Читать книгу "Я не ангел - Елена Колина"

– Обалдеть. Значит, ты все-таки вышла за Глеба… Я была уверена, что ты послушалась маму и вышла замуж за… не помню, как зовут, за ювелира. Но ведь твоей маме невозможно противостоять, как это вышло? Не хочешь – не говори.

– Мне кто-то позвонил. Это был девчоночий голос, писклявый: «А ты хорошо знаешь человека, за которого выходишь замуж? Он меня изнасиловал». Эта девочка сказала, что он ее изнасиловал.

– Глеб ее изнасиловал?

– С ума сошла?!

– Ну, дальше понятно: ты рассказала родителям, и твой жених-ювелир – пфф, улетел!..

Конечно, я не сказала родителям: ведь это могло быть неправдой. Нельзя говорить такие вещи, если не уверена.

Давид, я не рассказывала тебе, можно я быстро расскажу? Это самая романтичная история в моей жизни. Нам уже нужно было ехать во Дворец бракосочетаний, я в платье, в фате… и вдруг звонок. Я не поверила, но впервые в жизни сильно разозлилась: все хотят мной управлять – мама, папа, даже эта незнакомая писклявая девушка! Что же мне теперь, всю жизнь раздумывать, изнасиловал мой муж кого-то или нет? Ну, я и сняла фату.

Вошла мама ехать во Дворец, а я… Это оказалось проще, чем я думала: смотришь в одну точку и отвечаешь «нет»: «надень фату» – «нет», «хочешь без фаты?» – «нет», «ты здорова?» – «нет», «ты нездорова?» – «нет», «ты сошла с ума!» – «нет»… Мама побежала за папой, а я выскочила, как Подколесин, но не в окно, а в дверь, у нас, как ты помнишь, пятый этаж. Убежала к Глебу.

Беата сказала: «Круто! Ты, такая послушная, сбежала из-под венца, как в кино! У вас с Глебом не просто брак, у вас история любви». Люблю Беату за то, что она всегда все понимает.

Но бог с ней, с Беатой. Важно – про маму. Мама не объяснила мне, зачем ей нужны деньги, сказала, чтобы я от нее отстала и что человек должен иметь личное пространство. Но что именно мама собирается делать в своем личном пространстве?

Я могу сказать об этом только тебе: она не в порядке. Конечно, как гинеколог она отдает себе отчет, что у нее «переходный возраст», но ей от этого не легче. На работе она держится, а дома истерики. Беда с папой совсем ее подкосила, она все время повторяет: «Моя жизнь пошла под откос». Мне ее невыносимо жалко, но чем поможешь? Прости, что я жалуюсь. Как я рада, что ты у меня есть.

Целую крепко, ваша репка.

20 марта

Дорогой Давид!

Сейчас почти ночь, Глеб спит, завтра тяжелый день, у меня пять уроков, потом у Мариши в школе концерт, но я так хочу описать тебе сегодняшнюю сцену! Боюсь забыть детали, так что лучше напишу прямо сейчас. Будет быстрей, если я тебе все опишу в лицах.

Мама Беату не узнала. Потом притворилась, что не помнит, кто она. Конечно, ей стыдно вспоминать, что выгнала людей на улицу.

Мама:

– Как это тебе удалось так измениться? Пудель превратился в борзую.

– Я уже давно такая… Только что была во Франции, в СПА. Детокс, колонотерапия – и еще минус размер. Но мне очень трудно поддерживать результат, я же от природы совсем другая.

Мама (как будто не услышала Беату):

– Я редко соглашаюсь с Глебом, но сейчас он совершенно прав: Эмме надо уходить с работы.

О-о, эта мамина манера пренебрежительно оставить неинтересную ей тему и разговаривать с гостями о своем, что в данный момент важно для нее. Мне при этом всегда ужасно неловко: выходит, гости нам настолько неинтересны, что мы уж, так и быть, поговорим с ними о самих себе.

