Читать книгу "Неучтенная планета - Дарья Бобылева"

– Если каждый раз примерно по сорок пять шиарийских лет, и всего я помню… допустим, двенадцать… Девяносто шесть, три, семнадцать, четырнадцать, триста восемь, девять, пять, десять, двадцать пять, три… Пять. Тринадцать, ноль, четыре, шестьдесят два, сорок пять, тридцать девять… Четыре. Триста двадцать семь, десять, пять, ноль, семьдесят один, пятнадцать, один, четырнадцать, пять… Ноль. Пятьсот сорок шиарийских лет. Или тринадцать все-таки? Чем дальше, тем больше все спутывается, ни в чем нельзя быть уверенным…

Петерен даже не подумал, что стоило бы удивиться такому солидному возрасту.

– Вы что сейчас делали? – заморгал он.

– Обычное умножение.

– А… – Толстяк попытался вспомнить последовательность, но в памяти всплывало какое-то месиво из цифр. – А в чем принцип?

Корабль раздраженно загудел:

– Как в чем? Нужная цифра всегда в середине.

– А можно еще раз?

– Ну… Пятьдесят два на тридцать восемь. Пятнадцать, сорок четыре, сто тридцать пять, двенадцать, двести четыре, один, восемь, тридцать девять, сто пятьдесят два… Один. Девяносто пять, три, семнадцать, четырнадцать, триста восемь, девять, ноль, десять, двадцать пять, три… Девять…

– Они не в середине! – перебил Петерен. – И откуда вы берете именно эти цифры, эту последовательность?

– В середине, – упрямо повторил корабль, подумал и добавил: – Не знаю, они сами откуда-то берутся. Но я никогда не ошибаюсь.

– Потрясающе… – констатировал человек.

– Он точно не опасен? – спросил у Алисы Смотритель. – Мелкий, конечно, но шустрый ведь. И зачем ему эта железяка на поясе?

– Тише, он же понимает.

– Да он так увлекся, хоть из пушки пали…

Они притаились под кустом, усыпанным белыми цветами, призрачно сиявшими в темноте. Смотритель прикрывал фонарь ладонью и иногда высовывал голову из-под веток, чтобы проконтролировать ситуацию. В нескольких шагах от куста инопланетный гость знакомился с одним из самых безобидных кладбищенских привидений – Белой дамой. От своих многочисленных тезок она отличалась заметным вокальным талантом – именно так было записано в одной из растрепанных книг Смотрителя, который уже много лет вел строгий учет подопечных.

Селес старался стоять неподвижно, как ему велели. Белая дама сидела у могильного камня, спиной к нему, и изредка покачивала закутанной в покрывало головой. Оммо видел выбившиеся наружу и приставшие к покрывалу пряди темных волос, видел узелки на нитях, из которых оно было соткано, но в то же время различал сквозь силуэт призрака надписи на камне и венок с траурными лентами, лежавший на траве.

Откуда-то издалека донесся бой часов, неожиданный здесь, среди полей и лесов, где, казалось, из человеческих сооружений были только домик Смотрителя да кладбище. В молочно-белом тумане звуки задерживались надолго и словно наплывали друг на друга.

– Сейчас, – шепнул Смотритель. В его шепоте слышалась гордость за подопечную.

Дама подождала, пока стихнет последний отзвук и воцарится полная тишина, провела рукой по надгробию и запела. У нее был удивительно нежный высокий голос, и благодаря ему простенькая мелодия из трех нот превратилась в нечто гипнотически печальное. Селес не знал языка, на котором она пела, но уже после первого куплета все понял. В этой могиле была похоронена не сама Белая дама, здесь лежал ее совсем маленький детеныш. Он отправился после смерти в иной мир, где давно забыл о матери, а она истаяла в слезах, осталась здесь навечно, пригвожденная к земле своим горем. И каждую ночь она приходит к могильному камню, единственному напоминанию о том, что когда-то в ее живых руках тихо дышал теплый малыш с мягкой розовой кожей. Приходит, чтобы спеть колыбельную маленькому гробику, покоящемуся глубоко в земле…

Забыв о предупреждении Смотрителя, Селес шагнул к Белой даме, чтобы хоть как-то выразить ей свое сочувствие. Призрак обернулся, и неочеловек увидел, что это совсем молодая самка, красивая, сияюще-бледная, с заплаканными глазами. Продолжая напевать колыбельную, Белая дама протянула в ответ узкую руку, сквозь которую было видно росу на траве…

– Э-э! – предостерегающе крикнул выскочивший из-за куста Смотритель. – Я кому говорил: не трогать?!

Песня оборвалась, привидение заметалось, пытаясь укрыться от света фонаря, и с жалобным стоном растворилось в тумане.

Селес хотел было что-то сказать, но, опасаясь услышать в ответ очередное «не понимаю», только развел руками. Смотритель посветил едва достававшему ему до плеча неочеловеку в лицо, увидел, что тот явно расстроился, и ему стало жалко гостя.

– Я когда в первый раз ее услышал, тоже все на свете забыл, – понимающе кивнул он. – Но все равно… – Он легонько подтолкнул Селеса вперед и решительно закончил: – …Я не позволю инопланетянам трогать моих привидений.

– Жаль, что она так рано умерла, – задумчиво сказала подошедшая Алиса. – Пела бы сейчас в опере.

Смотритель вынул из-за пояса щетку и осторожно обмахнул надгробие. Сверху на нем появилась новая трещинка, и он огорченно прищелкнул языком. Все-таки могил было слишком много, и старик физически не мог уследить за всеми сразу. Прошлой весной река незаметно подгрызла берег на западном краю кладбища, и, прежде чем Смотритель успел что-то предпринять, троих его подопечных унесло течением.

– Ну что, продолжим экскурсию? – выпрямившись, бодро предложил он. – Кстати, не помню, рассказывал или нет, но чем дальше от дома, тем они спокойнее. Правда, если идти на юг, к лесу, там есть парочка беспокойных, без фонаря и лопаты лучше вообще не соваться – разорвут… А вон в той стороне – самые тихие.

Будто в подтверждение его слов, со стороны леса послышался леденящий душу вой. Оставшаяся охранять дом собака ответила яростным лаем.

– Ближе к ограде есть у меня один эзотерик, увлекался при жизни всякими духами, проекциями и прочей алхимией… – Смотритель жестом пригласил всех следовать за ним. – Или я и это уже рассказывал?

Алиса отрицательно помотала головой.

– Сначала от него тут все ходуном ходило, подростки как-то нервишки пощекотать пришли – умерли на месте от страха… А потом я соли вокруг его могилы насыпал, чтоб он на месте сидел и больше по кладбищу не шатался. Ну, разговорились. Оказался образованнейший старичок, эрудит и умница, теперь к нему поболтать захожу. Пробовали в шахматы сыграть, но я со злости такой маленький круг нарисовал, что стол уже не помещается…

Селес охнул и чуть не упал, в самый последний момент ухватившись за обросшего мхом каменного ангела. Смотритель направил на него фонарь:

– Что, опять самогон?

Неочеловек молча цеплялся за камень, пытаясь устоять на ногах. Все вокруг заволокла мутная пелена, в ушах тонко и противно звенело, но он уже снова различал и свет фонаря, и басовитое бурчание, звучавшее вопросительно и тревожно. Селесу хотелось объяснить, что такого ментального удара он не получал еще, наверное, никогда и что удар сапогом в солнечное сплетение по сравнению с ним – нежнейшее поглаживание, но вместо этого выдавил только: