Читать книгу "Голые чувства - Диана Рымарь"

Глава 22. Игорь, Слада, Данил, кольцо

Телохранители помогли Левицкому умыться при помощи бутылки минеральной воды. После того как тот смыл кровь с разбитой губы, осмелел и попытался возражать, когда один из бравых парней Хватова сел за руль белого седана.

— Ее отгонят обратно в салон, — уточнил Данил. — А ты поедешь со мной.

— К-куда? — Левицкий тут же весь сжался, даже как будто ростом меньше стал.

— Как куда? Вещи собирать, потом к Сладе, попрощаешься и свалишь из города, ясно тебе? — процедил Данил зло.

— Я… Так сразу? Эй, вы что, со мной поедете?

— Да, провожу тебя, проверю, следуешь ли инструкциям. Посмеешь дурить, вылетишь из города без денег… Ты всё понял? — спросил Хватов, прищурившись.

— Да понял, понял…

Данил пихнул струсившего противника на заднее сиденье джипа, сел рядом, и машина тронулась. Когда подъехали к нужному дому, даже удивился, что Левицкий снял квартиру в более-менее приличном доме. Видно, ради Слады расстарался…

«Зачем спать с какой-то шалавой, если ты сделал предложение любимой девушке?» — всё крутилось в голове у Хватова. Не мог он этого понять при всем желании. И ненавидел людей, не умеющих держать данные клятвы, — это уже личное.

Когда зашли в квартиру, в глаза бросились одиноко стоявшие в прихожей ботильоны на каблуке. Эти ботильоны показались Хватову знакомы. Уж не их ли видел сегодня на Сладе? Каблуки вроде те же, запомнил, когда та убегала из его кабинета на этих самых ходулях, хорошо, не шлепнулась, — это она могла.

— Мля… — услышал он досадливый возглас Левицкого.

Видно, тот тоже понял, кому принадлежала обувь. Игорь сразу поспешил в гостиную, а потом оттуда раздалось его почти нежное:

— Сладёныш… Ты как здесь?..

— Игорь! Я так рада, что ты пришел пораньше… А меня с работы уволили! Я хотела прийти к тебе в салон, потом подумала, что тебе там не до меня, решила дома подождать…

— Почему ты плакала? Это из-за работы? Что случилось? — спросил Левицкий.

— Ой, столько всего… Я даже не знаю, с чего начать…

Данил поначалу собирался остаться в прихожей, дать им поговорить спокойно, но Слада всё фонтанировала эмоциями, а Левицкий ее не прерывал. А потом она вдруг попросила:

— Обними меня, пожалуйста…

В этот момент у Хватова в мозгу будто переключился рубильник. Кулаки сжались сами собой, дыхание стало частым, шумным.

«Может, он еще и трахнет ее на прощание?!» — заскрежетал он зубами и пулей влетел в гостиную.

Застал чудную картину: Левицкий тянул руки к зареванной Миловой, а та аж вперед подалась, чуть с дивана не падала, так хотела в его объятия.

— Эй, руки от нее убрал! — рявкнул Хватов чересчур зло.

Как только Игорь услышал его голос, руки тотчас отдернул, а Слада замерла с круглыми глазами, уставилась снизу вверх сначала на Хватова, потом на своего горе-жениха. Так и осталась сидеть на диване, подобрав под себя ноги.

— Игорь, что это значит? — забубнила тихонько.

— А это… Сладка… В общем, тут такое дело… Ты прости, короче, но у нас ничего не выйдет… — сдавленно проговорил Левицкий.

— Что ты имеешь в виду? — застонала она.

— Я в Москву решил обратно… Ну че мне в этом автосалоне торчать… Тесно мне там, понимаешь?

— Что? Я не понимаю…

— Ой, ну хорош на жалость давить… — Левицкий начал размахивать руками. — Всё, расплевываемся с тобой. И это… Кольцо отдай, а? Оно тебе теперь вроде как без надобности…

— Зачем? — захлопала ресницами Слада.

— Ну как бы… логично же! Оно, вообще-то, денег стоит…

Растрепанная Слада со стоном вздохнула, сорвала с пальца кольцо и вручила теперь уже бывшему жениху.

В этот момент Хватову захотелось врезать Левицкому еще раз. Да побольнее, чтобы прочувствовал. Но он ограничился возгласом:

— Вали отсюда, вещи тебе пришлют.

Левицкий задерживаться не стал, сжал в руке полученный от Слады золотой обруч и выскочил из квартиры.

А Хватов остался. Милова тоже…

Слада осталась сидеть на том же месте, поджав под себя ноги. Почти не дышала, взгляд ее остекленел. Она смотрела на Хватова и одновременно мимо него, словно Данил стал прозрачным, словно всё, что находилось перед ней, стало прозрачным, невидимым.

— Мне жаль… — проговорил он, потому что почувствовал: нужно что-то сказать.

Врал, безбожно врал. Жаль ему не было.

Глава 23. Непрошеная ласка

— Считай, я тебе только что одолжение сделал, — проговорил Хватов нарочито громко.

Смотрел Белоснежке прямо в глаза. Ждал реакции минуту, две, да только не дождался. Его драгоценная сказочная девочка как сидела на диване, так и осталась сидеть, практически не моргая.

Он жадно обшарил Милову взглядом. Приметил всё: как припух ее очаровательный носик, как покраснели глаза после слёз, как сбилась на бок ее высокая прическа, еще утром идеальная. Пара верхних пуговиц шелковой зеленой блузки расстегнуты, юбка немного задрана. Наверное, Белоснежка лежала на диване до того, как Хватов с Левицким сюда заявились.

— Эй, Слада? — позвал он, чтобы хоть как-то привлечь ее внимание. Решительно заявил: — Он тебе не пара, надеюсь, ты понимаешь!

Однако реакции опять не последовало.

Подошел почти вплотную, сел рядом.

— Ну хватит… — протянул хрипло.

Даже щелкнул пальцами у Белоснежки перед глазами, а та как смотрела в стену впереди, так и продолжала смотреть.

И тогда Хватов сделал единственное, что, по его мнению, можно было сделать в такой ситуации — притянул Милову к себе. Обнял нежно и крепко одновременно, уткнулся носом в ее шею, вытащил заколку, и волосы заструились по плечам пышным каскадом. Вдохнул персиковый аромат ее шампуня, прикрыл глаза от удовольствия. Держать Белоснежку в руках было настолько приятно, что ни за что не отпустил бы.

Однако очень скоро просто держать ее ему стало мало. Захотелось ласки, хоть какой-нибудь. И тогда Хватов прижался к ее макушке губами, потом наклонился, поцеловал в щеку, в губы.

Слада не сопротивлялась, она по-прежнему не шевелилась.

— Ну всё, он ушел, ты его больше никогда не увидишь… — прохрипел он ей на ухо.

И окончательно осмелел.

Прошелся губами по бархатной коже шеи, расстегнул ее блузку и поцеловал в ключицу, глянул ниже и сам замер, забыв, как дышать.

Из расстегнутой блузки Белоснежки выглядывал черный бюстгальтер. Тонкий, кружевной, почти невесомый и почти ничего не прикрывающий. А какую прелесть он тщетно пытался скрыть: молочно-белые персики так и просили ласки. Очень скоро вожделенная грудь оказалась смятой в его ладонях. Он пробрался пальцами под кружево, сжал мягкий сосок.