Мама, не задав Беате ни одного вопроса, что произошло с ней за десять лет, начала рассказывать вчерашнюю историю. Я быстро расскажу, поскольку это сыграло свою роль.

Вчера вечером я дежурила по общежитию (в училище правило, что каждый день дежурят учитель и мастер производственного обучения). В одной из комнат мужского общежития была девушка. Я вела себя тактично: постучалась и, не глядя на парочку, сказала: «Пожалуйста, не нарушайте правила». Девушка ушла, а парень стал ругаться и теснить меня к окну с криком «сейчас выкину тебя из окна!». Мне повезло, что мимо по коридору проходил мастер и спас меня: парень оказался не вполне психически уравновешенным. Но я даже испугаться не успела, успела только подумать: «Если сейчас он выбросит меня из окна, кто отведет Димочку на шахматы? А с Маришей сегодня нужно повторить этюды Черни». Теперь Глеб требует, чтобы я ушла из училища. Говорит, если уж я так хочу работать, то могу преподавать литературу в школе, а не в ПТУ. Глеб, с его благородством, не отдает себе отчета в наших обстоятельствах. В училище я получаю на сто долларов больше, чем получала бы в школе. Эти сто долларов – английский для детей и массаж для папы. Я не могу сказать об этом Глебу, ему будет неприятно.

Но Беате все же хотелось рассказать о себе.

– У меня за эти годы так много всего произошло!.. Я бросила университет, уехала домой, потом решила найти отца. Я ведь тогда наврала, что отец с нами. На самом деле он от нас ушел. Женился на француженке. Я поехала к отцу в Париж, училась в Сорбонне…

– Опять врешь? – засмеялась мама.

– Сейчас-то мне зачем врать? Тогда я вас всех стеснялась, мне казалось, что вы такие, ну, вы понимаете… такие важные, а я из провинции, – улыбнулась Беата и застенчиво добавила: – Насчет вашей брошки: цена салона минус восемь процентов комиссионных. И скидка десять процентов за то, что я плачу прямо сейчас. Минус восемнадцать процентов от первоначальной цены.

– Скидка?.. Но почему ты вообще покупаешь бриллиантовую брошь? Откуда у тебя деньги? Да, и почему скидка?!

– Скидка, потому что вам нужно продать. Вы хотите продать?.. Я понимаю, вам очень тяжело расставаться с семейными вещами. Сейчас так много людей продают свои семейные реликвии… – сочувственно сказала Беата. – Но я покупаю именно у вас, потому что мы старые знакомые. У вас же такая ужасная ситуация, раз Эмме приходится работать в ПТУ. Я хочу помочь. Но если нет, то нет.

– Ну почему же нет?..

– Ведь это же правильно, что я стараюсь делать вклад в свое будущее? Покупаю антикварные украшения. …Ой, а ведь это, наверное, брошка матери Давида? Он говорил, что у него бабушка из дворян…

Я впервые видела, чтобы мама смутилась. Но ей не пришлось отвечать, у Беаты зазвонил сотовый телефон. Сотовый телефон у нас редкость.

– Да, милый, я в гостях у друзей детства, это профессорская семья, они в тяжелом положении, ну, знаешь, как вся интеллигенция сейчас… А тут как раз есть чудесная брошка, называется «бант Севинье»… Надо помочь. Как помочь? Купить брошку… Сколько стоит? Да ерунда, в магазине три тысячи долларов, а мне минус восемнадцать процентов… Слушай, я запуталась, не могу посчитать, сколько это. Да, я у тебя двоечница, не помню, как считают проценты, ты лучше сам… Спасибо, милый, это очень благородно с твоей стороны, я рада, что мы смогли помочь, целую.

Бедная мама была совершенно сбита с толку: неужели роли настолько поменялись? Ее дочь, вместо того чтобы делать университетскую карьеру, работает в ПТУ, а жалкая провинциальная девочка покупает бриллиантовую брошку.