Читать книгу "Николай Байбаков. Последний сталинский нарком - Валерий Викторович Выжутович"

(трест испытывал нехватку труб, поэтому решили здесь их не оставлять). После того как произвели подземный взрыв, из скважины неожиданно вырвался мощный фонтан нефти. Но вместе с радостью появился и повод для тревоги: нефть потекла в реку Тайрук (первоначальный дебит скважины, по некоторым данным, составлял 2 000 тонн в сутки). Это была катастрофа. В течение пяти суток нефтяники ликвидировали последствия аварии. Ее причины затем тщательно расследовали в Наркомате безопасности, следователи пытались найти доказательства чьей-то вины. И «нашли»: геологам и буровикам инкриминировали «попытку сокрытия месторождения от народа».

В Башкирию срочно выехал Байбаков. «Даже при первом знакомстве с работой геологов по выявлению Кинзебулатовского месторождения у меня сложилась твердая уверенность, что их не только нельзя обвинять в каких-то неправильных действиях, а следует, наоборот, поощрить. Ибо только благодаря высокой квалификации геологов, их тщательной работе по изучению своеобразного строения разреза западного склона Урала была установлена промышленная нефтеносность Кинзебулатовской складки».

Перед приехавшим в Ишимбай Байбаковым стояла и вторая задача: найти резервы для увеличения нефтедобычи. Как решалась эта задача, рассказал в своих воспоминаниях академик РАН А. А. Трофимук, тогда — главный геолог треста «Ишимбайнефть» и один из первооткрывателей Кинзебулатовского месторождения:

«Николай Константинович вызвал меня, главного геолога “Ишимбайнефти”, и начальника планового отдела А. Машковского. Нам следовало выявить причины снижения добычи и дать предложения по ее подъему. Первоначально мы представили Н. К. Байбакову формальный анализ причин снижения добычи нефти и дали предложения по ее стабилизации. Ознакомившись при нас с нашими выкладками, Н. К. Байбаков сказал: “Почему нет подробного анализа работы всего фонда скважин? Какие меры будут приняты для интенсификации добычи нефти из пласта? Какой прирост дает и может дать обработка забоев скважин соляной кислотой, термохимическое воздействие на пласт?”…Очень неловко чувствовали мы себя под напором глубоко продуманных решений, предлагаемых Н. К. Байбаковым. Извинившись перед ним за свою поспешность, мы обещали к следующему утру дать подробный анализ как причин падения добычи нефти, так и мер по его предотвращению и последующему наращиванию добычи. Всю ночь мы трудились и к утру представили глубокий, всесторонний анализ причин падения, дали подробный расчет источников наращивания добычи. Николай Константинович, ознакомившись с нашей работой, сказал: “Теперь удовлетворен вашей работой. Более того, я использую ваш доклад в качестве хорошего примера того, как нужно анализировать состояние нефтедобычи и обосновывать мероприятия по ее подъему”».

«Лаврентий, дай Байбакову все, что он просит»

30 ноября 1944 года Иван Седин был отстранен от должности народного комиссара нефтяной промышленности и направлен «в распоряжение ЦК ВКП(б)». Что послужило причиной его внезапной отставки, до сих пор не известно, архивы на сей счет хранят молчание. Одно из предположений высказано Байбаковым в его книге «Сорок лет в правительстве»: «Предыдущий нарком, бывший секретарь Ивановского обкома ВКП(б), не был нефтяником и, видимо, не вполне удовлетворял требованиям Государственного комитета обороны, а поэтому и был смещен». Однако, как отмечает историк российского нефтепрома А. Матвейчук, ознакомление с архивными документами показывает, что 30 ноября 1944 года на заседании ГКО рассматривался только один вопрос: «О плане осенне-зимних лесозаготовок в сезон 1944—45 годов», не имевший никакого отношения к деятельности наркома нефтяной промышленности Седина. В этом случае историку представляется более правдоподобной версия Михаила Черныша, в военные годы работавшего в Наркомнефти, а затем и в группе по нефтяной промышленности секретариата Совнаркома СССР. По его словам, отставка наркома Седина вполне укладывалась в кадровую политику Сталина «с неизменным чередованием порой непредсказуемых проявлений как царской милости, так и гнева со стороны “отца советских народов”». Существует, впрочем, и бытовое объяснение происшедшего. Будто бы, приехав в Баку решать нефтяные вопросы, нарком до беспамятства напился в ресторане, выводили его оттуда под руки, и об этом секретарь ЦК Компартии Азербайджана Багиров «просигналил» в Москву. За Седина будто бы заступался Маленков, но безрезультатно.

В тот же день, когда сняли Седина, Байбаков был назначен наркомом нефтяной промышленности. Ему было тогда 33 года. Назначение произошло без предварительного вызова в Кремль и с самим кандидатом на ответственный пост не обсуждалось.

Лишь через три месяца после того, как новый нарком приступил к работе, его вызвал Сталин.

«В Кремле, в приемной Сталина я появился точно в назначенное мне время, — вспоминал Байбаков. — Заведующий сталинским секретариатом А. Н. Поскребышев попросил лишь немного подождать, сказав, что Сталин сейчас занят в своем кабинете поиском какой-то нужной книги. Больше он ничего не сказал, сосредоточенно копаясь в своей папке. Все знали, что Поскребышев говорит ровно столько, сколько нужно для ответа. Он молча дважды поднимался с места, заглядывал в кабинет и, возвращаясь, кратко сообщал: “Нужно подождать”. Наконец, в третий раз, сказал:

— Товарищ Сталин, видимо, нашел нужную книгу и читает, стоя на стремянке. Вы войдете, ну, кашлянете, чтобы услышал.

Я тихо вошел в кабинет, уставленный книжными полками. <…> Вошел — и остановился, смотрю, стоит Сталин, Верховный главнокомандующий, правда спиной ко мне. Ну, подожду, кашлянуть я всегда успею. Я смотрел, как он выглядит. А выглядел он так: одет в серый френч и мягкие сапожки, очень скромно для первого человека в государстве. <…> Представьте себе, я стою и рассматриваю его, а он, как стоял на стремянке спиной ко мне, так и стоит, что-то читает. И вижу на сапоге… дырку, — меня это сразило. Вот чуть повернулся боком — и на втором сапоге дырка. Как же так, — думаю, — Первый секретарь, Верховный главнокомандующий принимает в дырявых сапогах даже вызванных к нему людей. Понятно, страна находится в тяжком положении, у всех нехватки и в одежде, и в обуви. Но не до такой степени… И, в конце концов-то, дырки на сапогах можно было и залатать. Я все-таки решился и кашлянул в кулак. Сталин неторопливо оглянулся и поставил книгу на место.

— A-а, Байбако, молодой человек! — медленно протянул он (назвал меня “Байбако” он как-то дружески, с каким-то душевным расположением). И повторил чуть-чуть официальнее:

— Садитесь, товарищ Байбаков, пожалуйста, вон там.

Он спустился со стремянки, пожал мне руку и, раскуривая трубку, начал ходить по кабинету.

— Товарищ Байбаков, мы назначили вас наркомом нефтяной промышленности».

Байбаков уже три месяца управлял отраслью в качестве главы, но слова Сталина означали для него окончательное утверждение в новой должности. Байбаков спросил:

— Товарищ Сталин, но ведь перед этим никто даже не поинтересовался, смогу ли я справиться?

Сталин затянулся трубкой, откашлялся и негромко сказал:

— Товарищ Байбаков, мы хорошо знаем свои кадры, знаем, кого и куда назначать. Вы коммунист и должны помнить об этом…

Разговор