Читать книгу "Клетка для сверчка - Анна Малышева"

Александра вспомнила странное ощущение живого тепла, когда Штромм вложил ей в ладонь четки из оттоманского футурана, незримый маслянистый след, оставшийся в ладони, когда она опустела… Она склонила голову:

— Это уникальная вещь, в самом деле. Я думаю, мы удачно продадим ее, вы получите куда большую сумму, чем ожидали от аукциона.

— Вот и дядя говорил, что нельзя выставлять четки наряду с другими вещами… — печально согласилась Ольга. — Это сразу сбивает цену, наводит на подозрения. Но вы не представляете, в какой я ситуации. Деньги нужны смертельно. И достать их нужно было срочно…

— Простите, если я сейчас затрону вопрос, который меня не касается… — Александра отодвинула чашку с остывшим кофе. — Я бы не спрашивала, но это важно для нашего дела. У вас срочные платежи?

— Да, очень срочные, — Ольга бросила эти слова отрывисто, словно с ненавистью.

— Какова сумма, вы можете сказать? Это опять же требуется для ведения наших дел. Сами понимаете, вещи, которые мы будем предлагать, не имеют твердой цены. Это не золото, не бриллианты и не картины известных авторов.

— Вещи стоят столько, сколько за них платят, — так же отрывисто произнесла Ольга. — Так дядя говорит. Не так важно, сколько и кому я должна, важно то, что денег нет. Через месяц придется оставить дом банку. После продажи дома мне не видать ни копейки. Уж банк позаботится о том, чтобы я еще осталась должна. Все узнают о моем положении и начнут сбивать цены так, что сегодняшний аукцион покажется детской шуткой. Деваться мне будет некуда. Я торопилась продать коллекцию, пока сохраняется хоть какая-то видимость благополучия. Всем известно, что у меня долги, но это еще не беда. А вот когда я окажусь на улице, меня разорвут на куски.

Повисла пауза, нарушить которую Александра решилась не сразу.

— Это очень печально, — сказала она наконец. — И в ваших словах заключена горькая правда. Есть выражение: «Человек человеку — волк». Не знаю, как для всех людей, но для коллекционеров это полностью верно.

— Волк? — Ольга остановила на ней насмешливый взгляд. — Ну, это комплимент человеку. Волки далеко не самые жестокие животные. Самые жестокие знаете кто? Куры. Да, простые домашние куры. Если они заметят на ком-то из своих кровь, набросятся и заклюют до смерти. Я видела в деревне…

Она поморщилась и замотала головой, словно желая прогнать отвратительное воспоминание. Резко встала, так что Александра автоматически вскочила тоже.

— Давайте расплачиваться и уезжать, — решительно произнесла Ольга. — Нет, уберите кошелек, я угощаю. И знаете, мне сегодня тут не понравилось. Правду говорят — не возвращайся туда, где был счастлив.

И, подзывая жестом официантку, без перерыва добавила:

— Дядя говорил, у вас удивительная мастерская в центре. Я вас туда отвезу. Вы ведь меня пригласите к себе на минутку? Всегда хотела посмотреть, как живут свободные художники. Вы не представляете, какая я домоседка.

Александра вспомнила ужасающий беспорядок в своей мансарде и на миг заколебалась. Но Ольга просила искренне, выглядела воодушевленной и вряд ли отказалась бы от услуг агента, увидев, в каком хаосе тот живет. Художница уже поняла, что имеет дело с неординарной личностью.

— Конечно, я вас приглашаю, — сказала Александра. — Надеюсь, вы будете не слишком шокированы… Помещение почти непригодно для жизни, но я как раз на днях переезжаю.

* * *

…Ольга долго стояла у маленького мансардного окошка, глубоко утопленного в скошенную стену. Казалось, ее внимание привлекло нечто, происходящее на улице. Не отрывая взгляда от окна, молодая женщина произнесла:

— Значит, вы уезжаете отсюда… А я всегда мечтала так жить.

— Что? — удивленно подняла голову Александра. Она пыталась поладить со старой электроплиткой, чтобы сварить кофе. Плитка, словно предчувствуя, что ее бросят в мансарде после переезда, работать отказывалась. — Как жить?

— Ну, вот так, как вы, — Ольга обернулась. — Свободно, без всяких правил. Без условностей.

— Боюсь, правил и условностей в моей жизни немало, — улыбнулась художница. — Деньги, например, — та еще условность! А плата за съемное жилье — правило…

Ольга коротко рассмеялась и тут же запнулась:

— Ой, простите. Дядя всегда говорит, что я рассуждаю о деньгах как ребенок. Я ведь никогда не снимала жилье. Боюсь, теперь придется.

Плитка поддалась наконец, и крошечный оранжевый индикатор загорелся на ее засаленном боку. Александра налила воды в медную джезву, поставила ее на медленно накалявшуюся стальную спираль. Достала бумажный пакет с кофе, открыла его, вдохнула крепкий, чуть бензиновый аромат. Ее не покидало ощущение, что каждым движением она прощается с мастерской, где было столько прожито и пережито. Тревога и печаль, неизвестность впереди — все это мешало ей сопереживать Ольге в полной мере. А эта молодая женщина вызывала в ней сочувствие — несмотря на свое видимое благополучие, она была на удивление одинока.

— Я сейчас снова задам вопрос, который меня прямо не касается… — Александра медленно, ложка за ложкой, топила молотый кофе во вскипающей воде. Выключила плитку, оставив джезву доходить на остывающей спирали, повернулась к Ольге. — Вы можете не отвечать, конечно. Ваши родственники, как я поняла, понятие абстрактное. Но ваш дядя, Эдгар Штромм, — он может вмешаться в ситуацию? Сделать так, чтобы дом не продавали хотя бы до тех пор, пока вы не ликвидируете коллекцию?

— Нет, нет… — Ольга покачала головой. — Ему тут ничего не сделать, он сам сейчас переживает трудные времена. Он помогал, пока мог, много помогал. Надо совсем совести лишиться, чтобы опять его просить. А эти мои долги…

Ее лицо разом потемнело и словно съежилось.

— Они уже старые. На них наросли проценты. Есть люди, которым сразу надо рождаться нищими, чтобы им в долг никто не давал. Это я!

Она пыталась принять шутливый тон, но взгляд был серьезен, губы не улыбались. Александра склонила голову в ответ:

— Я такая же. Мне никто в долг и не дает.

— Это к лучшему, уж поверьте! — воскликнула Ольга и подошла к столу. — О чем я думала, когда брала эти кредиты… Только не о том, что придется их выплачивать, это точно. Я жила одним днем, а теперь… Кажется, наступает вечер.

Александра протянула ей дымящуюся кружку и сама присела к столу. Ольга подула на кофе:

— Сейчас я на самом краю. Думаете, я верила в успех аукциона? Вот нинасколько не верила! Но надо было попытаться…

Она сделала глоток, капризно оттопырила губы с видом обиженного ребенка:

— Горячо. Когда вы найдете покупателей?

— Я могу позвонить прямо сейчас.

— Да, лучше быстрее, — Ольга отодвинула кружку. — Так звоните! Или вы не хотите говорить при мне? Я могу на лестнице подождать или в машине.

— Вовсе нет, у меня нет от вас секретов! — Александра смутилась, сообразив, что ее подозревают в корыстных умыслах. — Мой процент от сделки обговорим заранее. Для меня даже лучше, чтобы вы были полностью в курсе происходящего. Я поставлю вызов на громкую связь.