выкидыш. – Значит, всего выходит три. Так они, значит, пошли недавно в… и принесли… в жертву…

– Очень мудрое решение, – заметил Эдвард.

С обеих сторон виднелись иззубренные горные пики. Время от времени лес у дороги расступался и открывал прекрасный вид. Разумеется, Нагвейл представлял собой еще одну долину, окруженную горами. Она казалась уже, чем Суссвейл, но конца ее он не видел; хребты по сторонам уходили вперед, к горизонту, и терялись в дымке.

Он наслаждался дорогой, хотя разум подсказывал ему, что не стоило бы. Он предал маленькую Элиэль, которая была ему верным другом, которая спасла ему жизнь. Он оставил за собой целую вереницу мертвых друзей и возможных помощников: Волынку, Крейтона, Говера, Онику – не говоря уже о неизвестном пока количестве убитых врагов, с одним из которых он разделался лично.

По всем правилам ему полагалось бы погибнуть в Суссленде. Зэц ожидал его прибытия именно там, как и обещал «Филобийский Завет». Бог смерти расставил своих Жнецов так, чтобы Освободитель не избежал западни. Джулиус Крейтон и Говер Посланник погибли, но Эдвард спасся. Убийцы Зэца расставили ему новую западню, и на этот раз погибла Оника Мезон, но Эдвард снова спасся, несмотря на то что шансов у него на это не было. Тион, бог-покровитель Суссленда, неожиданно позволил ему уйти.

Его собственной заслуги в этом почти не было, но он бежал из Суссвейла. Он направлялся домой, на Родину. Через несколько недель он вернется в Англию и сможет сражаться за Короля и Отчизну – под вымышленным именем, разумеется, но, главное, вовремя, чтобы помочь разделаться с этими прусскими ублюдками. А Соседство станет ничем, разве что фантастическим воспоминанием, месяцем, выпавшим из его жизни.

Несколько паломников верхом на моа поднимались им навстречу – не спеша, чтобы поберечь силы своих животных. Не прерывая беседы, они весело помахали встречным путникам. Они явно не заметили ничего странного в этих двоих. Возможно, они не заметили и того, как необычно пристально вглядывался тот, что помоложе, в их скакунов.

В свою очередь, Эдвард удивлялся, как быстро он свыкся с существованием созданий, обладавших мехом и копытами и все же напоминавших птиц. Меньше чем за две недели он привык и к другим странностям Соседства. Это было потрясающее место. Возможно, когда-нибудь, когда кончится война, он попробует вернуться, чтобы познакомиться с ним получше или даже исполнить одно-два пророчества.

– … – торжествующе объявил Гоатоф, – родила мальчишку! Назвала его… в честь!..

– Хвала богам!

Алые и бронзовые соцветия лесных лиан наполняли воздух резкими ароматами, а щебечущие птицы порхали меж деревьев – пернатые и мохнатые, ибо в Соседстве несть числа двуногим видам.

Только раз, где-то на самом верху перевала, Эдвард ощутил знакомое чувство виртуальности, но очень слабое. Там стояла древняя замшелая молельня – неровные стены, окружавшие полуразрушенное временем и непогодой изваяние женщины, должно быть, одну из ипостасей Эльтианы, Владычицы. Его спутник задержался, чтобы вознести молитву; Эдвард старался держаться подальше от изваяния, хотя сомневался, чтобы на столь слабом узле обитало какое-нибудь божество. Дальше они продолжали свой путь без помех.

Накануне он остановился на ночь на одинокой ферме в горах и предложил отработать несколько часов в обмен на ужин и кров. Он нарубил дров и подоил коз. Он натер волдыри на руках, и его несколько раз лягнули, но он чувствовал себя совершенно счастливым. Еда была вкусной и сытной, а мягкое сено – благоуханным. Старшая дочь хозяина предлагала ему больше, чем того требовало простое гостеприимство, и слегка надулась, когда от ее услуг отказались, но во всех остальных отношениях все обошлось. Харизма пришельца снимала изрядную часть проблем; молодость и честный труд обеспечили ему отдых и покой.

Да, со времени отъезда из Парижа он пережил две любопытные недели.

– …таргианцы, – буркнул коробейник. – …в Наршленд как… во время гона!

– Чертовы ублюдки, – согласился Эдвард.

Между Джоалией и Таргией назревала война, но от этой войны он должен был держаться подальше. Увы, возраст у него был самый подходящий для того, чтобы ему сунули в руку копье и поставили в строй. Интересно, подумал он, на кого шпионит Гоатоф? Впрочем, вскоре стало ясно, что и Гоатоф то же самое думает о нем, ибо тот начал ткать сеть наводящих вопросов.

Ох, черт, насколько велик соблазн сказать правду! «Я Освободитель, о котором в „Филобийском Завете“ написано, что он убьет Смерть. Я пришелец в этом мире. Когда я спущусь в Соналби, я найду агента Службы, состоящей из пришельцев. Они отправят меня домой. Еще через две-три недели я буду в Англии. Англия находится на Земле. Да, на Земле. Да, всего пару недель я не знал о существовании Соседства. Еще вопросы есть?»

Нет, так не пойдет. Вместо этого Эдвард объяснил, что он книжник из Ринуленда – вейла, расположенного достаточно далеко от этих мест, чтобы объяснить выговор и незнание географии.

Война Джоалии с Таргией – это всего лишь одна война. Есть и другая, куда более древняя, в которую он тоже не должен ввязываться. При всей своей одиозности Тион все же не настолько мерзок, как остальные в Палате – Зэц и его союзники. Судя по всему, Тион затеял заговор против других членов Пентатеона – Прародителя, Мужа, Владычицы, Девы. В этом и состояла Большая Игра, в которую играли пришельцы, дабы развеять скуку бессмертия. Каким бы порочным он ни был, но Покровитель искусств не использовал убийства для пополнения своего запаса маны. К тому же он вроде бы держал своих подчиненных под контролем. Совершенно очевидно, он не состоял членом Палаты, иначе он ни за что бы не позволил Освободителю отправиться дальше, навстречу предсказанной судьбе. Может, он не одобряет Зэца из этических соображений или его просто не устраивает собственное зыбкое положение в Большой Игре?

Война Службы с Палатой – третья война. Где-то в каком-то месте, носящем название Олимп, организация, которую разыскивал Эдвард, пыталась что-то сделать с вопиющей несправедливостью господствующей религии, чем хоть немного облегчить положение угнетенного, запуганного населения. Новый вариант Бремени Белого Человека. Его отец сочувствовал этому, а все, что поддерживал отец, заслуживало поддержки и со стороны Эдварда.

Но и эта война не его, что бы там ни предсказывал «Завет». Его долг – сражаться в четвертой войне.

Он не должен – просто не может – остаться здесь, играть роль миссионера в этом чуждом ему мире, пока друзья его гибнут за Англию. Казалось, он так и слышит голос Алисы, нашептывающий: «Романтически настроенный идеалист с горящими глазами». Он усмехнулся. Что ж, придется побыть пока идеалистом!

Поворот дороги – и перед ним опять долина, обрамленная скалистыми склонами. Просто дух захватывает! Блеснула речная гладь.

– Тоже Суссуотер? – спросил он.

– Нагуотер, – нахмурился коробейник.