Читать книгу "Выйти замуж за олигарха - Мария Жукова-Гладкова"

От нее я с интересом узнала, что огурцы следует солить и хранить в дубовых кадках. Кадки, сделанные в какой-то деревне в Новгородской области, были нам продемонстрированы. Вероника отложила нам с Пашкой подарки в две закручивающиеся литровые банки. По огурчику мы взяли из кадки и съели прямо там. Вкус был обалденный и несколько необычный. Соленые грибы стояли в больших (по-моему, пятилитровых) стеклянных банках, а капуста – в эмалированных ведрах. Вероника сказала, что путем экспериментов пришла к выводу, что капуста вкуснее в них, а не в бочке. Пустующая бочка в человеческий рост виднелась в одном углу.

После демонстрации запасов нас повели на кухню, где шел процесс заготовки. По-моему, кочанов был закуплен целый грузовик. Может, из-за этих припасов Витька и не разводится с пьющей Вероникой? Кто еще ему будет такую закуску готовить?

– Ну, спрашивайте что хотели, – предложила Вероника, принимаясь за очередной кочан. Прислуга не показывалась на протяжении всего нашего с Пашкой пребывания в квартире. Вероника трезва, ни из какой фляжки ничего не хлебала, а Пашке предложила самому выбирать в холодильнике пиво. Пиво там стояло и лежало на самом деле на любой вкус.

Я спросила про мать Фисташкова.

– Съехала с катушек два года назад. Или три?

– В смысле?

– Сделала пластическую операцию, исказила морду, из боков жир откачивала.

– Что вы имеете в виду под «исказила морду»? – уточнила я.

Вероника пояснила, что некоторым ее знакомым дамам, которые сделали пластические операции, они пошли на пользу. Те стали выглядеть лучше и одновременно остались самими собой. Другим же кожу перетянули, что-то где-то сделали не так – и лица изменились. Теперь, конечно, все привыкли к новым лицам, но это не те, с которыми женщины родились изначально!

– Я ее в первый момент даже не узнала – когда мы впервые встретились, – сообщила Вероника. – Потом, конечно, узнала, но… Не надо ей было ее делать.

Я поняла, почему Витькина жена ничего не делает с собственным лицом. Лучше родная одутловатость, чем чужая физиономия.

Более того, по словам Вероники Николаевны, мать олигарха не просто делала подтяжку, а еще и убирала припухлость щек. Раньше у нее были щечки-яблочки. А в результате даже голос изменился.

– Не поняла, – честно призналась я.

– Я сама не могу вам все это объяснить, – вздохнула Вероника. – Это она мне так сказала. Оказывается, она всю жизнь смущалась из-за своих пухлых щечек. Хотя, по-моему, они не были такими уж пухлыми… Но у каждого свои комплексы. В общем, она очень изменилась. Сейчас я думаю, что все остальное, пожалуй, осталось таким же – разрез глаз, нос, но щеки другие, из-за этого я ее едва узнала.

Я вспомнила одну мою знакомую, которая считала, что у нее из-за слишком большого носа не складывается личная жизнь. Она сделала пластическую операцию – и почувствовала себя другим человеком. Стала подавать себя по-другому и на самом деле удачно устроила личную жизнь. Если пластическая операция помогает избавиться от комплексов, то ее, конечно, нужно делать. А если не помогает? А если уродует? В общем, вопрос спорный, сколько людей – столько и мнений. Сама я пока еще не задумываюсь, но на косметические процедуры хожу.

Я решила, что насчет изменения голоса после операции на щеках мне нужно будет посоветоваться с патологоанатомом Василием, как с самым близко знакомым врачом. Если не знает, найду другого консультанта.

– Вы с ней давно знакомы? – спросила я у Витькиной жены про мать Фисташкова.

