Читать книгу "Победитель должен умереть - Андрей Ильин"

— Считаешь, надо сменить масштаб?

— Надо. Надо на себя их шкурку натянуть, вжиться в неё и их глазами на белый свет взглянуть. Увидеть то, что видят они, а не мы!

— Широко шагнём — штанишки лопнут!

— Может, и лопнут. Только они этого не боятся. Им всё пофиг и всё до лампочки! Кто и что с ними сделает, даже если они ошибутся? Даже если случится большой скандал? И что с того? Ну, посудачат, повозмущаются и засунут языки сам знаешь куда! Потому что политическая монополия. А она развращает и стимулирует к принятию рискованных решений. Мы рисковать боимся, они — нет. Мы комплексуем и оправдываемся — они такими глупостями не занимаются. Максимум признают свою ошибку, чтобы, нимало не смущаясь, сотворить новую! Такой менталитет. И если мы настроимся на их волну, то, возможно, и мы не ошибёмся… Играем?

— Играем!

* * *

— Это пояс. Неверные называют его поясом шахида. Поясом смертника. Глупцы, этот пояс убивает только врагов, вам он сулит вечную жизнь там, — инструктор ткнул пальцем в небо. — Здесь, на земле, жизнь коротка и трудна, там — она длится вечность! Умерший во славу Аллаха автоматически попадает в рай, который оставшиеся должны заслуживать воздержанием и молитвами. Вы не будете ждать, вы скоро обретёте вечное блаженство и вечную славу. Ибо наш народ не забывает своих героев. Вы станете легендой вашего рода, и все последующие поколения будут брать с вас пример. Вы обретёте бессмертие там, на небесах, и здесь, на земле. Кроме того, ваши близкие получат за ваш подвиг деньги, на которые смогут построить новый дом для вашей семьи, оплатить операции вашим матерям и отцам, дать образование вашим братьям и сёстрам. Вы сможете помочь своему роду, ибо Галиб щедр и благодарность его безмерна. Но для этого вы не должны бояться умереть. Ибо смерть лишь переход отсюда — туда. Дверь в новое и непознанное. Кто из вас не боится отдать жизнь ради своей веры, своего народа? Шаг вперёд!

И все юноши, как один, шагнули вперёд, потому что они хотели быть героями и помочь своим небогатым семьям. А смерть что? Смерть в молодости — это лишь приключение, которое не воспринимаешь всерьёз. Да и не веришь в неё, ибо считаешь себя бессмертным.

Но только не теперь. И не здесь.

— Стройся!

Построились. Выровнялись. Зашагали на полигон. Остановились по команде у стола. На столе — пояса. Много поясов. Тех самых, набитых пластидом. По поясу на каждого.

Новая команда:

— Пояса надеть!

Надели, подтянули, застегнули ремешки. Встали строем в ожидании приказа, готовые хоть сейчас в огонь.

Инструктор проверил каждого.

— Застегнуться!

Застегнулись.

— Внимание! Сейчас мы проверим, готовы ли вы умереть за свой народ и свою веру. Способны ли выполнить приказ, не задумываясь, презрев страх. Воины вы или презренные трусы… Один из поясов заряжен пластидом, остальные муляжи. Пустышки, которые не могут причинить вреда. Но тот единственный — взорвётся и убьёт одного из вас. Чтобы проверить на прочность всех! Мы должны быть уверены в вас. В каждом. Тот, кто не способен подвергнуть себя риску теперь, может струсить потом. Это суровое, но необходимое испытание. Кто боится, кто не уверен в себе — пусть выйдет из строя. И пусть уходит. Мы не станем препятствовать ему. Даю минуту на размышление!..

Это была долгая минута. Очень долгая и мучительная.

Минута на то, чтобы определиться, на что ты готов. Воин ты или…

— Пятьдесят восемь. Пятьдесят девять…

Но нет, никто не вышел из строя. Все стояли насупленные, побледневшие, слегка растерянные. Но стояли там, где стояли. Воины. Подростки. Дети…

Инструктор оглядел всех. И ободряюще всем улыбнулся.

— На исходные шагом марш!

Зашагали. Медленно, словно сами себя подталкивая в спины. Отошли шагов на пятьдесят. Встали в ожидании приказа.

— Разойдись!

Рассыпались в стороны. Но всё равно недостаточно.

— Дальше! Отступить на пятьдесят шагов друг от друга. Ещё… Ещё!..

Разошлись, встали одинокими фигурами, настороженно оглядываясь вокруг. Чувствуя себя неуютно, потому что не привыкли быть вне строя, по одному. Привыкли везде в строю, везде вместе.

— Стой!

Замерли.

Мёртвая тишина. Только ветер тащит по песку сухие ветки. Солнце печёт в лицо. Секунды текут медленно, тревожно. И хочется уже… побыстрее!

И вдруг команда:

— Приготовиться к подрыву!

Все вздрогнули, вытянули из-под поясов провода. Зажали в ладонях кнопки взрывателей. Напряглись. По лицам, оставляя мокрые полосы, потёк обильный пот.

— Готовы? Тогда…

Пауза.

Пауза…

И команда… Та, последняя… Как удар наотмашь!

— Подрыв!

Все разом нажали кнопки. Как их тренировали — не раздумывая, не сомневаясь, не допуская паузу!.. Как в воду с обрыва!

Цепь замкнулась… Что-то зашипело, взорвалось и повалил дым. Кажется, от каждого курсанта.

Сработали вставленные в «пояса шахидов» пиропатроны. Обыкновенные пиропатроны. И больше ничего не произошло — никого не разорвало, никто не упал, никто не умер. Все остались живы. И все выполнили приказ…

Все?.. Нет, не все! В одном месте дыма не было. Был один курсант, возле которого не вился дымок. А это значит… Это значит он не нажал кнопку, как все, он испугался, он не захотел умирать. Один-единственный.

Все взгляды устремились на него.

И он опустил голову.

— Стройся!

Построились.

— Я дал вам право выбора. Каждый должен был решить для себя, готов он пожертвовать жизнью ради своего народа и Аллаха или нет. Решить — до приказа. И тогда — уйти. Просто уйти. После приказа — это уже не слабость, не трусость, это уже предательство! А за предательство нужно нести ответственность.

Курсанты подумали, что теперь им придётся наказать труса и уже, возможно, не просто бить его в лицо кулаками, а топтать ногами и, может быть, даже забить до смерти.

Они были наивны, эти юноши. Они думали отделаться легко.

— Из-за него, — указал пальцем инструктор, — из-за его трусости вы все будете подвергнуты новому испытанию, потому что каждый из вас должен отвечать за всех! Вы «братья», и проступок одного ложится тенью на всех остальных. И отвечать придётся всем. Снять пояса!

Пояса сняли, сложили горкой.

— Сбор через двадцать минут. Разойдись.

И все разошлись. Все — в одну сторону. А тот, кто струсил в другую. Потому что остался один.

Через полчаса они стояли подле знакомого стола. На котором, рядком, были разложены пояса. Но уже не те, другие. Хотя точно такие же.