Читать книгу "Этот русский рок-н-ролл - Александр Рыжков / Тарантино"

твои глаза. Этого для первой беседы достаточно.

Лысый полковник откинулся в кресле и ослабил ворот сорочки.

- Ещё один, но исключительный вопрос, - серые глаза прожигали в собеседнике дыру. - Зачем? Где твоя мотивация?

Индеец перестал дышать. Молчал, не отводя взгляд. А потом медленно набрал воздух и сказал:

- Когда придёт мой час... Хочу в смерти обрести, а не терять.

- Hәр нәрсәгә Аллаһ теләге белән керә, - татарин закончил и ослабил хватку. - Выдыхай!

На столе появилась початая бутылка «Белуги» и «мухинская» стопка, которая наполнилась до краёв.

- Выдыхай! - повторил полковник и пододвинул водку к Индейцу.

Тот выпил и уставился на бутылку.

- Я возьму?

- Можно, - татарские губы изобразили улыбку. - Сегодня можно.

- Благодарю, гражданин полковник.

- Товарищ полковник.

Конвой уже ждал арестанта, когда тот услышал спиной:

- Сынок!

Он замер в пол оборота у самой двери, придерживая оттопыренный карман.

- Не желаешь Родине послужить? Она нуждается...

На столе ПКТ Индейца дожидались несколько контейнеров кулинарии из супермаркета, маринованные корнишоны и рюмка-лафитник.

«Душевный подгон! А вилки всё-таки нет, только ложка...»

Под лафитником томилась короткая записка:

«От всей души».

***

- И что ты решил?

- В прошлый раз вы говорили о Родине, которая нуждается... Что я должен делать?

- То же самое, что ты делал в Донецке, - татарин курил, виртуозно пуская кольца. - Только теперь будешь делать это в Москве и во благо Родины.

Прошли только сутки, вчерашняя беседа ещё не перебродила в индейской голове, хорошо было бы потянуть с ответом и подумать. Но полковник, поминутно глядевший на часы, не хворал чрезмерным великодушием.

- А если не желаю?.. Если я скажу слово «нет»?

- Тогда я буду сожалеть, - татарин почесал сигаретным фильтром кончик носа, - о твоём загубленном таланте и своём потерянном времени. Сам посуди. Наш отдел начинал «крутить» тебя, как возможного агента... конкурентов. Результат - нулевой.

Морщинистое лицо скривилось в клубах дыма, потом прокашлялось и продолжило.

- Ты пойми, я же государев человек! У меня - должностная инструкция. А на тебе... Сколько на тебе душ? Полтора десятка? Выходит, я обязан вернуть тебя туда, откуда взял и передать в руки местной прокуратуры. А там... Южнорусское кумовство и, притом, не устаканенное. Осерчают, гусями шипеть начнут... Дыбу выкатят... Душегуба-то мытарить - слаще дела не сыскать… И токмо опосля - суд. Сколько за подобное по вашему УК тебе светит? До «высшей»?

В кармане татарина проснулся мобильный телефон. Классический рингтон пел мягко, без керамического дребезга.

«Кнопочный Vertu... Роскошь старовера».

Одинокая поперечная флейта выдала серию вкрадчивых стаккато и задышала лигами. Красиво...

- Да. Да... Придержи его, пятнадцать минут. Да, давай, - полковник говорил с кем-то, брезгливо морща лоб.

В индейской груди снова загудел паскудный камень. Арестант восседал в кресле прямо, не шевелясь, только моргал.

- Теперь ты, - полковник убрал телефон в карман и развернул багровое лицо к Индейцу. - Вряд ли ты там до суда доживёшь... При местном-то колорите.

- Лучше бы сразу закопали.

- Обязательно закопают. Всех нас, рано или поздно. А некоторых даже сожгут. Но пока мы дышим, вот тебе мое предложение: новая жизнь, новые смыслы, новое имя, новые деньги.

Полковник встал из-за стола и, сделав несколько шагов, застыл над робой арестанта.

- Пора переходить на новую орбиту.

Всё это Индеец внимал, глядя в пол.

- Я не знаю. Не могу, не разобравшись, - сказал он, поднимая взгляд на лысую голову.

- Собак любишь? - каменные пальцы достали новую сигарету. - Все собаки делятся на пищевиков и не пищевиков. Пищевикам достаточно вкусняшки. У не пищевиков мотивация сложнее, например, у алабая. У меня принцип - не работать с простыми мотивациями. Хочешь разобраться - разберёшься, это я гарантирую.

Какое - то время полковник и арестант молчали, глядя друг другу в глаза. Потом жёсткое лицо смягчилось полуулыбкой.

- Ну?.. Так что ты решил?

«... А может и к лучшему... Назвался груздём - полезай... Х*ли думать, прыгать надо! Так-то, дружок...»

Незашнурованные мысли тащились волоком, словно ядро на цепи кандальника. «Гулочка» - на посошок.

Два дня его никто не трогал, а вечером третьего - приехал Асхатович, дабы лично дать инструктаж.

- Только, давай так. Если решил «включить заднюю», или «гнать дурку», начинай здесь. Мы оперативно сварганим рапорт о том, что «мститель» на Волге - шизоид, опи*дюлим, спеленаем, погрузим. Сутки, и ты - в Донецке. Разбирайся там сам. Если же станешь «ломать клоуна» под воротами «девятки», то - без вариантов.

- Закопаете?

- Сожжём, - полковничья улыбка недобро скривила жёсткие губы, - у нас даже крематор есть.

- Для утилизации трупов домашних животных?

- Вроде того.

***

«Девяткой» Асхатович называл резиденцию «три-девять». «Девятка» – это порядковый номер. То есть предполагалось, что их ещё, как минимум, восемь. «Тройка» в начале - принадлежность к Третьему Главному управлению КГБ СССР. Контрразведка. Наследие прошлого.

«Три полста первый» стянул «трафаретную» через голову, оставшись в одной футболке. Без робы дышалось легче, хоть и зябко: всё же Москва и середина апреля. Но лучше так, день-то особый! Даже браслеты обняли запястья паче любезно... Конвой прибыл во двор, где и оставил Индейца возле чёрного минивэна с чёрными же, глухими стёклами. Внутри скучали парни в балаклавах. Быть может, это те самые, которые приняли его в Донецке... Как знать... Ехали молча, нудно, часа два. Где-то в глуши, на северо-востоке, Vito остановился перед тёмно-зелёными воротами.

- Коробочка, ответьте девятке, - зашипела радиосвязь.

- Коробочка, Опанас, - пресно выдохнул водитель.

Реле щелкнуло и сдвижные ворота поползли куда-то в сторону, внутрь кирпичного забора. Бусик проехал немного и замер перед железной стеной - ещё одними воротами, только синими. Те же, что позади - захлопнулись и заблокировали машину в некоем «шлюзе». Слева и справа затопали берцы - Vito окружало отделение с автоматами, при полной «броне». Пассажиры минивэна подняли балаклавы, опустили стёкла, предъявили документы. Кинолог с ретривером «отработал» дверные карты, а человека