Читать книгу "Увидимся в темноте - Виктория Платова"

– Согласен. Допустим, все эти подписчики ничего не значат…

– Ничего.

– А смерть? Она – значит?

– Да, конечно. Это единственная четко определенная точка, вокруг которой должна выстраиваться вся система координат.

Умничает. Болтает ложкой в десерте и умничает. Вот стерва!

– Кое-что могли значить близкие Уласовой люди, родные. – Джанго сморщила губы в скептической улыбке. – Они должны были поднять тревогу. Но не сделали этого, почему? Потому что Аяна Уласова неоднократно практиковала подобное. Исчезала на несколько недель, а потом всплывала где-нибудь на Гоа.

Не только Гоа. Было еще несколько отдаленных мест в Индии, куда она отправлялась «ради духовных практик». Об этом Брагину рассказали родители девушки, приехавшие из Австрии. Отношения в семье были довольно сложными, пару лет они не общались вовсе, ограничиваясь переводом денег на банковский счет дочери. Родители практически ничего не знали о ее личной жизни, жива-здорова – и слава богу.

Теперь – не жива.

Семнадцатого мая ее в последний раз зафиксировали камеры видеонаблюдения: Аяна Уласова вышла из подъезда собственного дома на набережной Мартынова и села в Яндекс-такси. Оперативно найденный таксист, гражданин Узбекистана Закиров, сообщил, что должен был отвезти пассажирку в торговый центр «Европолис», но за несколько кварталов до центра Уласова неожиданно попросила его остановиться и покинула салон авто. Несчастного, перепуганного насмерть узбека ждали бы большие неприятности, если бы этот момент не сняла еще одна видеокамера – на фасаде строительного супермаркета «Сатурн»: вот девушка выходит из такси, вот такси трогается с места и уезжает по Литовской улице. Уласова же переходит дорогу и идет по направлению к улице Грибалевой. Впереди, где-то в километре, находится ТЦ «Европолис», в котором девушка так и не появилась. Справа, по Грибалевой, – центр мебели и мебельные склады. Чуть дальше – стройка. Очередной жилой комплекс из десятка параллельно строящихся зданий. Слева – дорога, небольшая аллея и жилые дома, в основном – кирпичные пятиэтажки. До тех пор пока Аяна не вышла из зоны видеонаблюдения, она была одна. Ни с кем в контакт не вступала, никто ее не сопровождал. Ярко выраженный этностиль в одежде, маленький рюкзак за спиной, высокая, длинные волосы. Симпатичная.

Брагин вспомнил, что примерно так же в свое время подумал об Ольге Трегубовой. Симпатичная девушка, миловидное, но плохо запоминающееся лицо.

– Не имеет значения, – сказала Джанго. – Для этого парня лицо вообще не имеет значения, он заменяет его своим. Тем, которое ему нравится, не дает покоя. Которое хочется постоянно воспроизводить. И чтобы это – воспроизведенное лицо – гармонично сочеталось с остальной фактурой. Обе девушки высокие, около метра семидесяти. Стройные. Третья жертва, о которой мы пока ничего не знаем, – не исключение.

– Кое-что знаем.

– Секунду.

Новоиспеченная коллега Сергея Валентиновича достала из сумки, висевшей на спинке стула, планшет и несколько секунд что-то изучала в нем.

– Третья жертва. Рост метр семьдесят, худощавое телосложение, особых примет нет. Инъекция флунитразепама перед смертью, но сама смерть наступила в результате асфиксии. Все как и в предыдущих случаях. И орудие преступления то же… Ага, вот и отличия. В паху и ротовой полости обнаружено несколько волос: судя по структуре – собачьих. Определить породу не удалось, но, скорее всего, это короткошерстная собака. Варианты могут быть самые разнообразные – от тоя и английского бульдога до кане корсо, бульмастифа и ретривера. Вы это имеете в виду?

– В предыдущих случаях их не было. Собачьих волос. Почему они вдруг возникли?

– Вряд ли это случайность, – после небольшой паузы задумчиво произнесла Джанго.

– У него есть собака?

– У него есть соображения по поводу собаки.

Опять умничает, стерва.

– То, что ошметки собачьей шерсти всплыли… в таких местах… Можно ли считать это… эм-мм… сексуальным извращением?

– Девиаций может быть сколько угодно, но пока я не вижу никаких проявлений сексуальной агрессии. Как не вижу проявлений сексуальности вообще. Либо убийца обозначает ее и связанное с ней доминирование по-своему.

Перед Брагиным на долю секунды закружились в хороводе стеллажные полки из секс-шопа «Розовый опоссум». Но чувствовал он себя гораздо лучше, чем в ту ночь. И дурацкого, ничем не объяснимого смущения тоже не было – в конце концов, перед ним не сопливая девчонка-администратор, а дипломированный спец по психопатам и извращенцам, запретных и неудобных тем для нее не существует. И за эту неделю у Брагина уже была возможность убедиться: о самых немыслимых и страшных вещах Елена Викторовна Джангирова способна говорить абсолютно безэмоционально, ровным, спокойным голосом. Как если бы она делилась со всеми желающими рецептом засолки огурцов.

– Он может быть импотентом, – ни с того ни с сего брякнул Сергей Валентинович.

– Он может быть даже женщиной. – Еще одна снисходительная улыбка, адресованная простаку Брагину.

– Женщина – серийный убийца?

– Гендерные стереотипы ломаются и уходят в прошлое. Еще немного – и они вообще перестанут существовать, это объективная реальность. И преступления, пусть и самые тяжкие, – такая же часть реальности. Так что я ничего не могу исключить.

– Правда?

Джанго ответила не сразу: не смогла отказать себе в удовольствии доесть наконец последнюю ложку десерта. И только потом произнесла с легким сожалением в голосе:

– Все-таки женщину я бы исключила.

А я бы нет, Елена Викторовна, а я бы нет.

Брагин неожиданно вспомнил о Полине Ветровой – соседке Трегубовой и матери мальчика-аутиста Кирилла. Когда стало окончательно ясно, что Трегубова погибла не в самом начале июня, а в самом конце апреля, Брагин решил еще раз поговорить с Полиной. Что, если именно она присматривает за цветком? А не сказала об этом по одной простой причине: ни Брагин, ни Вяткин, ни Однолет не спрашивали ее об этом. Не успели спросить. Зато сейчас этот вопрос был актуальным как никогда.

Отпечатки.

Помимо многочисленных отпечатков самой Ольги в комнате были найдены отпечатки еще как минимум трех человек. Одной из этих людей вполне могла оказаться уехавшая Якубина (это выяснится в ближайшее время), по поводу остальных можно строить самые разные предположения, включая невероятные, – ведь несколько вещей, обнаруженных во время осмотра комнаты, явно не принадлежали ни Оксане Якубиной, ни Ольге, ни кому-либо из соседей.

Не могли принадлежать, потому что имели прямое отношение к Аяне Уласовой.

Только начнешь думать об этом, как обязательно упрешься в тихое восковое торжество Альтиста: то ли еще будет, дурошлепы. Невероятное.

А чтобы невероятное наконец вступило в свои права, нужно исключить самое что ни на есть очевидное.