Читать книгу "Бортпроводница - Крис Боджалиан"

— Это ничего не значит. Если работаете под прикрытием, вы и должны казаться американцем. Но откуда мне знать? С таким же успехом он мог быть из ЦРУ. Или мерзким жуликом, торгующим оружием. Или девочками. Или наркотиками. Знаете, чем бы он там ни занимался, вероятно, это не имеет никакого отношения к шпионажу. Просто, учитывая, как его убили, похоже, он был не тем, за кого себя выдавал.

— Разве какой-то полицейский офицер из Дубая не сказал, что это было ограбление?

— Это не ограбление.

— Правда?

— Ничего не украли.

— Откуда вы знаете?

Он пожал плечами.

— Спросил у агента ФБР, которая опрашивала Меган. Она со мной особо не откровенничала, но сказала, что ничего не пропало. По крайней мере, они так думают. По словам шефа ФБР в Эмиратах, кошелек, наручные часы, кредитные карты — все на месте. Компьютер на месте, чемодан на месте.

Кэсси захотелось чем-нибудь себя стукнуть. И как она не догадалась стащить кошелек и часы Алекса и выбросить в урну вместе с мочалкой, мылом и осколками бутылки из-под «Столичной»? Ей не пришла в голову мысль, что беднягу могли убить в ходе ограбления. Но потом она вспомнила фразу, которую студенткой до хрипоты обсуждала на дебатах в колледже: отсутствие чего-то невозможно доказать. По итогам обсуждения все решили, что возможно. Но выражение ей запомнилось.

— Ну, если что-то из номера украли, этой вещи уже там не будет, и никто не узнает, что она исчезла, — заметила Кэсси.

— Согласен. Я уверен, что власти в Дубае — и наши, и их — постараются составить наиболее точный список всего, что было при этом парне. Сейчас они беседуют с каждым сотрудником отеля. Беседуют со всеми, кто собирался встретиться с Соколовым, если предположить, что встреча действительно планировалась. В любом случае чутье мне подсказывает, что это было не неудавшееся гостиничное ограбление. Это была казнь.

Последнее слово повисло в воздухе. Кэсси уставилась на остатки яичницы и хлебные крошки в тарелке профсоюзника. Скорее всего — даже наверняка, — Майес прав. Она десятки раз напоминала себе, что ей самой могли запросто перерезать глотку. Но не сделали этого. Ее помиловали. И все же ей никогда не удастся стереть из памяти тело в кровати, такое холодное и неподвижное. Она никогда не забудет лужи крови.

— Кэсси?

Она подняла взгляд.

— Я подумал, вы ушли в себя, — говорил Майес. — Чуть было не щелкнул пальцами. Знаете что, выходите из транса.

— Извините.

— Вы в порядке?

— Да, я в порядке.

Он откинулся на спинку стула и улыбнулся, потом сложил на груди руки и сказал:

— Я в этом не уверен. Но знаете что?

Она ждала.

— Есть подозрение, что какой-то мертвый бедняга, которого вы встретили в самолете, — не самая большая ваша проблема.

— Думаю, мне следует обидеться.

— Вовсе нет. Я говорю как старик, который мечтал стать отцом, но не вышло.

С этими словами он взял счет. Кэсси пыталась вспомнить, когда именно официантка положила его на край стола, и не могла. Она проследила взглядом, как Майес двинулся к кассе, чтобы заплатить.

Вечером, одна в своей квартире, Кэсси открыла кьянти и налила вино в расписанный вручную бокал из пары, которую ей подарила Розмари много лет назад. Тогда ей еще не приходило в голову, что не стоит поощрять пьянство старшей сестры. На бокалах были нарисованы белые орхидеи — роскошные эротичные цветы поднимались от основания чаши к ободку. Когда Кэсси сделала первый глоток, звякнул телефон — пришло сообщение от Бакли. Он спрашивал, как она, сожалел, что утром они были резки друг с другом, и выражал надежду, что они снова встретятся, когда она вернется в Нью-Йорк. Кэсси не ответила на сообщение, но и не стала его удалять, как делала обычно. Подцепив парня в баре и наклюкавшись до провала в памяти — на час, два, десять, — на втором свидании она не хотела выслушивать рассказ о том, что происходило на первом. Возможно, она не стерла сообщение Бакли потому, что, напиваясь с ним, не достигла той предельной скорости взлета, когда барьер потери памяти взрывается с ошеломительным грохотом, сотрясая стекла. Так что, может быть, завтра она напишет что-нибудь в ответ. Или не напишет.

Скорее нет. И все же она оставила сообщение в телефоне, отметив это как признак собственной эволюции, хотя теоретически в середине жизни никто не способен измениться. Как мило со стороны Бакли написать, что воскресным утром они были резки друг с другом, хотя на самом деле она его выставила.

Ирония пития до потери памяти такова: нужно быть очень опытным пьяницей, чтобы налакаться до белых пятен в биографии. Начинающие алкоголики отключаются задолго до того, как их гиппокамп — сгусток серого вещества, где формируются воспоминания, — отправляется спать. Кэсси была профессионалом. Частичные провалы в памяти начинаются, когда уровень алкоголя в крови достигает волшебных 2,0 промилле, полная потеря происходит, когда добираешься до впечатляющих 3,0. Для сравнения: количество промилле, после которого запрещено садиться за руль в США, составляет десятые доли этих пределов — всего лишь 0,8.

Кэсси подумывала, не позвонить ли Поле, своей подруге, которая могла, не отставая от нее, поглощать глоток за глотком не важно чего — вина, текилы или ликера «Драмбуи». У Полы был пунктик насчет «Драмбуи», как у Пруста с его печеньем «мадлен». Ликер напоминал о тех днях в девятом и десятом классах, когда она надиралась им в ресторане «Маккиннон», принадлежавшем ее отцу. В компании Полы тоска Кэсси пропадала, они словно вместе совершали затяжной прыжок с парашютом. Они сеяли вокруг себя хаос, слишком громко и откровенно болтая, вызывающе танцуя, докапываясь до официантки или бармена из-за музыки в баре или из-за дождя на улице. Вместе они создавали особую энергетику. Наверное. Но в моменты просветления, наступавшие поутру, Кэсси приходило в голову, что фактически они высасывали энергию из всех вокруг. Поэтому у нее были еще и подруги вроде Джиллиан. Та пила, но в разумных пределах. Джиллиан не накидывалась вусмерть, поэтому не забывала прихватить сумочку Кэсси, которую та бросала на барном табурете. Или объясняла агрессивному незнакомцу с татуировками на лице, что Кэсси не пойдет к нему домой.

Однако Кэсси не позвонила и не написала ни той ни другой. Не сегодня. Вместо этого она водрузила на кухонную стойку и включила ноутбук, потягивая вино. Пришло время узнать все возможное об американце, погибшем в Дубае. Пришло время поискать Миранду. Кэсси решила начать с социальных сетей. Там она может что-то прочитать об Алексе Соколове и, возможно, найти Миранду среди его друзей.

Алекс упоминал свои аккаунты в «Фейсбуке», «Твиттере» и «Инстаграме», хотя и сказал, что редко ими пользуется. Кэсси сразу же выяснила, что его странички исчезли. Если вообще когда-то существовали. Она не нашла следов Алекса ни в «Линкедин», ни в «Тиндере». Возможно, его родственники удалили страницы. А вдруг Дерек Майес прав: Алекс действительно был шпионом, и тогда с тем же успехом какое-то правительственное агентство (наше или их, осторожно предположила Кэсси) уничтожило учетные записи.