Читать книгу "Записки нечаянного богача - Donteven"

улей, а то и вся пасека сразу — чистый мед.

Надя ушла в душ, бросив через плечо, что не те тарелки не на том столе не так стоят. В эти моменты искренне радуюсь за нее, что я на четверть белорус — они рекордсмены по долготерпению. Об этом даже анекдоты есть. Был бы какой-нибудь кабардой — давно убил бы. Хотя, скорее, просто никогда бы не пошел с ней в ЗАГС.

Пока она плескалась, из комнаты выполз еще один Кузя: растрепанная и заспанная Аня подкралась как привидение, совершенно бесшумно, и обняла меня за ногу. Помню, как она сделала это впервые. Я тогда чудом остановил сковородку в паре сантиметров от светлой головы. Нельзя так пугать по утрам отцов-кулинаров.

-Доброе утро, пап! А сметана есть? - уточняющие вопросы по утрам я люблю гораздо больше огульной критики.

-Конечно, солнышко. И с сахарком. И с вареньем. Сейчас мама выйдет — почистишь зубы, умоешься, и приходи проверять.

-Дай! - это наш с дочерью секретный секрет. Ей было года три, когда я научил ее переворачивать блины подбрасыванием. С тех пор нас за это ругает мама, когда видит. Потому что сама так не умеет. И блины с тех пор приходится жарить на двух сковородах: одна «взрослая» чугунная, а вторая — тонкая, импортная, щадящего диаметра. Аня влезла на пододвинутую табуретку, со знанием дела резко потрясла сковородку в горизонтальной плоскости, а затем сделала отточенное круговое движение в плоскости вертикальной. Блин, совершив нужный переворот, улегся румяной стороной вверх. Пара легких движений детской кисти — и он лежит идеально по центру сковороды. Донельзя довольный и гордый собою ребенок с широкой улыбкой на заспанном, неумытом еще лице сползает с табуретки. Ради этого можно многое потерпеть, да.

Внезапно зазвонил телефон. На экране высветилось: «Мама». Неожиданно. Обычно мама пишет в мессенджере два-три раза в неделю, причем почти всегда сообщение начинается с пометки: «часто пересылаемое». Такие я, каюсь, не открываю, отвечая «пальцем вверх» или «сердечком». А тут — суббота, девятый час и звонок. Нам, интровертам с богатой фантазией, такое решительно противопоказано.

-Дима! Мне в дверь звонят мошенники! Они говорят, что я выиграла машину, и нужно спуститься вниз и где-то расписаться! - мама частила так, что все пулеметы завидовали черной завистью. Обычно она говорила значительно медленнее, используя вводные и междометия. Видимо, была и вправду взволнована.

-Дима, помнишь, одиннадцать лет назад мне звонили, и говорили, что я выиграла Ладу Калину синего цвета? Ты еще тогда кому-то позвонил, и их всех арестовали? Кому ты звонил? Они освободились и пришли мне отомстить! - а я-то думал, в кого у меня такая богатая фантазия и хорошая память? Вот вам, пожалуйста!

-Дима, Петя спит, я боюсь его будить, он поздно пришел, - продолжала мама, явно не планируя брать паузу даже чтобы перевести дыхание. Надо было спасать. Ситуацию, ее и меня.

-Поздно или недавно? - пробно забросил я якорь в поток маминого сознания.

-Недавно. В начале седьмого. Что делать, Дима? - вроде клюнуло, но так просто остановить маму было невозможно. Как там было в песне Наива - «инерция — страшная вещь»?

-Петьку не буди. Людям открой дверь. Спустись к подъезду. Получи ключи от машины. Распишись, где скажут. И поднимись обратно. Если хочешь — можешь говорить со мной в это время, я никуда не спешу пока, - от моего голоса заскучал бы даже метроном.

-Дима, это же жулики! - уверенности уже меньше, мы на правильном пути.

-Нет. Это мой подарок. Иди и получи. Потом позвонишь. - если истерику нельзя возглавить — ее пора прекращать. В трубке что-то икнуло, булькнуло и звякнуло ключами. Уверенный голос поздоровался с мамой, пожелал доброго утра и пригласил пойти посмотреть новую машину. Я с тревогой ждал звуков «Ах» и падающего тела, но их не прозвучало. Вызов прервался.

Надо, видимо, набрать Сереге. Он же вчера про пару дней говорил что-то? Я посмотрел на экран. Там были значки непрочитанных сообщений в мессенджере. На сердце затяжелело. Я макнул свернутый блин в сметану. Никогда себе такого не позволяю — обычно начинаю завтракать, когда семья собралась за столом. Ну, дамская ее часть, точнее. Антона по утрам к столу ждать — до обеда не жравши остаться. Сообщения оказались от абонентов «Лорд» и «номер не определен». Я начал с последнего. Хорошо, успел блин навернуть — а то что-то аппетит пропал. Текст сообщал мне: «Дмитрий Михайлович, просьба позвонить мне по данному номеру. Петров.». Молодец, полковник. Когда научусь звонить на «номер не определен» - тогда и пообщаемся. Я свернул и макнул в сметану второй блин. Ломать стереотипы — так все сразу.

Второе сообщение, от Сереги, было следующим: «Машины будут к утру, поступления на счет начнутся с 5 августа, страховки в бардачке». Лаконично. Время доставки сообщения — половина второго. Тяжкая жизнь у финансовых поверенных, или как их там правильно называют?

На кухню вошли девочки, расселись и принялись уничтожать блины. Я был несказанно благодарен им за тишину — мысли в голове колотились, как рыбы в тазу. Беспорядочно, но крайне энергично. В это время позвонили уже в дверь. Четыре недоуменных глаза над торчащими изо рта блинами как бы спрашивали: «Папа, что это?». Папа пошел открывать дверь, тяготясь самыми черными предчувствиями.

На пороге стоял подтянутый молодой человек в костюме и при галстуке. В субботу в десятом часу утра в рабочем районе на окраине столицы без когнитивного диссонанса такого, думаю, можно увидеть только в морге, лежачего. Этот же был вертикальный и буквально исходил энергией:

-Дмитрий Михайлович? Доброе утро! Когда будет удобно принять автомобиль? - мой давешний утренний сладкий тон по сравнению с его профессиональным проигрывал всухую.

-Где? - это все, что смог родить мой ум, разогретый всего двумя блинами.

-Внизу, прямо у подъезда. Надежда Сергеевна сможет выйти? Будет лучше, если документы она подпишет лично, - не снижал оборотов тип в галстуке.

Надежда Сергеевна, босая и с полотенцем на голове, стояла в шаге от меня, за стеночкой, но энергичному была не видна. Наверное, к лучшему. Я и сам никогда не видел у нее такого размаха глаз и рта одновременно. Вспомнив вчерашние заветы Ланевского, выдал монотонным скучающим голосом:

-Мы с Надеждой Сергеевной будем в течение четверти часа, спасибо, - и потянул дверь на себя. Закрывая, я слышал, как он рванул вниз по ступенькам, игнорируя лифт.

Закрыв дверь, я развернулся. «Час расплаты» - почему-то пробурчал внутренний скептик.