Читать книгу "Алло, милиция? Часть 3 - Анатолий Евгеньевич Матвиенко"

октябрьское и декабрьское, а также что новое обещано на январь. Про угрозы Баклана мочить любого, кто проболтается про автоклуб. Точь-в-точь как «первое правило бойцовского клуба». Нельзя никому говорить ни про бойцовский, ни про автогоночный клуб, даже с целью зазывания новых участников, «Баклан» всех находит сам.

— Входной билет дорогой — сто рублей. Минимальная ставка — тысяча. А выходного билета нет.

— Что это значит? — спросил Аркадий.

— То и значит. Один пацан, я его не знаю почти, хотел не прийти второй раз. Нашли повешенным в парке. Типа сам. Баклан спросил: кто ещё хочет?

Повисла тишина. Если про наглую ложь Егора о вербовочных поползновениях ЦРУ знал только Аркадий и, естественно, не брал близко к сердцу, то вероятность убийства только ради сокрытия криминальной схемы обогащения нагнала холодок тревоги.

— Хорошо. Я попрошу начальника управления уголовного розыска в городе поднять все материалы о висельниках за неделю, — веско пообещал Егор, словно Папаныч ходил у него в подчинённых. — Поищем твоего товарища, любителя адреналина и ночных гонок. Теперь давай остальных. И меня пока не интересует, кому из них продавал кокс. Или не только кокс? Товарищ майор, прошу обеспечить задержанного бумагой и ручкой. Нашему Льву Толстому есть что написать.

Аркадий вышел из гримёрки за Егором.

— Вообще-то, я ожидал, что ты его ударишь. Чтоб побои списать на милицию. От тебя чего угодно можно ждать.

— Да ну! Я — музыкант. Существо с тонкой душевной организацией.

— Вот и дуй на сцену. Тимоха расклеился. Перепугался до усрачки.

— Ему тоже — срок?

— Нет. Увольнение из филармонии с него хватит. Если подпишет нормальные показания на Кожемякова.

Хоть в милиции и запрещены подработки, в приказе есть оговорка — кроме научной и творческой деятельности. Егору ничего не оставалось, как топать к «Песнярам», столпившимся у соседней гримёрки. Честно отрабатывать червонец или около того, что выпишет бухгалтерия филармонии. Шесть или семь пар глаз, чьи хозяева не смогли попасть в гримёрку и даже отлить, оттого бегали на противоположный конец Дворца спорта, даром что народные любимцы, уставились вопросительно.

— Пацаны! Тимофей выбыл до конца концерта. А может — и навсегда. Его КГБ повязало за наркоту. Мне придётся доиграть второе отделение.

— Это только Мулявин решит, — насупился Мисевич. — Ты вряд ли сможешь без репетиций. Нам проще снять часть песен. Или пусть Муля берёт на себя гитарную партию.

Лидер группы вышел из своей гримёрки, благоухая коньяком. Вполне держал себя в руках, а пел он в лёгкой поддатости даже лучше, чем трезвый. Но гитару лучше не брать.

— Пусть Егор старается, — благосклонно разрешил он.

Действительно, нужно же Министерству культуры БССР демонстрировать «скамейку запасных» в главном вокально-инструментальном ансамбле страны.

Глава 7

Прямо из Дворца спорта Егор позвонил Папанычу домой.

— Не спите? И не ложитесь. Дело срочное. Сейчас отвезу жену и приеду.

Подполковник говорил вполне трезво, что не исключало литра пива в дебрях организма. Егору это было не важно, лишь бы не ушёл в отказ.

Элеонора попыталась сдержать возмущение, что её дражайший куда-то собирается в ночь.

— Думаешь, я просто так лабал на сцене, горький любитель вместо музыкантов-профи? Дорогая, это о-пе-ра-ци-я. Или оперативная комбинация. Хотя в ночь на субботу мне гораздо больше нравится комбинация другая — чёрного цвета и полупрозрачная. Обожаю её стягивать с тебя.

— Если бы обожал — не променял бы меня на о-пе-ра-цию, — передразнила девушка, чей симпатичный профиль выражал искреннюю обиду. — Так хорошо вечер начался! Думала — продолжим.

— Продолжим. И у тебя будет целый час на подготовку.

— Нет уж. Вернёшься — ступай тихо. Не разбуди.

Сменив её за рулём у своего дома, лейтенант помчал в район Сурганова, где жил начальник розыска. Превышал, насколько это позволяла лёгкая заднеприводная тарантайка, чьи создатели не слышали об ABS. Не боялся объяснений с ГАИшниками, сопровождавшихся обычно размахиванием милицейской ксивой да песней Маугли «мы с тобой одной ментовской крови — ты и я», потому что даже для ГАИшников наступило время «на горшок и в люлю».

Папаныч открыл сам и вышел на площадку, не пуская внутрь квартиры, что сулило непродолжительность рандеву.

— Чего?

— И вам здрасьте.

— Давай уж на ты. Вроде определились. Только не тяни.

В домашних трениках с пузырчатыми коленками и в мятой байковой рубашке он менее всего напоминал грозу уголовников города.

— Я, похоже, раскрыл угон пяти машин. Тебе же полоскали за них мозги?

— Само собой.

— Значит так, подполковник. Нет, полковник, за бежевую «волгу» точно звезда положена. Организует гонки молодой человек по кличке «Баклан». Имя, фамилию и прописку, надеюсь, узнаем завтра. Уже чуть поздновато. Держи сокровище, — Егор сунул ему исписанный лист. — «Баклана» сдал Гена Кожемяков — родной племянник нашего дорогого Первого Секретаря ЛКСМ БССР. Юноша сидит в американке, растирает кулачком грязные слёзы по рожице и строчит повинки. Я помог ребятам Сазонова взять его с поличным при сбыте наркоты.

— Иди ты…

— Сам в ахрене. Прикинь, столько первосортного кокса уйдёт в унитаз! Хотел спереть часть — не вышло.

Только сейчас вспомнил про нычку на кладбище, рядом с бекетовским пистолетом Макарова. Стоит перенести тайник. Можно прихватить немного, Элеонору угостить, она не пробовала… Нет, лучше не надо.

— Слушай… Тут фамилии… Кожемяков — ещё полбеды.

— Это не только автогонщики, но и любители наркоты. ЦК КПБ и горком партии находятся в ожидании грандиозного шухера.

— Может и нет, — задумчиво ответил мудрый Папаныч. — Сазонов им всем предъявит компру и придержит. Попробуете рыпаться поперёк воли КГБ — ваши детишки строем идут на Колыму.

— Это их игры. Давай дойдём до финала с автогонщиками. Зуб даю, кто-то из этого списка знает Баклана ближе, чем Кожемякин. Или автогонщиков. Слишком много народа в деле. Короче, Склифосовский. Поднимай с утра свою шарашку в ружьё. И по списку, а там — по адресам, которые тебе укажут «золотые мальчики». Если кто-то окажется несговорчив, сразу звони на Комсомольскую. Ничего, что суббота, Виктор Васильевич и его архаровцы будут ковать железо, не отходя от кассы.

— Хорошо. Приезжай к десяти в управление.

— Ну уж нет, — осклабился Егор. — Я половину законного выходного дня занимался оперативной работой. За твоё управление, кстати. Мне за раскрытие нихрена не светит, это же не следственная деятельность — не написал ни одного протокола.