Читать книгу "Эль-Сид, или Рыцарь без короля - Артуро Перес-Реверте"

За спиной у Руя Диаса Фелес Гормас трубил в свой рог так остервенело, словно в буквальном смысле хотел излить через него душу.

Мавры были уже в двадцати шагах, и расстояние сокращалось с каждым махом лошади. Уже можно было различить полускрытые под тюрбанами лица. Одни поворачивали коней, готовясь броситься прочь, другие обнажали клинки, натягивали луки, опускали копья, меж тем как их предводитель упорно пытался выстроить своих людей для отпора. Руй Диас нацелил на него острие копья, управляя лошадью не столько поводьями, сколько шенкелями, чтобы дать больше свободы руке, державшей щит, слегка откинулся в седле, – так можно было хоть отчасти смягчить силу удара при сшибке с противником. Под копытами лошадей содрогалась земля. Пущенная почти наугад стрела прожужжала у виска, чуть задев шлем.

– Сантьяго! – закричал Руй Диас. – Кастилия и Сантьяго!

И по рядам всадников, скакавших следом, непреложный как гром небесный, прокатился боевой клич.

В рукопашной схватке расчеты не действуют. Если началась она, затуманенный разум уступает место чувству и вере в удачу. В ход идут навыки, доведенные до совершенства, и безотчетное стремление убить противника и остаться в живых самому. Бойцы, спаянные повиновением, начинают бой вместе, а потом каждый сражается в одиночку, рассыпая и отражая удары. Каждый наносит раны, каждый страдает от них, каждый остается наедине со своим страхом и со своей доблестью, как учат старинные наставления. Так происходит, пока кипит схватка. И только когда она завершится, ты – если выжил – сможешь поглядеть по сторонам и обрести способность видеть все в совокупности. И понять, победил ты или проиграл.

Руй Диас лишился рассудка в тот миг, когда сломал копье, вонзенное в грудь мавра, который заслонил собой всадника на вороном жеребце. От удара ныла рука. Теперь, выбив мавра из седла, он мог только наносить и отбивать удары – убивать и выживать.

Он вытащил меч, плотнее прикрылся щитом и, направив коня в гущу схватки, принялся рубить направо и налево, прокладывая себе путь. Вокруг суматошно мелькали смуглые бородатые лица под тюрбанами, сверкали черные глаза, слышались крики, звон и лязг оружия, жужжали стрелы, ржали ошалевшие кони. Потоки крови заливали лезвие его меча, щит, лицо, руки. Снова звуки ударов, и сталь, наткнувшись на сталь, рассыпает искры.

Руй Диас стиснул челюсти, напряг все мышцы, увидев, как опускается над ним кривое лезвие, дернул головой, чтобы оно пришлось по шлему вскользь. От удара на миг помутилось в голове, но он понял, что не ранен, и взмахом меча отсек напавшему руку по самое плечо. Отрубленная рука, все еще сжимавшая эфес, упала на холку лошади кого-то из кастильцев, и тот кончиком своего меча отшвырнул обрубок подальше. Мавр побелел, глаза у него закатились, и он припал к шее коня, а тот в несколько скачков вынес его из боя. Руй Диас, вонзив шпоры в уже опененные бока своего коня, добрался наконец до всадника на вороном. До Амира Бенсура, если предводителем мавров и вправду был он.

Руй Диас не увидел ничего примечательного: смуглое лицо с темными глазами под тюрбаном, окрученным поверх остроконечного шлема. Кольчужный нагрудник до пояса, длинный прямой меч. При виде противника мурабит покрепче уперся в стремена, поднял кожаный щит и, нацелившись в голову коня, снизу нанес удар, который, достигни он цели, свалил бы его наземь. Но добрый конь Диаса, на славу выезженный и взлелеянный для войны, повинуясь каждому движению своего седока, проворно отпрянул в сторону – ровно настолько, чтобы рубящий удар пришелся в пустоту.

