Читать книгу "Баранкин, будь человеком! - Валерий Владимирович Медведев"

отличников, ни кошек, ни воробьёв…

— Очень ты спрячешься в муравейнике, — налетел я на Малинина: его глупые рассуждения меня просто разозлили. —«Уползём-зём-зём»!.. Ты что, нс знаешь, что ли, что муравьи — это самые, самые трудящиеся насекомые на всём свете? И что их каждый день заставляет работать… этот, как его, инстинкт?

— Почему не знаю! — стал оправдываться Малинин. — Очень даже знаю, что муравьи трудящиеся. Но ведь сегодня выходной день!

Такое заявление со стороны Кости Малинина для меня было совершенно неожиданным.

— Ну и что, что выходной? — опешил я.

— А в выходной они, наверное, не работают!

— Значит, по-твоему, в выходной день инстинкт на муравьёв не действует, что ли?

— Знаешь, Баранкин, — сказал Малинин убеждённым голосом. — Я вообще считаю, что никакого инстинкта нет.

— Как — нет? — снова опешил я. — Нам же его преподают в школе!

— Ну и что, что преподают?.. Просто этот инстинкт все учителя нарочно придумали, чтобы нам вопросы задавать на уроках! Соображаешь?

Когда Малинин мне всё это высказал, я сразу же стал соображать: а может быть, действительно Костя прав и никакого инстинкта у муравьёв вообще нет, а выходной день, наоборот, есть… А если выходной день у муравьёв есть, тогда нет ничего страшного в том, что мы превратились не в трутней, а в мурашей… Конечно, у муравьёв есть выходной день!.. А может быть, всё-таки нет? Я попробовал представить себе жизнь без выходных дней и не смог. Ещё я вспомнил беседу, которую в школе проводил с нами доктор. Беседа была о том, что надо обязательно отдыхать каждый выходной день. Если людям надо отдыхать каждое воскресенье, то муравьям тем более: они ведь такие маленькие и слабенькие.

Нет! Конечно, у муравьёв должен быть выходной день, и он у них, конечно, есть! А если выходной есть, тогда, пожалуй, всё в порядке. И можно не вешать нос, то есть усы, и можно бежать в муравейник и занять там какую-нибудь отдельную комнату, и начать ходить там на голове, и вообще делать всё, что только тебе вздумается. Здорово я развеселился от этих мыслей.

— Малинин! — прозудел я, спрыгивая с ветки на землю, — Сейчас мы разыщем с тобой муравейник, займём отдельную комнату, запрёмся, закроем дверь на замок и…

— У них же нет, наверное, дверей и замков в комнатах, — усомнился Костя.

— Неважно! — сказал я, развеселившись ещё больше. — Важно, что комнаты есть, а уж загородиться чем-нибудь от всего на свете мы сумеем! Мы с тобой бабочки учёные и воробьи стреляные, нас теперь на мякине не проведёшь!

Я побежал по земле и на радостях ударил лапой попавшееся мне на пути круглое семечко, напоминавшее по форме футбольный мяч.

Костя Малинин принял мою передачу и отпасовал семечко обратно. Только здесь, на земле, я разглядел хорошенько Костю-муравья. Он весь блестел так, словно его начистили сапожным кремом, и талия у него была очень смешная — тонюсенькая-пре-тонюсенькая, как у девчонки, и лап было сразу шесть штук. «Очень это здорово, что у муравья шесть лап, — подумал я, — в футбол удобно играть. Особенно бить по воротам со всех шести лап. И в воротах стоять тоже удобно: на двух лапах стоишь, четырьмя ловишь мяч…»

В доказательство своей мысли я подпрыгнул в воздухе и ловко принял на грудь семечко-мяч всеми четырьмя лапами сразу. В обнимку с мячом я упал на землю и покатился, громко смеясь от удовольствия.

— Куча мала! — крикнул Костя Малинин и повалился на меня.

Мы начали было кувыркаться, но тут я заметил, что из леса, то есть из травы, навстречу нам вышло человек шесть муравьёв. Я, конечно, очень обрадовался. Вскочил.

— Здоро́во, ребята! — крикнул я муравьям, поднимая в знак приветствия все четыре лапы. Потом я ударил по мячу лапой и сказал: — Может, по случаю выходного в футбол сыграем, ребята?.. Вас сколько человек? Шесть? И нас двое! Как раз! Разделимся на две команды по четыре! Чур, я — центр нападения!

Настоящие муравьи как-то странно посмотрели на меня, похлопали друг друга усиками, пошептались между собой, дали задний ход и тихо скрылись в зарослях травы.

Мы с Костей побежали их догонять, но в соседнем лесу, то есть в траве, уже никого не было, зато совсем рядом внизу, под пригорком, мы обнаружили дорожку, по которой шло самое оживлённое муравьиное движение.

Муравьи сновали взад и вперёд. Одни из тех, что были поменьше ростом, несли на себе комочки земли, палочки, листики, хвойные иголки. Другие муравьи, широкоплечие, с большими головами и огромными челюстями, волокли гусениц, мёртвых мух и жуков…

— Что это они, Малинин? — спросил я Малинина, насторожившись, — Работают, что ли?

— Да что ты, Баранкин, — ответил Малинин, — это они гуляют по своей главной улице.

— Как — гуляют? — спросил я недоверчиво.

— Так, гуляют. Сегодня же воскресенье!

— А зачем же они тащат на себе всякие брёвна и камни, если сегодня воскресенье?..

Малинин промолчал.

— А по-моему, они не гуляют, а работают…

— Ну что ты, Баранкин, — возмутился Малинин, — какая же работа может быть в выходной день?

— А брёвна на плечах? — спросил я Малинина.

— А брёвна… — ответил Малинин. — А брёвна… это у них так принято — гулять с брёвнами на плечах!

— Принято? — переспросил я, потом протёр глаза лапами, уставился повнимательней на муравьёв, и сердце у меня заныло от какого-то очень нехорошего предчувствия.

Это ощущение возникло у меня и от того, что я увидел, и ещё от фразы Малинина, которую он произнёс, глядя на муравейник.

— Знаешь что, Баранкин, — сказал Костя, — давай лучше не пойдём в муравейник, давай лучше гулять одни, где-нибудь там… — И Костя махнул лапой в сторону, совершенно противоположную муравейнику.

Собственно говоря, я это и сам хотел предложить Косте, просто он немного опередил меня с этим предложением, поэтому я, не колеблясь ни секунды, сказал:

— Давай, Малинин, давай! Включай, Малинин, задний ход. «Пока не поздно», — хотел добавить я, но промолчал.

Мы хотели попятиться прочь от муравейника, но здесь с нами обоими случилась непонятная вещь: вместо того чтобы пятиться назад, мы стали пятиться вперёд, прямо по направлению к муравейнику. Я ясно чувствовал, что я делаю это