Читать книгу "Тайна архивариуса сыскной полиции - Ирина Зволинская"

– Чаю, барышня? – спросил мужчина и сахарно улыбнулся, словно и не бросал до этого презрительных взглядов, брезгливо поджимая губы. Девица в форме сыскной полиции наедине с сиятельным князем, какой пассаж.

– Да, пожалуйста, – я села за стол и приняла из его рук дымящуюся чашку.

– Вы можете быть свободны, – отпустил буфетчика Алексей, сунул довольной обслуге рубль, запер дверь и сел рядышком со мной.

Целый рубль.

Я уткнулась в тарелку. Пила чай. Ела горячую кашу. За столом прислуживал князь. Шум паровоза служил мне музыкой и заменял Алексею собеседника, я молчала.

– Mon ange, parle moi! – не выдержал Милевский.

Поговорить? Что ж, извольте.

– Расскажи мне о краже в доме Давыдовой? – подняла я на него глаза. – Что конкретно пропало, есть ли подозреваемые?

– Примеряешь роль сыщика? – он откинулся на стуле. – Собираешься посвятить делу о краже в поместье все пятнадцать часов до Москвы?  

– Примеряю? – переспросила я. – Не вы ли устроили эту командировку, ваше сиятельство? Не вы ли уверяли, что я непременно справлюсь с расследованием. Вот я и отрабатываю свой хлеб.

Я демонстративно посмотрела на пустую тарелку и добавила:

– И кашу.

– Charmante! – рассмеялся Алексей.

Я вежливо улыбнулась.

– И всё же?

– Княжна давно овдовела. Богатая, эксцентричная, все еще привлекательная женщина. Вокруг неё всегда много поклонников. Разных поклонников, – добавил Алексей. – Артисты, поэты, музыканты, военные… неродовитые военные. Рано или поздно это должно было случиться. Украдены фамильные бриллианты. Гарнитур моей бабки – матери княжны. Я же лицо заинтересованное. Я наследую Давыдовой.

Много разных поклонников. В высоких кругах не принято называть вещи своими именами, но мне – позволительно.

– Любовник? – прямо спросила я.

– Вероятно, – он кивнул. Поднялся из-за стола и встал у окна, раскрыв плотный бархатный занавес и впуская в помещение дневной свет. – Ситуация весьма щекотлива. Неразборчивость в связях при столь высоком положении – лакомый кусочек для сплетников. Государь покровительствует нашей семье, но высшее расположение величина непостоянная.

– Мне ли не знать, – согласилась я. – Что ж, теперь нежелание Анастасии Алексеевны видеть в своем доме полицейских становится ясным. Но ведь бриллианты не так просто сбыть... камни, как мне рассказывал как-то Петя, часто оказываются или в частной коллекции, или где-то в Европе. Может быть, кто-то интересовался приобретением гарнитура?

– Мне это неизвестно, – ответил Алексей. – У тебя будет возможность задать свои вопросы княжне лично.

– Я непременно сделаю это, раз уж именно мне выпала честь быть лицом Управления.

– Тебе нельзя быть в Петербурге, Мари, – с нажимом сказал Алексей и отвернулся к окну.  – Играйся в сыщика в безопасном месте и так, чтобы я был рядом. Остафьево – вполне подойдет для этих целей.

Тяжело останавливался состав. Тяжело текли мысли. Тяжело противиться чужой воле, если суть женская – подчиняться.

Я взяла в руки салфетку и промокнула ею уголок рта. Что толку спорить? Это не имеет смысла. Мне нельзя быть в Петербурге, он прав. Вопрос лишь в том, где мне быть можно. Боюсь, я давно уже неподходящая компания даже для эксцентричной княжны.

– Я ценю вашу заботу, князь, – заметила я и поднялась из-за стола. – А теперь, если позволите, мне действительно стоило бы отдохнуть.  

Он не возражал. Будто бы не отдавая себе отчета в собственных действиях, шагнул следом и остановился посреди красного ковра вагона.

– Отдыхай, – он медленно кивнул, отпуская меня.

Преимущества путешествия первым классом – комфорт. Напротив дивана у окна за резной деревянной ширмой пряталось широкое кресло. Я уселась в нём и закрыла глаза, отрешаясь от мира, оставляя Алексея наедине с его мыслями.

Лязгнул поезд. Запел гудок. Застучали колеса, скрежетали детали, где-то вдалеке хлопали двери и, забираясь в щели, насвистывал ветер. Музыка дорог играла свой неповторимый вальс. От плотного завтрака клонило в сон, и я уснула почти мгновенно, несмотря на присутствие рядом Алексея.

Или благодаря этому?

Мне снилась усадьба. Быстрая речка, высокая трава. Пегая Ромашка теплыми губами брала яблоко из моих рук, а я трепала жесткую гриву. Низко летали ласточки, тяжелая туча грозила скорым дождем. Я запрыгнула на лошадь и сжала колени, кобылка полетела сизому облаку навстречу. Молния разрезала небо, Ромашка испуганно всхрапнула, а я спрыгнула на влажную землю. Раскинула руки и закружилась в безумном танце, загораясь свечкой. Тугие струи белого, будто бы молочного дождя гасили пламя, и я смеялась, отпуская стихию на волю. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Не было бед и печалей. Ни прошлого, ни будущего. Лишь бескрайнее поле, на котором танцует свой танец живой огонь.

– Мужчины предпочитают жестокие игры, – Оля стояла рядом и с нежностью смотрела на меня. – Ты совсем не знаешь правил, моя маленькая сестренка… Ты не сможешь защитить себя.

– И что же мне делать? – я остановилась и впилась глазами в родное лицо. – Носить с собой оружие?

– Оружие? – Оля звонко рассмеялась. – Зачем оружие оружию? Просто сожги!

– Сжечь? – я взглянула на объятые пламенем руки.

– Мне пора, – поцеловала она меня в лоб на прощанье.

Я смотрела, как Оля уходит, и не могла пошевелиться. Её белое, нетронутое дождем платье, стелилось по мокрой земле. То самое платье, в котором она ушла от меня в стылую землю. Задержать! Еще на миг! Еще раз взглянуть в родные глаза, услышать её голос!

– Кого сжечь, Оля?! – крикнула я в пустоту.

– Того, кто горит, – прошептал дождь.

Оля… сестра всегда снилась мне по весне. Я нехотя открыла глаза, прогоняя остатки странного сна. Милевский сидел напротив и листал газету. В том самом кресле, где я заснула. Я же лежала на диване: под щекой подушка, ноги укрыты пледом.   

– Чаю? – спросил Алексей, не отрываясь от новости.

– Пожалуй…

Когда он перенес меня? Сколько я спала?