Читать книгу "И нас качают те же волны - Лидия Луковцева"

– Закон экологического равновесия, – объяснила пыхтевшая сзади Мила.

– «Ах, лето красное, любил бы я тебя, когда б не зной да пыль, не комары да мухи», – процитировала Зоя, намекая, что проблемы существовали во все времена.

– Пес смердящий, – сказала Людмила Ивановна, и в голосе ее прозвучало даже некоторое восхищение.

– Кто такой? – уточнила Зоя Васильевна.

– Федя! Даже за талию подержаться успел!

– Долго искал? – заинтересовалась Людмила Петровна.

– Кого? – не поняла Людмила Ивановна.

– Талию ту, – невинно пояснила Зоя Васильевна.

– Ну, заразы! Небось, обзавидовались?

– А то! – вздохнули завистницы.

– Давайте лучше подведем итоги, – сменила тему Людмила Ивановна.

– Какие итоги? Я вообще не пойму, в чем смысл всего? – сварливо сказала Людмила Петровна.

– Зайка, ты что, тоже не понимаешь?

– Я понимаю отчасти: на твоем горизонте возник новый «крендель» – архитектор из столицы, отсюда и твоя бурная деятельность.

– Девочки, вы очумели, что ли? Все к одному сводите! Сами озабоченные!

Девочки поняли, что, мусоля тему взаимоотношения полов, переборщили.

– Прости, Милочка! Это мы, правда, палку перегнули! Хочешь, на колени встанем? – покаялись они.

Мила какое-то время сопела молча – пыталась определить природу их смирения: ерничают подруги или в самом деле раскаиваются. Представила двух теток на коленях в пыли – окончательно отошла, расхохоталась.

– Ну, подумайте сами: человек приедет не для того, чтобы из-за забора поглазеть-поохать. Он захочет дерево потрогать, может, отковырнуть кусочек на анализ – состав лака или чем там его пропитывали, как выдерживали, что оно сотню лет стоит. Зарисовать захочет, сфотографировать – он же книгу пишет. А как по-другому попасть, если хозяев нет? С милиционером прийти? Так дом – частная собственность, а он, я так понимаю, приедет как лицо неофициальное.

Мила рассуждала здраво, но сомнения подруг не покидали.

– И все-таки, как ты собираешься попасть в теремок? Вернее, в соседний двор, который «покупать» собралась?

– А вы разве не обследовали двор? Чем же вы занимались все время, пока я там ваньку валяла?

– Обследовали, обследовали! Дед прав: шпана, видимо, лазит. За кустами сирени в заборе со стороны Тихановича – лаз. Он замаскирован: доски оторваны только снизу и легко сдвигаются.

– А забор со стороны дороги? Скорее всего, шпана оттуда во двор пробирается, а потом уже – к Тихановичу. Не станут же они всякий раз через забор лазить – слишком заметно! И что их туда манит?

– Та же картина, и как раз что их манит – понятно, – сказала Зоя Васильевна. – Угловой дом закрыт, и ставни надежно забиты, а в теремок все равно можно ход найти. Да там и во дворе хозяйственные постройки, можно в них укрываться. И потом, просто интересно. Может, они за привидениями охотятся – старина все же, причем бесхозная.

– Дед же сказал – шпана, а не детвора, какие привидения, – резонно возразила Мила. – А может, бомжи или наркоманы.

– Самое интересное, – задумчиво сказала Люся, – что лаз в заборе есть и с третьей стороны, за глухой стеной дома.

– Что-то у меня пропало желание в терем попасть, – погрустнела Зайка, вспомнив Дика. Получишь по башке за свой исследовательский пыл.

– – Мы же втроем будем, кто посмеет! Азарт переполнял Милу. – И потом, мы же днем туда полезем!

– Ну что ты плетешь! «Полезем!» Старперка!

– Да нет, не старперка. У нашей Милочки кое-где детство заиграло!

– Всему же есть предел!

– А как же твоя нога? – осенило Зою.

– Потерпит!

– Вот попробуй теперь, похнычь! – сварливо сказала Люся.

– Меня другое беспокоит, – задумчиво сказала Мила, как бы не слыша выпадов в свой адрес.

– Все-таки что-то беспокоит?!

– С моими габаритами ни в один лаз не пролезешь.

– А говорили тебе умные люди – не ешь после шести!

– Глупости! Ты хоть после десяти ешь, так Люсей и останешься, какой тебя Господь создал и мама с папой!

– Люди, наверно, знают, о чем говорят.

– Ни шиша они не знают! И, кстати, со стола ты метешь не меньше меня, особенно когда выпьем, а толще не становишься.

– Девочки, от конституции тоже, конечно, много зависит! – примирила спорящие стороны Зоя.

– О, наш голубь мира проворковал!

– В конце концов, Мила, – подытожила Зоя, – гость твой, вот и напрягай извилины, но ни в дыры лазить, ни по заборам скакать у меня нет никакого желания, девочку нашла. Стыдоба! Давай уж как-нибудь официальным путем. Поговори еще раз с дедом. Раз у него ключи есть от дома этих…

– Шустовых, царство им небесное!

– Да, так может, и от дома Тихановича ему доверили?

Помолчали, обмозговывая.

– Ладно, – вздохнула Мила. Вечером опять прогуляемся до Заречной, может, еще какую-нибудь информацию из Феди выжму.

– А повод?

– Повод… повод… – задумалась Мила. – Зайка, ты как бы сережку потеряла, когда двор смотрели!

– Господи!.. Ну, ладно…, – в сомнении протянула Зоя Васильевна.

– Вечером я не могу, – сказала Люся. – Вы что, забыли – у меня ночное дежурство? А утром – поспать. Хотите, идите одни сегодня, – смалодушничала она.

– Нет, мы тебя подождем. Пойдем завтра, вечером, – решили дамы.

– Ну, так до завтра, – сказала Мила. – А я доложу Юльке обстановку и спрошу, когда ждать гостя.

Они как раз подошли к перекрестку.

– Девочки, мы, как три богатыря, расходимся в разные стороны на перекрестке, – засмеялась Люся.

– Три богатырши, – поправила Мила.

– Три старых калоши, – предложила свой вариант Зоя.

– Не преувеличивай! – рассердилась Мила.

Какого рода – «стерва»?

Было около шести. Время для задуманной операции подруги, как они надеялись, выбрали удачное. Солнце еще вовсю жарило, но тени уже легли. Через час неработающий люд начнет выползать на воздух – новости послушать, свои рассказать. Если Федор Игнатьевич еще не сидит на лавочке, можно постучать в окна или покричать в калитку, чтоб вышел.

Золотую сережку с бирюзой Зоя Васильевна из уха вынула, шла с одной серьгой в ухе и бурчала: «Нехорошая примета!».

Деда на лавочке не было. Дамы обнаружили на калитке звонок, прикрытый от дождя козырьком, вырезанным из пластиковой бутылки. Нажали раз, другой, но звонка не услышали – то ли не работал, то ли его звон заглушал гвалт, доносившийся со двора. Правда, почуяв чужих, залаяла собака, судя по голосу и манере гавканья, средних размеров.