Читать книгу "Курсантки - Людмила Сурская"

Я сделала обиженное лицо и отвернула голову в знак протеста в бок. "Вот так!"

— Я отказываюсь в таком тоне разговаривать. Давай бегай, пугай людей Тарзаном. Может кто-то милицию вызовет. В психушку упекут.

Он устало прошипел:

— Идиотка. — Я улыбалась во весь рот. Похоже выдыхается и устаёт. — Вот психованная! — Отвернулся, показывая фунт презрения, он.

Разрывался звонком телефон. Он схватил в бессилии трубку, заорав:

— Да. Пока я. Ну, хоть жив, и на том спасибо. Где, где? а я знаю… Как очутился? спроси что полегче… Скорее всего, подсыпала мне что-то. Поди ж ты в тот мамин коктейль, которым ты меня и потчевал. Прости друг, но я её сейчас урою, достала.

Не слушая моего братца, он снисходительно кивает. А зря. Я слышала как Сашка отчаянно кричал… вероятно хотел предупредить босса, что это не будет так легко сделать, как ему хочется. Только тот уже ничего не слыша, с глазами налитыми яростью, точно разъярённый бык, ринулся на меня. Здоровая дубина под метр восемьдесят. Сажень в плечах… Промелькнуло сомнение: "Осилю ли?" Подсечка. Бросок. Нормально. Хорошо прошло. Поднялся на четвереньки. Поднатужившись встал. Трясёт головой, таращит глаза — не понял. Так и есть, опять пробует достать. Могу ещё, раз так хочется. Захват, бросок… Морщится, значит больно. Может со второго раза дойдёт. Спрашиваю:

— Нечего было меня руками трогать. Будем валяться или говорить?

Поднимается. Пытается заломить мне руки назад. Упрям. Глупенький… Я его ногами так ударила, что захват моментально ослаб и получив ещё пару ударов в пах, ему пришлось отползать, цедя сквозь зубы:

— Что ты хочешь, денег, меня?

— На фиг ты мне сдался и деньги твои мне не нужны… — озлилась я.

Парень, почёсывая затылок, с усердием помогал своему мыслительному процессу прийти к правильному ответу. Он думал, думал и ни чего не придумал…

— Тогда для какого рожна весь этот цирк? — посерьёзнел он.

Я застонала. Ругая про себя этого супермена: "Тупица, баран, козёл…"

— Умоляю, посиди три дня. Тихо посиди. Я кормить тебя буду, развлекать по мере возможности. А потом получишь свои дорогие шмотки в целости и сохранности и поедешь на все четыре стороны.

— Ничего не понял…

— А тебе и понимать ничего не надо. Отдыхай.

— Ты что на конкурентов наших работаешь? Сорвать мне операцию хочешь?

Я картинно закатила глаза. О чём он думает… и помахивая пальчиком у виска объявила:

— Совсем тю-тю на Воркутю.

Ну до Воркуты не дошло и он родил вопрос:

— Тогда что? Давай колись, — заявил он. — Мне ужасно хочется знать план твоих боевых действий. Поведай.

— Но… Я с братом спорила. Если сумею заинтересовать тебя, то он мне даст денег на поездку. — Призналась я во всём, устроив, так сказать, явку с повинной.

У него не притворно а очень даже натурально скаканули вверх глаза.

— Чушь какая-то. Почему я?

Я развела руками, мол, ладно, так и быть, объясню:

— На глаза первым попался. К тому же этот жмот был сто процентов уверен, что я не справлюсь. У тебя же обезьяний вкус. Но у настоящих женщин в чести не ноги, а голова. Подумала и вот… Заинтересовала.

Оказалось то была последняя капля его выдержки.

— Я оторву ему башку, а тебя смелю в порошок, — заорал как ненормальный он.

Я скромно потупясь пропустила всё это мимо ушей и попробовала разумно говорить.

— Послушай совета…

Но не тут-то было.

— Пошла вон. — Сорвался он. — Спорила она. Немыслимо! В не всякого сомнения ты козявка сошла с ума. Ты себя-то слышишь?

Я нарочито мило улыбаюсь. "Слышу, слышу…"

— У каждого свой случай. Главное — не упустить. Я выиграю месяц блаженства. И не надо меня есть глазами. Они стали у тебя похожи на блюдца.

— З — з - зараза!

— Прими душ, охолонь и будем завтракать. Я приготовила то, что ты любишь. — Взвизгнула я отскакивая. — Специально у братца интересовалась.

— Как дам сейчас между глаз, фонарь вскочит…

Я резво отпрыгнула в сторону и с безопасного расстояния заявила ему:

— Но не бесись так, я подготовилась по полной программе, во всём. Пожалей своё самолюбие, не расшибай лоб. Потерпи три дня.

— Где душ?

— Следуй за мной, я покажу, — я решительно направилась к коридорчику.

Мужскому полу никак нельзя верить. Ни в чём. Попытался надуть на ходу. Долго не проследовал. Решил, что сзади у него ловчее получится положить меня на лопатки. Сцепив кольцо рук вокруг меня, попробовал завалить. Смотрю через плечо. Старается подлец. Пришлось применить болевые приёмы. Не останавливаясь, ударом правой ноги в грудь отбрасываю глупца к стене комнаты. Плюх! Согнувшись в три погибели, Глеб корчился у стены. Видно сразу соображает на всю катушку, у него это трудно получается, но похоже догнал происходящее.

— М-м. Ты что борьбой занималась? — хрипит он, пытаясь разогнуться.

— Не надо быть таким не терпеливым. Братец пытался тебя предупредить во избежание резких движений и травм… А ты недослушал, помчал. Ай, я, яй!

— Урою мартышка!

— А как же, запросто, но только тогда, когда штаны получишь… — Рассмеялась я. А зря. Сашин шеф взбесился. Не сдерживаясь заорал:

— Сучка.

Наверное, сработал рефлекс. Я не сдержалась.

— А за это требуется наказать, — услышала я от себя шипение рассерженной кобры. "Боже мой, это ж я!" Размахнулась, чтоб двинуть, как следует, но он, отшатнувшись, перехватил руку. Тут же получив коленом в живот, задохнулся.

— Чучундра ненормальная.

— Лучше ешь, отдыхай и помалкивай. А то без наследства останешься. Мне терять нечего.

— Шпингалет, наловчилась, ну подожди… — он плюхнулся на стул и посмотрел вопросительно на меня.

— Ладно, подожду, не страдай так, — хихикала я, ставя под его нос тарелки и кофе. — Твои кривляния проблему бурчащего желудка не решат. Заткнись и ешь.

Подозрительно поковырявшись и ещё для вредности покривлявшись, он с перекошенной гримасой пожевал. Но решив видно не заводиться, пробурчал:

— Есть можно, сама готовила?

— Нет, кошка соседская. И не "есть можно", а вкусно. Не привередничай и не забудь сказать спасибо.

— Старалась. Понятно, путь к мужчине лежит через желудок.

— Это к нормальному мужику, а тебе слабительного подходяще насыпать.

Тут же по его ворчанию поняла, что в горячке наступила на вечно больную мужскую мозоль, поэтому сразу же и узнала о себе всё самое хорошее.