Читать книгу "Аномальная зона - Сергей Зверев"

Я катился к скале, где была припаркована моя машина. Воюющим было не до меня. Выжившие с торжествующими криками разбегались. Повсюду валялись тела. Раненые, мертвые... Стелился дым. Я откатывался все дальше. Автомат где-то потерял, схватился за кобуру – а кобуры-то и нет! Оставил в пультовой вместе со «стечкиным», когда выворачивался наизнанку. Сунул руку в карман штанов, наткнулся на плоскую штуковину, похожую на портсигар. Привет от Филиппыча? А я уже удалил ее из памяти. Вытряхнул за неимением иного, ощупывая одной рукой (на коротком торце что-то вроде стеклышка для инфракрасного сигнала, на плоской части небольшое углубление, а в углублении выпуклость), припустил к машине. Тень метнулась наперерез от кузова припрятанного под скалой грузовичка.

– Стоять!

– Оперативный отдел! – крикнул я. – Свои, служивый!

Но этот парень не числился в штате «заведения тюремного типа». Автомат в его руках подпрыгнул.

– Луговой?

Лицо визави укутывал полумрак. Голос был незнаком. Да мало ли их бегает – кто знает меня и кого не знаю я.

– Был приказ задержать вас, Луговой, мне очень жаль... – Голос автоматчика дрожал, как перетянутая струна, того и гляди, лопнет.

– Спасибо, мне уже доложили, – буркнул я, падая ему под ноги. Выстрел прогремел, а я уже выворачивал ему ногу. Бросок, локтем в сплетение, кувырок… Где там моя машина? Я даже дверцу распахнуть не успел. Двое выросли под носом – вдруг как в сказке. И откуда спрыгнули?

– Ни шагу, Луговой! Не заставляйте нас стрелять!

Не мог я дотянуться до них кулаками. Дистанцию держали, учили их. А у меня в руке если что и было, то только это – с углублением и рифленым стеклышком. Делать было нечего. Хоть посмеяться напоследок.

– Ладно, парни, сдаюсь, – сказал я убитым голосом. Направил в их сторону, не поднимая руки, это самое стеклышко и надавил на выпуклость в углублении.

Я думал, штука разряжена – судя по тому, что Корович остался жив. Но, может, от беготни там чего-то аккумулировалось, не знаю. Пространство озарилось голубоватым мерцанием. Это было красиво, необычно, как-то даже... празднично. И настолько ярко, что защипало в глазах и дыхание перехватило. Двое попадали без лишних вопросов. Лежали у меня под ногами, изумленные, мелко подрагивали, как-то квело шевелили конечностями. Парализованные, сообразил я. Штуковина вроде шокера, ну, может быть, слегка усовершенствованная, стреляющая непонятно чем и имеющая приличную поражающую дистанцию. Ничего магического. Просто не сталкивался я с такими штуками. Прогресс, конечно, шагает, но... все равно это было за гранью понимания. Разумеется, я протянул резину – ведь это было так странно...

Дым у «приемного покоя» уже развеялся, стреляли в отдалении – небольшой группе заключенных удалось вырваться. Ко мне бежали. Я вспомнил, где нахожусь, и кинулся к машине. Очередь разбила ветровое стекло, я отпрянул. Штуковина вылетела из дрогнувшей руки. Я бросился ее ловить... и запрыгал какую-то сумасшедшую польку, когда пули застучали под ногами. Что важнее – жизнь или штуковина? Я рыбкой влетел в открытую дверцу (хорошо, что не запер, как-то не принято обкрадывать и угонять машины в Каратае), повернул ключ. А дальше было, как в безвкусном боевике. Я выкатился с парковки задним ходом, при развороте, как настоящая блондинка, зацепил две машины, отлетело боковое зерцало. Дорогу подрезало развесистое дерево – единственное украшение тюремного двора. Потом скала метнулась наперерез, имея намерение меня задержать. Но скала была неповоротливая, от нее я ушел. Сполз с сиденья, ехал «восьмерками», чтобы не попали по колесам. Кто-то метался перед машиной в «вовремя» включенном дальнем свете. Удар – и тело кубарем покатилось...

Нахальства в эту ночь мне было не занимать. Через две минуты я остановился у закрытого шлагбаума. Служивые метались вокруг него кругами, не зная, что делать. Стрельба в отдалении то стихала, то вновь разгоралась. Они кому-то звонили из будки, ругались. Обычный русский бардак.

– Отворяй калитку! – проорал я из машины. – Оперативный отдел! Особое распоряжение полковника Челобая! Живо, военные, живо, а то в кутузку у меня загремите! И отзвонитесь на другие посты, чтобы пропускали без волокиты!

Они открыли шлагбаум – ничего удивительного, что им не сообщили о бегающем на свободе опасном злоумышленнике. «А ведь действительно опасный, – проникся я к себе невольным уважением, – вон какой разгром учинил. Теперь развалятся десятки дел, порвутся сотни ниточек, и в сложной следственной системе на многие месяцы воцарится мрак! А все из-за того, что я хотел по душам поговорить с двурушником Плюгачом. Впрочем, о покойных лучше никак...»

Небо на востоке уже светлело, когда я смял капотом усыпанный «снежными» шарами соцветий бульденеж – особую гордость Степана (действительно, очень красиво) и побежал к черному ходу. По дому все еще плавал запах алкоголя. Три часа прошло – а кажется, целая жизнь! Степана я поднял относительно быстро, кинулся в спальню, затряс Анюту. Она стонала: «Развоплотись, Луговой...», отбивалась ногами, а когда я предпринял попытку стащить ее с кровати, ушла в глухую оборону и стала наносить короткие, но чувствительные контрудары.

– Просыпайся, Соколова, – рычал я, – все пропало! Меня ищут! Я идиот!

Она проснулась:

– Ты прикалываешься или реально идиот?

– Вставай! – возопил я. – Две минуты на сборы! Хотела веселой разнообразной жизни? Вот, пожалуйста!

Она схватилась за голову, стала орать, что так и знала, что этим кончится, что я не могу без неприятностей, что теперь по моей милости она попадет-таки в рабство. Ну, куда я ее тащу в такую рань?! Из теплого обжитого дома, где так хорошо, уютно, есть еда, телевизор, любимый уютный беспорядок... Ох, уж эта пресловутая женская алогичность!

– Знаешь, дорогая, – я довольно бесцеремонно встряхнул ее, – я тебя, конечно, люблю, но не за привычку орать дурным голосом. Поверь, мы в заднице. Я натворил таких дел, что меня и колесовать мало. Минута на сборы. Время пошло. Бери только нужное, теплое, немаркое, прочное.

– Да у меня даже чемодана нет! – заплакала она.

– А ты смекалку прояви!

Я оставил ее одну, побежал на кухню, вытащил из шкафчика с вещами специальный «тревожный» рюкзачок и принялся запихивать в него продукты из холодильника. Сыр, колбаса от омского производителя, вакуумная упаковка с ветчиной, в которой Анюта проковыряла дырочку, проверяя – испортится, не испортится... Даже брикеты с замороженной печенью сверху бросил и утрамбовал – чем не еда? В каморке под лестницей раздавался «топор дровосека» – Степан лихорадочно готовился к переезду. Хоть с коротышкой проблем не будет. Я кинулся в спальню – как там моя копуша? Со смекалкой у Анюты было в норме – сорвала штору с окна, расстелила на кровати и бросала на нее горы вещей – по моему глубокому убеждению, процентов на девяносто в тайге бесполезных. А сама не переоделась! Красовалась тут в отчаянном мини, в котором зажигала на «дискотеке» со Степаном...

– Господи, господи... – бормотала она, прыгая от шкатулки к шкатулке. – Где мое колье из кораллов? Где мой любимый серебряный гарнитур?..