– Лет двадцать, – ответила Вероника. – Даже больше. Мы с Витькой в девятнадцать лет поженились. Много раз вместе бывали в гостях у Фисташковых. Знаете, дело даже не в пластических операциях. Она изменилась за эти два или три года. Вроде как операции ей на психику подействовали. Да, она всегда тряслась над любимым и единственным сыночком, жениться ему не дала. А было на ком. Сколько таких матерей своей эгоистичной любовью портят сыновьям жизнь? Ладно, Темка богат, будет кому за ним ухаживать. А другие мужики, живущие до старости с мамами? То есть до смерти мам? Остаются одни, попадают в лапы к хищницам, которые выкидывают их из квартир. Ведь среди тех, кто в нашем городе лишился жилья, довольно большой процент таких сыновей. Да вы сами должны об этом знать. Пресса об этом много писала. Большинство таких мужиков совершенно не приспособлены к жизни. Все бытовые вопросы всегда решала мама. Есть и исключения. Один из них – Артем. Родительница стимулировала его – он поднялся, чтобы отделаться от ее опеки. Но так и не женился. Он не сделал этого, пока был бедным, теперь-то ему крайне сложно найти жену. Чем богаче мужик, тем подозрительнее и требовательнее становится. Растет состояние – растут требования.

Я спросила, где сейчас живет мать Артема Фисташкова.

– В их квартире.

Вероника пояснила, что Артем вначале купил большую квартиру, отделал ее, потом занялся загородным особняком. Пока он жил в новой квартире, мама обреталась в их старой, полученной от государства в советские времена. Потом, после переезда сына за город, обосновалась на новом месте. Что с первой квартирой, Вероника не знала.

«Значит, могли и туда «привидений» направить, – подумала я, – раз это жилье Фисташкова».

– Да, вот еще что, – снова заговорила Вероника. – Раньше она очень стильно одевалась, а тут вроде стала изменять сама себе. У нее это случилось после пластической операции, – сообщила Вероника. – Это я сейчас понимаю. Изменилась и внешне, и внутренне. Будто ей не рожу перекроили, а мозги провентилировали или просто в башке покопались.

Я спросила, много ли Вероника общалась с матерью Артема в последние годы. Оказалось – почти не общалась. Она ее видела на каких-то мероприятиях и поразилась исчезнувшим пухлым щечкам и новому стилю. Вероника даже думала, что мадам Фисташкова ее избегает.

«Ну, этому может быть несколько объяснений, – подумала я. – Например, нежелание общаться с пьяной Вероникой».

Вслух я поинтересовалась, где отец Артема. Он вообще когда-нибудь существовал?

Оказалось, да, и это отдельная история. Отец был известным ученым, химиком. В чем именно специализировался, Витькина жена не знала и сама его ни разу не видела. Он сбежал из СССР на Запад еще в советские времена. Артем (как и Витька с Колькой) тогда еще учился в школе. Фисташков-старший поехал на какую-то международную конференцию и не вернулся. Вероника не представляла, в какой он осел стране, и не уверена даже, знал ли об этом сам Артем. С тех пор от него не было ни слуху ни духу. Витька как-то спросил у Артема, не пытался ли он найти отца после того, как времена изменились и железный занавес рухнул, но Артем резко ответил, что слышать про него не желает.

Такая реакция была понятна и Витьке, и Кольке, и Веронике, выросшим в советские времена. Конечно, все учителя понимали, что ребенок не имеет никакого отношения к побегу отца, но представители одной известной организации из трех букв неоднократно наведывались и в школу. Артем рассказывал друзьям, что долго находился под наблюдением. Матери пришлось бросить работу, и она по утрам мела улицы, а по вечерам мыла полы в каком-то магазине. Их уровень жизни значительно опустился. В одно мгновение Артем превратился из сына известного ученого, выезжавшего за границу (что много значило в советские времена), в сына предателя Родины. По словам Вероники, Фисташков до сих пор не ест картошку – наелся в самый трудный период своей жизни. Килограмм картошки тогда стоил десять копеек (советских), и это была основная их с мамой пища.