Читать книгу "Пленница Белого Змея - Лариса Петровичева"

— Это не Громобой…

А потом пришла тьма.

4.3

Несколько долгих минут, наполненных тошнотой и шумом в ушах, Брюн видела только ленточку с амулетом, которая вытекла из-под воротника Эрика — два узелка, переплетение металлических нитей вокруг прозрачного камня. Весь ее мир сошелся в одну точку, в золотистое дрожащее пятнышко в центре амулета.

Должно быть, ее контузило.

Брюн обессиленно привалилась к стене. Эрик лежал неподвижно, из-под растрепанных волос медленно натекала лужица крови. Невыносимо пахло гарью. Артефактор не шевелился.

«Бежать, — подумала Брюн. — Бежать отсюда».

Она знала, где лежит кошелек Эрика, а наличных в нем хватило бы для того, чтобы сесть в поезд и начать спокойную жизнь где-нибудь на юге. Если прямо сейчас она справится с волнами тошноты и выйдет из лаборатории, то успеет скрыться. Вряд ли кто-то здесь появится до утра — а там ее не найдут. Да и вряд ли будут искать.

Снова накатила слабость. Брюн вдруг поняла, что вся покрыта противным липким потом, что человек на полу, скорее всего, уже мертв, что она наконец-то свободна. Зачем бежать на юг, когда можно приехать к родителям, и будь, что будет! В конце концов, она может вытребовать свою долю имущества, если жить с ними станет совсем невмоготу.

Бежать!

Эрик не шевелился. Брюн присела на корточки рядом с телом артефактора и убедилась, что он пока жив: на шее пульсировала темная вена, из приоткрытого рта вырывалось едва слышное прерывистое дыхание. Надо было собраться с силами и уходить. Человек на полу силой вырвал Брюн из родительского дома и превратил в свою марионетку. Чем дальше она от него будет — тем лучше.

Брюн выпрямилась, оперлась о стену. Созревший артефакт, который величаво парил над своей серебряной колыбелью, медленно опустился обратно в ларец. Сиреневый камень на шее Брюн вдруг стал ледяным, проясняющим разум — казалось, артефакты общаются между собой.

Если не вызвать медикусов, Эрик умрет — Брюн поняла это с какой-то пронизывающей ясностью. Эрик умрет, и она будет свободна. Надо просто выйти из лаборатории, уйти подальше от этого места. Утром полицейский патруль увидит открытую дверь, но к этому моменту артефактора не станет: Брюн знала это совершенно точно.

Она закусила костяшку указательного пальца, чтоб не заорать.

Лужица крови становилась все больше. Опираясь о стену, Брюн поплелась к выходу из лаборатории. Прочь от этого места, прочь..!

Он одинок и несчастен. Он не побоялся схлестнуться за свободу Брюн с самим министром инквизиции.

Летняя ночь оглушила Брюн приятной прохладой — после духоты лаборатории городской воздух казался опьяняющим и сладким. Покачиваясь, Брюн двинулась к перекрестку, туда, где возле большого книжного магазина стояла деревянная будка круглосуточного патруля. Наверняка они смогут вызвать медикусов.

Она не дошла: рухнула на влажные булыжники мостовой и заскулила от боли в ушибленных ладонях. Из будочки высунулась усатая физиономия — судя по всему, ее обладатель коротал время за кружкой пива.

— Что там, Гайнц? — услышала Брюн. Обладатель усатой физиономии нахмурился и вышел из будочки.

— Девка какая-то… — крикнул он. — Поль, иди сюда! У нее кровь!

Напарник усатого был одет в инквизиторский мундир, небрежно наброшенный поверх рубашки. Брюн видела его через какую-то мутную пелену.

— Сам ты девка, Гайнц, это барышня, — произнес инквизитор, и Брюн почувствовала, как чужие руки укладывают ее на что-то мягкое. — Эй, миледи! Что с вами?

— Гревский душегубец? — испуганно предположил Гайнц, дотронувшись до виска жестом, отпугивающим нечистого. «Меня контузило, — устало подумала Брюн. — Ничего я не успела».

— Артефакт взорвался, — хрипло прошептала она. — Там мой муж… он умирает.

Брюн понятия не имела, почему решила назвать Эрика своим мужем — просто с губ сорвалось. Инквизитор выругался сквозь зубы и, вытащив из кармана пластинку артефакта, бросил ее на мостовую — спустя несколько мгновений в небе над лабораторией расцвел алый огненный цветок.

— Ах ты, Господи, — бормотал Гайнц. — Только жмура на участке нам не хватало! Двух жмуров.

«Это я — второй жмур», — подумала Брюн. Чужая рука поднесла к ее лицу пузырек нюхательной соли, и отвратная вонь, почти выворачивающая наизнанку, взбодрила и освежила Брюн. Вернулась ясность сознания: Брюн схватила руку со склянкой и заговорила:

— Громобой, это свежий Громобой, только вызрел. Он взорвался и ранил моего… — она запнулась, но потом сказала четко: — Моего мужа. Помогите же, он умрет!

— Не волнуйтесь, миледи, — уверенно произнес инквизитор. Судя по одутловатому лицу, он старательней служил пивному бочонку, чем хаомийской короне. — Я уже подал сигнал.

А потом на улице показался экипаж медикуса, белый с красной поперечной полосой — и Брюн поняла, что успела. «Вот только мне это не принесло счастья», — подумала она и смахнула слезу со щеки.

4.4

— Я, честно говоря, ожидал, что вы зададите стрекача.

Часы на больничной стене показывали половину третьего ночи, но по виду министра Тобби нельзя было сказать, что его подняли с постели. Идеально выбритое бледное лицо, прическа волосок к волоску, черный мундир — Тобби, сидевший на скамье рядом с Брюн, казался собственным парадным портретом.

— И оставить человека в беде? — устало спросила Брюн и сама же ответила на вопрос: — Ну уж нет.

Медикусы осмотрели ее еще по пути в больницу и нашли контузию Брюн совершенно пустяшной. Крошечная желтая пилюля, которую ей почти на бегу вручила женщина в белом одеянии, сняла головокружение и тошноту, так что Брюн могла спокойно ждать, когда откроется дверь палаты и выйдет медикус, занимавшийся Эриком.

Артефактор так и не пришел в сознание. Брюн боялась даже думать о том, что случится, если Эрик умрет.

Тобби усмехнулся ее ответу. Задумчиво пожал плечами.

— Господин Эверхарт неплохой человек, — заметил он. — Как минимум, порядочный.

— Вы на что-то намекаете? — спросила Брюн.

— Констатирую факт, — без улыбки ответил Тобби. — Но все-таки я ждал, что вы сбежите… Начинаете привыкать к хозяину?

Брюн поежилась. К щекам прилил румянец.

— У меня нет хозяев, — с достоинством промолвила она. Что, кроме достоинства, можно предъявить, когда все утрачено? — Я свободный человек и принимаю те решения, которые подсказывает совесть.

Она все-таки не удержала спокойного ровного тона, и в конце фразы отчетливо прозвучал гнев. Министр посмотрел в сторону Брюн так, словно впервые ее увидел — либо только что обнаружил, что пленница Белого Змея не так проста, как он считал до этого.

— Вы поступили очень достойно, после всего, что с вами случилось, — одобрительно сказал Тобби. Стрелка часов с неожиданно громким цоканьем переместилась еще на одно деление. — И вас больше не надо спасать.