Руй Диас ударил противника, проносясь мимо, потом дернул поводья, развернулся и стал вертеться вокруг мавра, упорно пытаясь достать его, а тот отбивался, делал выпад за выпадом, но острие меча попадало в щит и кольчугу, не пробивая их. Наконец Руй Диас улучил момент, привстал в седле и страшным ударом сверху вниз разрубил щит мурабита и при этом задел шею его коня. Вороной жеребец жалобно заржал, взвился на дыбы. Мавр повернул его и поскакал прочь.

Руй Диас бросился вдогонку. Обернувшись на скаку, он, пока шпорил коня, успел беглым, но зорким взглядом окинуть поле битвы: мешанину людей и лошадей, клубы пыли, где взблескивали клинки и слышались крики боли и ярости убитых и раненых – эти на четвереньках выползали из гущи боя, чтобы не попасть под копыта. Смотрел лишь мгновение, поскольку все внимание его было приковано к беглецу. Не будь вороной жеребец мавра, вооруженного легче, нежели его преследователь, ранен, он донес бы седока до зарослей тростника, но теперь выбился из сил, шея его сильно кровоточила, и потому Руй Диас без труда настиг его и, зайдя слева, несколько раз ударил мавра мечом – на шлеме появились вмятины, от соприкосновения с кольчугой полетели искры.

Кланг-кланг – с таким звуком ударялась сталь о сталь. Кланг-кланг-кланг.

Мавр защищался отважно, отвечал ударом на удар, но и сам он, и конь его обессилели. Кроме того, он оказался справа от противника, и ему было неудобно отбиваться. С диким отчаянным криком он сделал выпад, меч скользнул по кольчуге кастильца, но, вероятно, у него болела рука, ибо занести клинок для нового удара он не успел. Или же он вконец изнемог.

В этот миг Руй Диас и поразил его в шею.

Резкий металлический звук – это задрожал клинок меча – перешел в приглушенный и мягкий: это острие пронизало кольчугу.

Выпад достиг цели.

Мавр, припавший к холке своего вороного, выпустил из руки оружие, тюрбан его размотался, из носа хлынула кровь, взгляд помутился, как бывает, когда от неимоверной усталости все становится безразлично. Руй Диас, дернув повод, повернул коня и яростным ударом сбоку отсек мавру голову.

Потирая ноющую руку, он шагом возвращался на старую римскую дорогу. Бой был окончен. Бродили кони без седоков; кастильцы добивали тех мавров, что еще сопротивлялись. Прочие бросали оружие и просили пощады. Те, кто пытался спастись в тростниковых зарослях, добраться до них не успели; тех, кто бросился назад, встретили на дороге и изрубили немногочисленные воины двух Альваров: они сейчас на рысях приближались к основному отряду и с горделивым ликованием показывали окровавленные клинки своих мечей и острия копий.

Диего Ордоньес со своими людьми охранял обоз с добычей и пленных, громко кричавших от радости, пока их развязывали.

– Вроде бы ни один не ушел, – доложил Минайя.

Он подъехал вплотную. Усталая улыбка, изрубленный щит у седла, чужая кровь запеклась на бороде, в крови по локоть и рука, все еще сжимавшая меч.

– Славное вышло побоище, сеньор Руй Диас.

– Да, недурное.

Минайя поглядел на труп мавра, лежавший у тростниковых зарослей. Вороной жеребец, не устояв на ногах, тоже повалился наземь и теперь лишь поднимал голову и слабо, страдальчески ржал.

– Этот был их предводитель?

– Кажется, этот.

Минайя показал мечом: кастильцы потеряли троих убитыми и пятерых ранеными в обмен на два десятка мавров, выложенных сейчас длинными рядами. Победители уже обшарили трупы, забрав все мало-мальски ценное. Рядом с убитыми кастильцами стоял на коленях рыжий монашек в окровавленной сутане, с арбалетом за спиной и бормотал латинские слова, молитвой провожая павших в дальнюю дорогу.