Читать книгу "«Попаданец» на престоле - Сергей Шкенев"

— У меня нет при себе таких денег, полковник! Двенадцать, и возвращаю шведскую посудину вместе с командой.

— Они не стоят и десяти шиллингов. Тринадцать, и то лишь из уважения к королевскому флоту, который обеспечит «Нетрезвую русалку» водой и провизией.

— Хорошо, двенадцать с половиной, но вы дадите расписку никогда не воевать против Англии.

— Обычного честного слова недостаточно? Впрочем, расписка против золота… Я предпочитаю наличные звонкой монетой. Да, милорд, остановимся на двенадцати с половиной. Но в гинеях.

Через три часа коммандер Когрейн с плохо скрываемой ненавистью смотрел вслед удаляющемуся шведскому судну, с трудом сдерживая желание отдать команду канонирам разнести это корыто в щепки. Но нельзя, слишком многие узнали об этом чертовом русском полковнике и его миссии, слишком велики будут осложнения в случае его утопления. Пусть плывет. Но откуда он узнал о некоторых сбережениях, сделанных во время средиземноморского патрулирования? Не иначе, нечистый ворожит… И турецкое золото взял по заниженному курсу…

Ладно, пусть сожаления останутся в прошлом. А впереди ждет доклад адмиралу Хайд Паркеру, блистательный поход в Россию на мостике фрегата как минимум и… и прочее, заманчивое и великолепное!

ГЛАВА 8

— Что ни говорите, Александр Павлович, а наше новое обмундирование более приспособлено…

— К каторжным работам?

— Нет, к новым задачам. — Тучков с силой воткнул тяжелую пешню в лед, распрямился и захлопал по карманам в поисках трубки. — Не желаете попробовать недавно завезенного?

— Кременчугский? — Командир тоже отставил инструмент. — Александр Андреевич, право слово, курение оного можно приравнять к изощренной пытке.

— Думаете, моршанский будет получше? Сомневаюсь… зато в нашей казарме клопов нет.

— Разве что так…

— А с другой стороны — вполне соответствует недавнему указу о запрете ввоза в Россию иностранных товаров, если таковые имеют свойства отечественных.

— Надеюсь, кофий жжеными желудями не заменят?

Тучков лишь неопределенно пожал плечами:

— Во всяком случае, французского шампанского нам больше не пить.

— Это да. Но вот чайку… — Александр обернулся: — Василий, давай дуй на «Недотрогу», пусть чаю всему батальону сообразят. И пошевеливайся.

Денщик, трудившийся чуть поодаль, гаркнул что-то радостное и побежал в сторону линейного корабля «Не тронь меня», большинством обзываемого «Недотрогой», наиболее циничными — «Девственницей». Да… так уж получилось, что вместо ожидаемых штрафниками ружей им выдали совсем другое оружие и бросили на вызволение вмерзшей в лед Ревельской эскадры. Зачем это нужно было делать и почему нельзя дождаться, пока все растает само, не знал никто. Но посетивший опального наследника бывший Рижский губернатор Христофор Иванович Бенкендорф заявил, наставительно воздев к небу указательный палец:

— Зачем искать глубокий смысл в том, в чем, возможно, его никогда и не бывало? Вам, Ваше Высочество, требуется приучить своих штрафников к мысли, что приказы существуют для их обязательного исполнения, а не обсуждения нижними чинами. И потом… усталость совершенно замечательно выбивает из солдатских голов всякие дурные намерения.

Александр не стал спорить с заслуженным генералом, к тому же пользующимся расположением отца, так как с собственным мнением еще окончательно не определился, а решил воздействовать личным примером. И вот уже неделю распорядок батальона был таков — утренняя побудка с последующим обливанием холодной водой по суворовской методе, потом экзерциции штыкового боя с пешнями вместо ружей, легкий завтрак из каши и двух фунтов хлеба с чаем, и вперед. Обед доставляли на место работ передвижными кухнями, а на ужин шли сами. Или, если в светлые головы командиров приходила мысль о дополнительной тренировке, бежали.

Командиры… вот еще одна головная боль прапорщика Романова. Тучков, с которым Александр в последнее время особенно сдружился, имел несколько иное мнение о проводимых унтерами занятиях. Не далее как вчера заявил:

— Согласитесь, Ваше Высочество, в ночных тревогах есть определенная прелесть. Совсем как в старину, когда по знаку дозорных поднимались богатырские заставы на отражение набегов. И все это имеет смысл!

Вот и сейчас начальник штаба батальона не давал покоя своему командиру:

— О чем задумались, Александр Павлович? Жизнь прекрасна, просто нужно смотреть на нее с правильной стороны. Это только кажется, что судьба повернута к нам ретирадной частью — достаточно сделать небольшое усилие, и вот… и вот она уже улыбается. А всего-то — быстрота, натиск и обходной маневр.

— Вольно же вам балагурить.

— А что не так? Здесь нам осталось всего лишь на три дня работы, погоды хорошие стоят, весной пахнет… А как красивы вон те паруса у кромки льдов, не находите?

— Какие еще паруса, откуда? — Александр медленно повернул голову в указанном направлении.

Как раз вовремя, чтобы успеть увидеть вдруг пыхнувшие дымами борта неизвестных кораблей. Раньше, чем до уха донеслись звуки орудийных выстрелов, из бело-серых клубов вылетели воющие чудовища, перечеркнувшие половину неба огненными хвостами.

— Индийские ракеты, бля! — выкрикнул Тучков. — Англичане!

Потом его голос утонул в сплошном грохоте ракетных взрывов, накрывших сразу три стоявших рядом фрегата: «Патрикий», «Симеон» и «Кильдин». Корабли скрылись за стеной огня — так, во всяком случае, показалось.

— Там же люди! — возглас Александра на мгновение перекрыл канонаду. — Бежим туда!

— Стой, дурак! — бывший полковник совершенно непочтительно ухватил великого князя за рукав. — Супротив пушек с голой жопой собрался? Уводим батальон к берегу!

— Пусти, сволочь! — Августейший прапорщик ударил Тучкова в грудь. — На корабли! К орудиям! Я приказываю!

Русская эскадра молчала. Лишь изредка кто-то из малочисленной команды огрызался бесполезным ружейным огнем. Молчал стопушечный «Ростислав», молчали семьдесят четыре орудия «Памяти Евстафия», закрыты порты «Не тронь меня»… Порох из ревельских погребов должны были начать завозить только завтра, рассчитывая покончить погрузку одновременно с обколкой льда.

— Куда на хрен? Вон, смотри, уже «Целка» занялась! Уводи батальон, черт побери!

Издалека заметили, как с высокого борта горящего линейного корабля сиганула вниз человеческая фигурка. Упала, перекатилась по льду, и вот уже кто-то в сером штраф-баталлионском бушлате бодро улепетывает на четвереньках. Даже на трех конечностях, потому что в одной руке неизвестный солдат держал мешающее бежать ружье. Наконец-то встал на обе ноги и добавил ходу.

— Васька! — узнал Александр своего денщика.

Многочисленные тренировки и сумасшедший пеший переход от Петербурга до Ревеля не прошли даром — полторы версты Василий преодолел немногим позже, чем Тучков успел закончить малый петровский загиб. Тяжело переводя дух, денщик протянул командиру штуцер. Два точно таких остались висеть за спиной: