Читать книгу "Почти невинна - Джейн Фэйзер"

И все это время он брал женщин, в основном шлюх… если не считать одной. Но об этом Эдмунд предпочитал не задумываться. В конце концов он исповедовался, покаялся и получил отпущение грехов, так что неприятное воспоминание не должно его больше тревожить. Он ничего не знал ни о девственницах, ни о дамах благородного происхождения, и собственная нагота в присутствии этой хрупкой, тоненькой молчаливой девушки и воспламеняла, и лишала самообладания. Ее безгласная услужливость приводила в восторг. И все потому, что это его жена. Жены — полная противоположность потаскухам, и их покорность мужьям разительно отличается от того повиновения, которое можно купить за деньги.

Когда Эдмунд закончил умываться, Магдалена отвернулась, старательно сложила полотенце, разглаживая каждую складку и морщинку влажной материи, и не торопясь положила его на сундук, тем самым показав, что ей нечего больше делать.

— Магдалена, — тихо, настойчиво окликнул муж. Рука на ее плече показалась невыносимо жесткой. Он повернул ее к себе лицом. Она уставилась в горящие страстью глаза, такие же синие, как у его дяди, и задрожала, как котенок, слишком рано отнятый от матери. Ужас одолевал ее перед возможной силой этой страсти, мощью мужского тела, от сознания собственной беспомощности, неумения справиться с ситуацией. Она вспомнила, как смотрел на свою жену Гай де Жерве, какая доброта светилась в его взгляде, какими мягкими были речи, какими нежными — прикосновения и поцелуи. Магдалена понятия не имела — да и откуда ей было знать — о той горячей любви, которая много лет пылала между супругами, о пламенных, чувственных соитиях их молодых тел, о том, сколько раз Гай де Жерве изливал свою похоть в жаркое лоно супруги и та принимала ее, как бесценный дар. Но Магдалена ничего не ведала о подобных вещах. Ей запомнились лишь светлые моменты драгоценного супружеского согласия, а сейчас бедняжку обуревал нерассуждающий страх перед неведомым.

Эдмунд притянул ее к себе, обвив рукой талию, распластав ладонь на ягодицах. Другой рукой он приподнял ее подбородок и впился поцелуем в губы. Чужой язык скользнул ей в рот, и она почувствовала вкус вина. Эдмунд прижимал ее к себе так грубо, что расплющил груди, и Магдалена едва сдержала крик боли. Но тут же невероятное безразличие овладело ею, апатия, порожденная сознанием того, что она все равно бессильна изменить течение событий. Рано или поздно это случается со всеми женщинами, если только они не идут в монастырь или, подобно Элинор, не остаются старыми девами, зависящими от милости родных.

Муж тяжело навалился на нее, и она рухнула на постель, ощущая, как неловкая рука задирает подол платья. Эдмунд так спешил поскорее овладеть женой, что даже поцарапал ей бедро. Магдалена заерзала, пытаясь освободить сбившиеся юбки, стремясь поскорее покончить со всем этим, ненавидя шершавые, настойчивые пальцы и все же твердо сознавая, что он не желает ей зла, не затаил обиды и, если бы можно было, ни за что не причинил бы ей боли.

Но беда в том, что у Эдмунда не было ни времени, ни желания остановиться и подумать. Ему в голову не пришло вести себя с Магдаленой иначе, чем со всеми остальными женщинами, которых он брал. Он просто не умел по-другому.

Исторгнув семя, он откатился от нее и немедленно погрузился в глубокий сон: сказались усталость, долгая дорога, выпитое вино и полученное удовольствие.

Истерзанная Магдалена кое-как выбралась из-под него и долго смотрела сухими глазами в зимние сумерки за окном. Свечи не зажигались, и только мерцание огня немного рассеивало серый полумрак. Ее платье и сюрко безнадежно помялись и скрутились на талии неуклюжим комом, давившим на поясницу. Она осторожно сползла с кровати и расправила одежду. На простыне темнело пятно крови. Что ж, по крайней мере ее муж может быть уверен в неоспоримом доказательстве невинности жены.

Магдалена медленно побрела к окну, морщась от саднящей боли между бедер, тихо отворила дверь и со вздохом облегчения вышла в коридор. Но радость была временной. В тишине и спокойствии башни она неожиданно для себя разрыдалась. Пришлось остановиться и прислониться к стене прямо под горящим факелом.

А тем временем Гай де Жерве поднялся по той лестнице, что находилась в дальнем конце коридора, и уже хотел свернуть к своей комнате, когда увидел тоненькую фигурку в сюрко из парчи цвета слоновой кости, поблескивавшей в свете факела: точь-в-точь обмякшая, поломанная и выброшенная за ненадобностью кукла. Гай от неожиданности замер, словно нахлынувшая паника лишила его способности двигаться. Опомнившись, он метнулся к ней, но Магдалена уже оттолкнулась от стены и, спотыкаясь, побрела к лестнице.

— Магдалена! — выдохнул Гай, схватив ее за руку, когда она попыталась пройти мимо с низко опущенной головой, будто не желала его видеть. — Магдалена, что с тобой? Что случилось?!

Но она по-прежнему отказывалась взглянуть ему в глаза.

— Ничего из ряда вон выходящего, господин. Прошу простить меня, я должна уйти к себе.

Она без особого энтузиазма попыталась вырвать руку, но он не разжал пальцев, гадая, что же произошло на самом деле. Но неужели он еще не понял? Все так очевидно: он просто выбросил из головы все мысли о неизбежном исходе встречи молодых супругов.

Он отпустил ее и, глядя вслед, заметил яркое кровавое пятно на подоле сюрко. Значит, все так и есть.

Гай мысленно проклял Эдмунда де Брессе, этого грубого, эгоистичного, бесчувственного болвана! Впрочем… Эдмунд ведь совершенно не искушен в тонкостях ухаживания за женщинами, поскольку до сих пор имел дело исключительно со шлюхами. И никто, а менее всех он, Гай де Жерве, не взял на себя труда просветить его в подобных вещах. Чувствительность воину ни к чему, особенно когда ежеминутно грозит гибель в бою. Нет, муж и жена должны сами прийти к супружескому согласию в постели. Сумели же этого добиться они с Гвендолен.

Гай вошел к себе, а Магдалена тем временем добралась до комнаты на втором этаже, которую по-прежнему делила с Элинор, и позвала Эрин. Она как раз пыталась освободиться от испорченной одежды, когда в комнату вбежала служанка.

— Я хочу искупаться, Эрин, — коротко бросила Магдалена.

— Да, госпожа, — кивнула та, приседая. — Помочь вам раздеться?

— Помоги, — согласилась Магдалена, прекращая борьбу с безнадежно запутавшейся шнуровкой и предоставляя это занятие девушке.

— Ах, госпожа, на вашем сюрко кровь! — воскликнула Эрин. — Но для месячных еще рано!

— Это не месячные, — устало отмахнулась Магдалена. — Унеси и попробуй отчистить. Это слишком дорогой наряд, чтобы выбрасывать его почти неношеным!

Эрин поджала губы, но промолчала. Она сама была не прочь поваляться на сене с распаленным страстью конюхом или слугой и без труда поняла истинную причину появления пятна. Муж госпожи вернулся с войны победителем.

Магдалена искупалась перед огнем. Горячая вода немного успокоила боль саднившей плоти. Кровотечение прекратилось, и она не смогла найти никаких ран на теле. Значит, это естественные последствия потери девственности. Почему же ее не оставляет ощущение учиненного насилия?