Читать книгу "Свет любимых глаз - Лаура Дэниелз"

С другой стороны, Берта может не только не терзаться угрызениями совести, но, напротив, испытывать удовлетворение от того, что ее планы удались. В таком случае она еще более страшный человек, чем Люччи привыкла думать.

Однако, несмотря ни на что, ей хотелось верить, что Берта сожалеет о содеянном.

Разумеется, она ничего не сказала о своих мыслях Арни. Просто встала с кровати, наскоро причесалась перед зеркалом и позволила отвести себя в столовую.

8

Поздний ужин превратился для Люччи в тяжкое испытание. За столом, кроме них с Арни, собралось еще трое: Джим Картрайт, а также двое крепких парней, по‑видимому охранников, один постарше, другой помоложе — Макс и Рокки. Последнее являлось скорее кличкой, чем именем, но Люччи не было до этого никакого дела.

Правда, ей немного согрело душу теплое приветствие Джима Картрайта, с которым они были знакомы еще со времен свадьбы. Люччи даже почудилось в его глазах сочувствие, однако она не сомневалась, что стоит Арни приказать Джиму произвести в отношении нее какие‑либо действия — и тот не станет долго раздумывать.

Мужчины негромко обсуждали дела, стараясь не произносить ничего такого, что усугубило бы беспокойство Люччи. Та не участвовала в общей беседе — да и что она могла сказать? Ей удалось проглотить несколько ломтиков свиного рулета с черносливом, который она запила минеральной водой. От всего остального Люччи отказалась, а на пиццу вообще старалась не смотреть, но не из‑за того, что простецкая еда оскорбляла ее гастрономический вкус, — ведь, в конце концов, она итальянка! — а потому, что своим видом она порождала ассоциации, относившиеся к прежнему счастливому времени.

Вскоре Люччи встала из‑за стола.

— Прошу прощения, я вас покину. — Она взглянула на Арни. — Вернусь в спальню.

Тот кивнул.

— Приляг и попробуй уснуть.

В ее глазах промелькнуло сомнение.

— Уснуть? А если…

Поняв, о чем она думает, Арни быстро произнес:

— Если появятся какие‑нибудь новости, я тебя сразу разбужу. Так что укладывайся совершенно спокойно, дорогая, и ни о чем не беспокойся.

Дорогая! Люччи вскинула ресницы, пристально вглядываясь в его лицо… но в следующую минуту подавила вздох разочарования: разумеется, он произнес это нежное обращение в расчете на посторонних. Конечно, Джим Картрайт в курсе истинного положения дел, однако Макс и Роки — наверняка нет. Поэтому Арни и употребил поразившее Люччи слово.

Ах как давно он не называл ее дорогой всерьез!

Она вновь вспомнила те благодатные времена, и уголки ее губ непроизвольно приподнялись в улыбке.

Заметив это, Арни в свою очередь внимательно всмотрелся в лицо Люччи, однако, поймав его взгляд, она перестала улыбаться и в ее глазах возникла настороженность.

— Проводить тебя? — спросил он, кладя нож и вилку.

Она качнула головой.

— В этом нет необходимости. Продолжай ужинать… дорогой. — Последнее слово далось ей с трудом. Подкативший к горлу ком помешал произнести его как привычное, давно утратившее новизну супружеское обращение. Люччи выговорила это будто впервые.

Арни прищурился, но она уже повернулась уйти.

— Приятных сновидений, солнышко.

Вздрогнув, Люччи на миг застыла.

А вот это уже нечестно! — промчалось в ее голове. Вовсе незачем играть с такими интимными вещами.

Дело в том, что эту фразу Арни обычно произносил, когда она медленно погружалась в сон после бурных занятий любовью. Он целовал Люччи в висок и шептал: «Приятных сновидений, солнышко». После этого ей было очень уютно и спокойно засыпать.

Однако подобные нежности остались в прошлом и ворошить их не стоило.

Так и не взглянув на Арни, она направилась к выходу из столовой, и, пока шла, в ее мозгу вспыхивали упоительные, вызывающие чувство острой ностальгии образы.

Как они ласкали друг друга, оставаясь наедине! Страстно, исступленно, бесконечно… Целуя, стискивая, покусывая…

Даже сейчас, посреди непрекращающегося кошмара, в совершенно неподходящем месте, каковым была эта чужая столовая, да еще в присутствии посторонних, Люччи все равно испытала пусть слабый, но такой знакомый по прежним временам чувственный импульс.

Удивляясь себе, она поспешила скрыться в коридоре. Там, очутившись в тишине и полумраке — на стенах лишь слабо светились маленькие изящные плафоны ночного освещения, — она замедлила шаг и провела ладонью по лицу. Столько эмоций навалилось на нее в последнее время, и все такие разные… Ее и без того изматывало бесконечное нервное напряжение, а тут еще это!

Одной‑единственной фразой Арни пробудил в ней старательно пригашаемые эмоции. Как все некстати! — вздохнула Люччи. И в этот момент за ее спиной раздалось:

— Постой!

Она обернулась. Из столовой вышел и направился следом за ней Арни.

Приблизившись к Люччи, он неожиданно прижал ее спиной к стене, упершись ладонями в деревянные панели по обе стороны ее головы.

— Что ты… — начала было она, но Арни прошептал, обжигая ее дыханием:

— Меня все время мучает один вопрос!

— К‑какой? — ошеломленно выдавила Люччи, не зная, чего ожидать от внезапного натиска.

— Скажи, ты и его ласкала так же, как меня? И с ним испытывала такое же наслаждение?

В первое мгновение она не поняла сути вопроса. «Его», «с ним» — о ком речь? Но, когда Арни взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем по губам, все стало ясно.

Совершенно неожиданно для себя Люччи почувствовала, что краснеет. Она‑то думала, что давно избавилась от девичьей стыдливости. И что сейчас, по прошествии почти четырех лет, сумеет постоять за себя. Однако стоило Арни заговорить о прошлом, как ее тут же охватило смущение. Правда, он прикоснулся к ней, а, с ее точки зрения, это был запрещенный прием. Сам Арни, конечно, может думать иначе.

Его вопрос подразумевал отношения Люччи с Зигом, — или как там на самом деле его звали? — псевдоплемянником Берты. Она медленно покачала головой.

— Что? — спросил Арни, всматриваясь в ее глаза. — Не хочешь отвечать? Но ты представить себе не можешь, что я испытывал, представляя тебя в постели с тем субчиком! В ту минуту, когда я увидел вас целующимися… — он на секунду умолк, отчаянно пытаясь справиться с волнением, — мне показалось, что мое сердце остановилось. Ведь я обожал тебя! — Арни на миг закрыл глаза. — Да что там… я боготворил каждый твой жест, взгляд, звуки голоса. Я, слышишь, только я один мог обладать этим прелестным телом! — Чуть отстранившись, он обежал изящную фигуру Люччи взглядом. — Только мне можно было слушать все нежные, ласковые или дурашливые слова, которые ты произносила в постели.