Читать книгу "Обязательно должна быть надежда - Сергей Протасов"

— Николай Иванович, вам же известно, чьи колеса подрезали? — подполковник сидел за приставным столом напротив Токарева и запускал на столе пропеллером карандаш.

— Говорят, любовницы нашего…

— Вот именно! — перебил подполковник и перестал крутить, вместо этого он теперь сопровождал каждое утверждение ударом тупой стороной карандаша по столу. — И он каждый день звонит и настойчиво интересуется. Когда? Почему до сих пор? Чем вы там вообще занимаетесь? Всякие другие вопросы задает. Он и фотографии колес нам передал, и заявление она написала. Что еще-то вашей группе надо?

— Иван Иванович, мы ищем, но вы же понимаете…

— Не понимаю, потому, что меня никто там не поймет! Вы что думаете, там кто-то дает мне говорить? Колеса должны быть найдены до конца следующей недели, лучше до дня Советской армии. Как хотите. Трясите таджиков, шиномонтажников, пусть землю роют. Откуда хотят, но колеса возвращают. Мне все равно, но приказ должен быть выполнен. Смотрите только, без коррупции и самоуправства. За такие вещи сейчас сразу из органов. Ясно?

— Те колеса по пятьдесят тысяч штука стоят!

— В Интернете уже по шестьдесят пять.

— К тому же они совсем новые и без примет.

— Тем лучше. Найдете — честь вам и слава. Не справитесь — не взыщите. Как вы это решите, меня не интересует, но преступление должно быть раскрыто в строгом соответствии с УК и УПК РФ, а имущество возвращено владельцу. Вопросы есть?

— А изнасилование, угоны и остальное?

— Тоже должны быть раскрыты. Всё, идите работать.

Токарев с отсутствующим видом поднялся.

— Сядьте, Николай Иванович. Чуть не забыл, есть одно дело. Простое. В субботу женщина принесла заявление о пропаже сына. Некто Свекольников Эдуард Романович, восемьдесят первого года рождения, уроженец нашего города, не женат, не судим, работник собеса. Ушел в четверг утром на работу и не вернулся. Я заявление вам отписал. Зайдите в канцелярию, получите. Организуйте проверку обстоятельств. Опросите мать, коллег по работе, родственников, сами знаете, что делать. Дело открывать, думаю, нет оснований, так что подготовьте официальный ответ. И не затягивайте с этим. Давайте, работайте. Завтра утром жду отдельного доклада.

— По пропавшему парню?

— По колесам, капитан. Свободны.

* * *

Каждый понедельник, после традиционного совещания, повторялась одна и та же история. Токарев возвращается в кабинет своей группы, молча подходит к подоконнику, смотрит в окно. Те несколько минут, которые продолжается созерцание пейзажа, Николай Иванович борется с искушением написать рапорт об увольнении и наконец-то прекратить свои страдания. «Ну, напишу. Ну, уволюсь. Куда потом? Что дальше? — думает он. — Дальше ничего, кроме большого разгромного разговора с Валентиной о семейном бюджете. Надо пережить понедельник, будь он проклят!»

Оперативники, капитан Солнцев и старший лейтенант Кривицкий, перекладывают свои документы, ожидая начала утренней планерки и получения заданий.

— Ладно! — Токарев несильно хлопнул ладонью по подоконнику, обернулся, сказал с напускной бодростью: — Господа офицеры, все слышали директиву верховного командования? Приоритеты расставлены однозначно.

Офицеры приготовили блокноты, ручки и замерли в ожидании.

— Алексей Николаевич, — обратился он к пожилому оперативнику в очках, капитану Солнцеву. — Потребуются ваши связи, такт и деликатность. Есть мнение, даже уверенность, переходящая в твердую убежденность, что к краже колес и их последующему сбыту неизвестным, но заранее несимпатичным лицам причастны шиномонтажи вокруг улицы Передовиков. Понимаете меня?

Солнцев кисло кивнул.

— А раз так, необходимо встретиться с Вадиком Сысоевым и намекнуть ему, что если он отказывается выдать похитителей, продавцов и покупателей, то самое меньшее, что мы можем для него сделать, — позволить просто вернуть колеса или компенсировать стоимость украденного. За это мы замнем дело, и его бизнес продолжит работать, как прежде. Более того, мы не возражаем, если он сам разберется с негодяями, накажет их. Поставит, например, их на деньги. Разумеется, насилие исключается.

— Четыре колеса по шестьдесят пять? Это…

— Двести шестьдесят тысяч, — подключился к расчету Кривицкий.

— Ого! — заерзал Солнцев. — Немало!

— Согласен, — кивнул Токарев. — Так у него, слава богу, восемь точек и два магазина. Короче, до конца недели пусть ищет, но в пятницу вопрос должен быть закрыт. Начальство настроено решительно, а встречать праздник со взысканием нам с вами ни к чему. Ясно?

— Ясно, Николай Иванович.

— Замечательно. После этого я прошу вас разобраться с заявлением о пропаже человека. Вот, Алексей Николаевич, заявление. Снимите себе копию. Там телефон заявительницы, матери. Созвонитесь с ней, поговорите. Опросите соседей, если успеете, сходите на работу. Начальство говорит, ничего хитрого тут нет, но мне интуиция подсказывает, что не так все просто с этим пропавшим.

— Понятно, разберемся.

— Вечером сюда.

— Понятно.

— Гена, теперь с тобой, — обратился Токарев к молодому ушастому Кривицкому. — Занимаешься сегодня угонами по оперативному плану. План не потерял?

— Вот он, со всеми подписями.

— Молодец. Параллельно возьми участкового, загляните с ним к местным гастарбайтерам. Задачи те же, хотя надежды — ноль. Встреться с их предводителем, объясни, что колеса надо вернуть по-любому, иначе устроим им сами знают что вплоть до сами понимают чего. О деньгах ни слова, даже если будут предлагать — резко ставь на место, мы сотрудники и денег не берем! Нам нужны только колеса и только те самые, в рамках дела. Держи с предводителем контакт, пусть отзванивается ежедневно и докладывает о ходе своего расследования. Не думаю, что их рук дело. Хотя? Особо не пережимай, не хватало нам еще, чтоб они начали на людей нападать со страху. С них станется, народ горячий, решительный. Вроде все. Вечером сюда на подведение итогов. Хорошо?

— Понял.

— Будем надеяться, по одному из направлений будет результат. Иначе, — он приставил к горлу расставленные указательный и средний пальцы правой руки и выпучил глаза, — неприятности. Не забудьте взять с собой маркировку, типоразмер и фотографии колес. Будь они трижды неладны! А я поехал в СИЗО. Навещу насильника. Всё, господа, полчаса на чаепитие — и разбегаемся. Будьте на связи всё время.

2

— Заключенный Бельмесов, — равнодушно доложил надзиратель и втолкнул в комнату для допросов коротко стриженного щуплого парня лет двадцати, с цветными татуировками на тонких руках и шее.

Тот встал посредине маленькой комнаты, сложив руки на причинном месте, и опустил голову. Токарев с минуту разглядывал щупальца осьминогов, рыбьи хвосты и канаты на его предплечьях, потом открыл скоросшиватель дела.