Читать книгу "Сказки старого Вильнюса II - Макс Фрай"

Как, как. Обычный сбой программы, нашел чему удивляться.

Однако новости были переполнены поучительными сведениями о взятии этой чертовой Бастилии, случившемся якобы ровно двести двадцать три года назад. Кроме этого, по уверениям всезнающего Интернета, в Кёльне начинался ежегодный праздник фейерверков,[15]в Венеции — первый день Festa del Redentore,[16]а в мадагаскарском городе Махадзанга проходила ежегодная церемония омовения реликвий королей Буйна.[17]Все эти события имели наглость датироваться четырнадцатым июля, а вовсе не вторым сентября.

Пробормотал: «Ничего не понимаю». Прозрачное отражение в стекле древнего буфета таращилось на происходящее с идиотской улыбкой. Душа ликовала, не дожидаясь команды растерянного разума. Оно и правильно, ничего путного тот все равно не присоветует. Скорее всего, больше никогда.

В этот момент звякнул телефон — время принимать лекарства. На всякий случай проверил дату и там. Четырнадцатое июля, точка. Почему-то рассмеялся.

Подумал: «Я сошел с ума».

Подумал: «It finally happened»[18]— и невольно улыбнулся цитате.

Подумал: «В моем положении это, пожалуй, следует считать удачей».

Подумал: «Стоп. А ну-ка. Какого числа у нас заключен договор аренды?»

Хороший вопрос.

Достал из шкафа документы, подписанные первым сентября две тысячи двенадцатого года. Та же дата стояла на банковской квитанции о переводе. Это, совершенно верно, было вчера. Хотя, если верить календарям, произойдет только полтора месяца спустя. Ну и дела.

Подумал: «Выходит, я живу тут нелегально? Вот это номер. Какое счастье, что хозяева за границей. А соседям, надеюсь, все равно».

Подумал: «Четырнадцатого июля я вообще-то был в больнице. Получается, я вот прямо сейчас там лежу? И это у меня такие галлюцинации? Вообще-то можно было бы подобрать что-то более экзотическое — да вот хотя бы участие в церемонии омовения королевских реликвий. Впрочем, и так неплохо».

Подумал: «Теоретически можно позвонить в больницу и проверить, лежу ли я там. Вот будет номер, если меня тут же позовут к телефону».

Подумал: «Ну уж нет. Никаких расследований. Желаю спокойно галлюцинировать дальше. Без потрясений и тревог. Имею полное право».

Подумал: «Надо бы выйти, посмотреть, какое число творится на улице. И что там вообще происходит. Вдруг для меня припасен какой-нибудь особо приятный бред. А я сижу дома как дурак».

По лестнице бежал вприпрыжку. Вышел из подъезда на улицу Палангос, повертел головой по сторонам: куда теперь?

Свернул направо.

В первом же киоске купил газету на русском языке. Номер был датирован двенадцатым июля. Что вполне логично, поскольку газета оказалась не ежедневной, а еженедельной. Тогда зачем-то купил еще одну, литовскую — ни слова не понятно, зато точно сегодняшняя. То есть за четырнадцатое июля. На фоне последних событий слово «сегодняшняя» звучало как форменное издевательство, но почему-то все равно успокаивало.

На всякий случай спросил у очень юной толстой барышни с дредами, рассевшейся прямо на тротуаре:

— Какое сегодня число?

— Четырнадцатое, — флегматично ответила она, совершенно не удивившись вопросу. И сладко, с хрустом зевнула, не прикрыв рот. В языке сверкнула бирюзовая сережка в форме цветка незабудки.

Подумал: «Как во сне. Вроде бы ничего особенного не происходит, но при этом все отчетливо странно: девушка с голубым цветком во рту, газета на непонятном языке, омовение реликвий королей Буйна, четырнадцатое июля наступает сразу после первого сентября. Хороший, добротно сработанный, совершенно не страшный сон. Пусть продолжается, раз так».

Как во сне было и потом, до самого позднего вечера. Вроде бы просто умеренно жаркий летний день в небольшом городе, почти опустевшем по случаю выходных, но путаница с датами придавала особый смысл всякому пустяковому событию, случайному жесту, на ветер брошенному слову.

«Пошло дело!» — сообщал своему спутнику крепкий седой мужчина, и сердце не только пело, но и натурально плясало от его оптимизма.

«Оставайся тут», — строго говорила по телефону высокая женщина, и невольно кивал, соглашаясь — конечно останусь, куда я теперь от вас.

«У тебя есть время!» — громко кричал рыжий мальчишка кому-то на другой стороне улицы, и поди не прими это на свой счет сейчас, когда снова стало казаться, будто время действительно есть. Целых полтора лишних месяца последнего лета.

Какая немыслимая роскошь.

Когда вернулся домой, осознал, что так толком и не разглядел город. Не понял даже, какой он — красивый, или нет. Много ли старинных зданий? Наверное, много, но это — предположение, а не воспоминание. Вообще почти ничего не запомнил, кроме лабиринтов уличных кафе, бесчисленных цветочных клумб и разноязыкого говора. И еще седобородого старика, певшего на пешеходной улице русский романс, не то путая, не то сознательно переделывая слова на свой лад: «Очи черные, очи страстные, очи красные и прекрасные». И другого старика с банкой черники, то и дело бросающего ягоды через плечо, словно кто-то невидимый вот прямо сейчас уводит его в дремучий лес и надо отмечать дорогу, чтобы вернуться. И двух монахов в светло-серых одеяниях, крутивших скакалку, через которую прыгала маленькая девочка в белом платье. И мужчину в шортах, чей голый торс был выкрашен в зеленый цвет, а на круглом животе каким-то чудом держалось большое красное перо. И другого мужчину — сутулого, со скорбно поджатыми губами, в наглухо застегнутом черном костюме, из кармана которого раздавался громкий, заливистый хохот. И двух пожилых дам с непроницаемо строгими лицами — эти, усевшись прямо на краю тротуара, старательно выдували мыльные пузыри из специальных маленьких флаконов и внимательно следили за их полетом.

Укладываясь в постель, подумал: «Это была отличная галлюцинация. Вот бы и дальше в том же духе».

А больше ничего не успел подумать. Так устал от ходьбы и впечатлений, что заснул прежде, чем голова коснулась подушки.