Читать книгу "Миры Прота. Отчёт Прота на Ка-Пэкс - Джин Брюэр"

сократить расходы, а также другие проблемы, связанные с врачебной практикой, я с удовольствием осознал, что новый урожай клиницистов будет лучшим из когда-либо покинувших стены институтов. Возможно, из-за того, что большие испытания не для малодушных.

— Ещё какие-то претензии имеются? — спросил я. — Может, ты хотела о чём-то поговорить?

На самом деле меня больше всего интересовало, не возникло ли у неё проблем с её подопечными. Она подняла голову и посмотрела на меня.

— Я бы хотела узнать больше о проте.

— Ты имеешь в виду Роберта. Прот всего лишь вторичная личность.

— На собрании я узнала, что вы не можете достучаться до Роберта. Какие методы уже пробовали?

«Боже правый!» — подумал я. Она хочет помочь мне. Не знаю, как это воспринимать — как оскорбление или как комплимент. Но чем чёрт не шутит, может, она заметит то, что я пропустил. Я коротко рассказал ей о первом и втором «визите» прота, какого прогресса мы достигли (если достигли) за четыре беседы с момента его возвращения.

— Свисток в этот раз не сработал?

— Насколько я могу судить, нет. Роберт ещё глубже ушел в себя, чем семь лет назад.

— Но раньше свисток помогал его вытащить?

— Да.

— С гипнозом или без?

— Без. Это было постгипнотическое внушение.

— Вы пытались подуть в свисток, когда пациент был под гипнозом?

У меня отвисла челюсть. Затем я обжёг небо. Каким я был дураком! В 1995 году достучаться до Роба было намного легче, и я по ошибке считал, что в гипнозе нет необходимости и сегодня.

Не произнеся ни слова, Лаура опустила голову и вернулась к чтению статьи. Но её глаза были яснее, чем прежде, и я был почти уверен, что она улыбалась.

Лекция в четверг стала ещё одной катастрофой. Когда я сообщил, что прот не согласился участвовать в эксперименте с путешествиями на луче света, аудитория зашумела. Вспыхнула дискуссия (как будто я вообще отсутствовал) о том, доказывает ли отказ прота его человеческую природу. Когда я добился контроля над аудиторией и вернулся к рассказу о расстройствах пищевого поведения, отовсюду доносились шарканье, шелест бумаг, кашель и неизбежное: «А эта тема будет на экзамене?»

Я был уставшим и старался рассказать материал как можно быстрее. Как и раньше, мои мысли занимал прот и все нежелательные последствия, к которым всегда приводило его присутствие, хотя я слышал, что последний его визит в третье отделение имел заметный благотворный эффект. И Милтон тоже сильно изменился: не просто перестал шутить и балагурить на каждом шагу, жонглировать овощами и кататься на своём моноцикле[87], - он просто не мог продолжать этим заниматься, не мог вспомнить ни одной шутки. По мнению Бетти МакАллистер и других медсестёр, «Дядюшка Милти» был так же здоров, как они, и был готов к переводу в первое отделение.

А что насчёт Кассандры? Почему она стала более отрешённой, чем раньше, и как это связано с протом? Конечно, мои мысли в первую очередь фокусировались на Роберте. Я должен был снова его найти, даже если это потребует введения его «инопланетного» друга в гипнотический транс. Если и он не подействует, я планирую сымитировать события из его раннего детства, а затем резко вернуть в сознание тем или иным способом. Надеюсь только, что шок не станет для него ещё одним коротким замыканием.

Я снова не принёс чашу с фруктами. Хотел, чтобы прот почувствовал себя нервным и неуверенным. Он вошёл в мой кабинет, огляделся по сторонам, пожал плечами и сел в кресло.

— Как ты сегодня? — спросил я небрежно.

— Офигенно, — ответил прот немного демонстративно.

— Ты разговаривал с агентами ЦРУ сегодня?

— С?^/ сен ^ ор, я вижу цру на побережье[88].

— Что ты им сказал?

— Сказал, что для путешествия на луче света нужно использовать зеркала.

— Что ещё?

— Они интересовались, не объяснял ли я весь процесс зарубежным войскам.

— А ты?

— Я спросил: «Что ты имеешь в виду под „зарубежный“, белый человек?»

Я улыбнулся.

— И?

— Они потребовали подписать документ, в котором я даю обещание никому не рассказывать, как это делается.

— И ты подписал?

— Нет.

— Как они отреагировали?

— Предложили мне ценные бумаги.

Я не сдержался и фыркнул.

— Что-то еще?

— Попросили не покидать стен института.

— Ты согласился?

— Я сказал, что останусь до тридцать первого декабря. За исключением пары экскурсий.

— Как они прокомментировали твои планы?

— Пообещали следить за мной.

— Раз уж ты напомнил. Расскажи, пожалуйста, как ты выбрался из института незамеченным?

— Ты способен увидеть фотон?[89] — спросил прот со знакомой ухмылкой.

— Это то, из чего состоит свет, да?

— Более или менее.

— А ты способен пройти сквозь двери?

— Ты же знаешь, джин, что свет не может проникать сквозь двери.

— Означает ли это, что, если мы оставим тебя в комнате без окон, ты не сможешь из неё выбраться?

— Конечно же, нет. Я просто открою дверь и покину комнату.

— А что, если дверь будет заперта?

Прот покачал головой. Должно быть, для него я выглядел как самый тупой человек на Земле.

— Джино, на ЗЕМЛЕ нет замка, который я не смог бы открыть. Но если ты хочешь сыграть ещё в одну из своих детских игр…

— А что, если в комнате не будет дверей?

— Как я попаду внутрь, если в ней не будет дверей?

— Ну, мы можем построить стену вокруг тебя.

— И что удержит меня от побега, пока вы будете возводить стены?

— Мы можем… — но время шло, и я больше не мог тратить его на пустые разговоры.

— Ладно, забудь. Видишь то маленькое пятнышко на стене за моей спиной?

Прот пропел:

— Эта дрееевняя чёрная магия (пауза) околдоваааала меняя…. Один-два-три-четыре… — и погрузился в привычно глубокий гипнотический транс.

Я немного подождал, потом мягко произнёс:

— Роб, ты не мог бы выйти на минутку? Есть кое-что важное, что мне хотелось бы обсудить с тобой.

Ни малейшего признака, что Роберт меня услышал.

— Роб, думаю, мне известно, что тебя беспокоит. Что причиняет тебе столько страданий. Можно я расскажу об этом?

Роберт даже не шелохнулся. Но, конечно, он мог симулировать нужную реакцию в 1995 году. Как говорил старый учитель: «Если ничего не помогает, попробуй кувалду».

— Роб, я подозреваю, что над тобой могли издеваться в самый ранний период жизни, когда ты был совсем маленьким. Издеваться таким образом, о котором ты даже не помнишь, и это как-то связано с более поздними издевательствами дяди Дэйва и тёти Кэтрин. Это было что-то ужасное, и оно навсегда изменило твою жизнь, но что бы ни случилось