Читать книгу "Ду Бин Сань - Дмитрий Анатольевич Гришанин"

даже рта раскрыть, чтобы озвучить свои требования. Приставленный к горлу Ва Гоня нож бойцы спецназа типа не заметили, подскочили к перегородившей коридор паре и ударами тяжелых автоматных прикладов, без разбору, замесили одновременно и заложника, и террориста.

Мне в прихожей славные спецназовцы тоже нормально так намяли бока, душевно отбуцкав тяжелыми берцами по бокам (вероятно, за то, что слишком долго открывал им дверь). Снова мне очень пригодился «спасательный круг» толстяка, жировая прослойка из которого изрядно смягчила свирепые удары, и когда нас закованными в наручники потащили на выход, я единственный без посторонней помощи смог самостоятельно спускаться по ступеням. Избитых до полусмерти Ва Гоня и бандитов садисты-спецназовцы тащили вниз под руки.

Сунувшуюся было мне на выручку мамашу на площадке четвертого этажа, не слушая ее причитаний, запихнули обратно в квартиру.

Дальше нас с бандосами запихнули в тесный автозак и, после короткой поездки, растащили по допросным каморкам.

Здесь меня тщательно обыскали, вытащили все содержимое из карманов, выдернули шнурки из кроссовок и даже срезали окровавленные бинты с ладоней. А открывшиеся распухшие и багровые от синяков и ссадин костяшки на обеих руках обработали какой-то вонючей мазилкой и оставили подсыхать прям так, в открытом виде.

Закончив обыск и медицинскую обработку кулаков, меня за ноги пристегнули к намертво прикрученному к полу, неудобному стальному стулу, и на добрых полчаса оставили в допросной наедине с самим собой. Наверное, это навязанное арестанту одиночество было эдакой разновидностью психологического давления, чтобы он прочувствовал всю глубину задницы, в которой оказался, и далее перед следователем не выдрючивался и покорно отвечал на все его каверзные вопросы.

Но я нихрена не проникся, а воспользовавшись появившейся возможностью полноценно отдохнуть, закинул скованные наручниками руки на стол, опустил на них голову и сладко задремал.

Мне даже уже начал сниться какой-то прикольный сон. Но ворвавшийся в допросную легавый оглушительным ударом резиновой дубинки по стальной столешнице подло меня разбудил.

— Ты хрена ли тут устроил, Бин Сань! Это тебе не ночлежка! — отчитал меня неприятный тип в форменном кителе.

— Да че-т закрутился сегодня, — зевнул я. — Вот и накатило… Извини, гражданин начальник, — я, как честный арестант, не желая провоцировать конфликт, убрал даже закованные руки со стола.

— Ну-ка прекрати паясничать! И не тыкай мне тут! — дурным голосом взревел на меня этот с виду адекватный китаец и снова шарахнул дубинкой по столешнице… Млять! Че ж так громко-то? У меня с непривычки аж ухо заложило.

— Виноват, исправлюсь. ИзвиниТЕЕЕ…

— Так-то лучше, — хмыкнуло довольное чмо и опустило жопу на мягкий удобный стул с другой стороны стола. — Ну че, Бин Сань, давай рассказывай: как дело было?

— А че рассказывать-то? Мы с другом Ва Гонем вообще не при делах, и случайно в этот замес угодили.

— Ты все по порядку рассказывай. А уж следствие разберется, при делах вы с другом были или нет.

— Как скажите, — пожал я плечами. — В общем, я к другу в гости пришел…

— Зачем пришел?

— На марку редкую посмотреть. Ва Гонь же ж филателист заядлый, и мне, представляете, вот все уши про прожужжал, мол, приди, дружище Бин Сань, зацени какую красоту мне на днях фартануло прикупить в коллекцию. А я ж в этим марках нифига не разбираюсь. Но разве ж другу откажешь?.. Вот и пришлось отрывать задницу от дивана и…

— Понятно, пришел к другу в гости, смотреть марки.

— Агась. И вот только мы, значится, чайком решили затарится, чтоб смотреть альбом интересней было, как вдруг звонок в дверь. А Ва Гонь, добрая душа, сразу пошел и открыл. Ни «кто там?» не спросил, ни в глазок не глянул. С другой стороны, он ведь, наверняка, был уверен, что это его сестра с гулянья вернулась. Но вместо Ву Хо за дверью обнаружилась тройка ужасных людей. Они ворвались в нашу квартиру, стали нас избивать, требовать какие-то деньги… К счастью, вовремя подоспела наша доблестная, лучшая в мире полиция, и арестовала всех этих нехороших хулиганов.

— М-дэ, — хмыкнул следователь-дознаватель. — А ты, Бин Сань, оказывается, у нас отменный сказочник.

— Ну вот. И рассказывай после этого людям правду, — тяжко вздохнул я и попытался изобразить удрученную мину.

— Ну хватит мне тут! — подорвавшийся резко со стула дознаватель снова оглушительно врезал дубинкой по столешнице. — Мне прекрасно известно, что бандиты пришли на квартиру Сы, потому что у вас с их предводителем (неким Ли Коном, по прозвищу Кабан) была заранее запланирована встреча. Вы должны были передать ему партию выращенной для него травы. Так?

— И ничего-то от вас не скроешь, о вездесущие блюстители правопорядка, — примирительно улыбнулся я агрессору.

— Бин Сань, ты идиот?

— Вам виднее, гражданин начальник.

— Ты только что под протокол нес какую-то ахинею про марку, а потом, не моргнув глазом, согласился, что выращивал для бандитов траву.

— А че такого-то? — с беспечным видом пожал я плечами. — Вы ж спросили: что я делал в квартире друга? И я честно признался, что, по его приглашению, пришел смотреть марки. А то, что Ва Гонь, при этом, с кем-то договорился о продаже выращенной мною в гараже партии травы, это его дело. И, кстати, эти трое отморозков, ворвавшиеся к нам, повели себя ни разу не как приличные покупатели. Как я уже говорил, они стали нас избивать, требовать какие-то деньги… К счастью, вовремя подоспела наша доблестная, лучшая в мире…

— Заткнись! — потребовал дознаватель.

— Как скажите, гражданин начальник.

—…Сам, говоришь, вырастил? В гараже? — в зловещем шепоте склонившегося к моему уху копа послышалось откровенное торжество. — Так это ж, придурок, для тебя в разы хуже. Кабы просто перекупом был, то на первый раз, с учетом отсутствия судимостей, вероятнее всего, отделался бы штрафом и условкой. Теперь же, на лицо организация производства наркотического вещества. А это уже, Бин Сань, совсем другая статья. И теперь ты точно на нары загремишь, биолог недоделанный!

Ааааа! Караууул! Я это уже видел и слышал! — заверещала ужасно не ко времени пробудившаяся в голове «истеричка». — Именно этого, пригрезившегося в наркотическом угаре момента, и испугался я тогда! После чего спровоцировал твой перенос в мое тело!

— Че завис, сопляк⁈ — громкий, как выстрел, удар дубинкой по столешнице заставил меня вздрогнуть. — Живо говори: кто надоумил дурман-траву в гараже выращивать?.. Сотрудничество со следствием — вот единственный микроскопический шанс для тебя, придурок, остаться на свободе! Так что, искренний мой тебе совет, Бин Сань: прекращай играть в героя, и выкладывай все, что знаешь!

Нет, пожалуйста! Нет! Этого не должно было случиться со мной!.. — продолжал под черепушкой неистово истерить Каспер, сбивая меня с мыслей.

— Перестань вопить! Мешаешь думать! — попытался я докричаться до паникера. За что тут же, ожидаемо, поплатился.

— А ну-ка заткнись, соплежуй! — дубинка дознавателя, принявшего мой призыв на свой счет, врезалась в спинку моего стула, и часть ударной волны болью отозвалась в уже изрядно поколоченной за день спине.

К счастью, мой отчаянный демарш дошел до Каспера, и призрак прекратил истерить, позволив сосредоточиться на серьезном разговоре.

— Послушайте, уважаемый, — спокойно заговорил я после короткой паузы. — А с чего, собственно, вы взяли, что в гараже я выращивал наркоту?

— Сорока на хвосте принесла, — хмыкнул дознаватель.

— Тогда передайте, пожалуйста, своей сороке, что она вопиющим образом обмишурилась. Да я часто выращиваю в гараже различные травы, но это всегда были и будут исключительно безобидные лекарственные растения. В подобном увлечении студента-биолога, согласитесь, нет ничего предосудительного. С дурман-травой же, как законопослушный гражданин, разумеется, я никогда не связывался.

— Э-э, студент-биолог, хорош мне тут дуру гнать. Вашу с Ва Гонем продажную партию с квартиры изъяли. Так что с поличным вас…

— Тем более, — рискнул я перебить дознавателя. — Пакет с травой-то вы взяли, но лабораторный анализ находки, видимо, не удосужились еще произвести. Скажу вас по секрету, уважаемый гражданин начальник, там в пакете, вовсе не наркота, подготовленная к продаже партия мать-и-мачехи.

— Самый умный, да? — удар дубинки снова пришелся по спинке моего стула, но я стоически вытерпел очередную вспышку боли в многострадальной спине. — Думаешь, раз в воскресенье, и лаборатория не работает, можно любую туфту следователю гнать?.. Между прочим, твой друг Ва Гонь, оказался более благоразумным. Он согласился сотрудничать со следствием, и прямо сейчас вовсю уже дает признательные показания.

Вот ведь гнида какая! — резко разлюбил друга детства Каспер. — Я ж только ради него с этой дрянью связался! Иуда!..

— Уж не знаю, чего вам там показывает приятель Ва Гонь, — заговорил я в параллель с вероломно нарушившей режим тишины