Читать книгу "Возрожденный Дракон - Роберт Джордан"

— Я видел, к чему привели твои речи, — без всяких околичностей ответил Сандар. — Я же не дурак.

— Хорошо, но я не полезу в самую гущу битвы! — крикнул Мэт вслед женщинам. А те уже выходили через маленькую зарешеченную дверь. — Я ухожу, слышите?

Они даже не обернулись. Вот сунутся ненароком куда-нибудь, а их и убьют! Оглянуться не успеют, как мечом проткнут! Ворча себе под нос, Мэт закинул свой боевой посох на плечо и двинулся за девушками.

— А ты так и будешь тут стоять? — окликнул он ловца воров. — Не для того я столько одолел, чтоб теперь позволить им погибнуть!

Сандар нагнал Мэта в комнате с кнутами. Трех женщин здесь уже не оказалось, но у Мэта было чувство, что отыскать их будет нетрудно. Только примечай, где мужчины в воздухе висят! Проклятые женщины! Он ускорял шаг и дальше бежал легкой рысцой.

* * *

Перрин с мрачным видом шел по переходам Твердыни, настойчиво разыскивая хоть какой-то след Фэйли. Он вызволял ее еще дважды. Один раз — сокрушив железную клетку, очень смахивавшую на ту, в какой в Ремене держали айильца. Другой — взломав стальной сундук, на стенке которого был выгравирован сокол. В обоих случаях девушка растаяла в воздухе, едва произнеся его имя. У ноги Перрина, принюхиваясь, трусил Прыгун. Каким бы чувствительным ни был нос Перрина, чутье волка было еще острее — именно Прыгун привел к сундуку.

Перрин терялся в догадках, удастся ли ему вообще освободить девушку. Чуть ли не целую вечность не было вовсе ничего, даже намека на след. В пустых переходах Твердыни горели лампы, висели гобелены и оружие, но не было никакого движения. Но если только мне не почудилось, я видел Ранда. Всего лишь мелькнула фигура — бегущий человек, словно преследующий кого-то. Это не мог быть Ранд, но мне кажется, это был он.

Прыгун неожиданно ускорил бег, направляясь к другим дверям — высоким, обитым бронзой. Перрин старался не отстать от волка, запнулся и упал на колени, едва успев выставить перед собой руку, оберегая лицо от удара о каменный пол. Волной накатила слабость, будто все мышцы превратились в воду. Даже когда это ощущение покинуло его, оно унесло с собой какую-то часть сил. С большим трудом, борясь с самим собой, юноша поднялся на ноги. Прыгун повернулся и посмотрел на Перрина.

Ты слишком сильно сюда прорвался, Юный Бык. Плоть слабеет. Ты не заботишься о том, чтобы в должной мере держаться за нее. Скоро и плоть, и сон погибнут вместе.

— Найди ее, — сказал Перрин. — Больше я ничего не прошу. Отыщи Фэйли.

Желтые глаза смотрели в желтые глаза. Волк развернулся и мягкой трусцой подбежал к дверям. Вот за ними, Юный Бык.

Перрин добрел до дверей и толкнул створки. Они не поддались. Казалось, открыть их нет никакой возможности — нет никаких ручек, не за что ухватиться. Металл был испещрен узором, таким мелким и тончайшим, что глаз почти не различал его. Соколы. Тысячи крошечных соколов.

Она должна быть здесь. По-моему, долго я не продержусь. С громким возгласом Перрин с размаху вбил молот в бронзу. Металл отозвался, зазвенел, точно громадный гонг. И кузнец ударил снова, и звон раздался громче и продолжительнее. Третий удар — и бронзовые створки разлетелись под молотом, как стеклянные.

Внутри, в сотне шагов от разбитых дверей, в круге света сидел прикованный к насесту сокол. Остальная часть просторной комнаты была затоплена мраком — тьма и слабый шелест словно многих сотен крыльев.

Перрин шагнул в комнату, и из темноты камнем упал сокол, когтями прочертив по лицу юноши кровавые отметины. Перрин вскинул руку к глазам, заслонился — когти стали рвать ему предплечье — и, шатаясь, двинулся к насесту. Птицы все кидались и кидались на него, налетали соколы, били крыльями, рвали когтями и хищно загнутыми клювами, но Перрин упорно ковылял дальше. Кровь текла по рукам и плечам, а он оберегал рукой глаза, которые неотрывно смотрели на сокола на насесте. Молот он потерял. Где он его выронил, Перрин не помнил, но знал: если бы повернул назад и стал искать молот, то погиб бы прежде, чем нашел его.

Перрин добрался до насеста, и в этот миг полосующие тело когти швырнули его на колени. Он посмотрел из-под руки на соколицу на насесте, и она ответила ему темным немигающим взглядом. Цепь, которой была скована лапка птицы, крепилась к насесту при помощи крохотного замочка, сработанного в виде ежа. Не обращая внимания на прочих соколов, что закружились теперь вокруг него смерчем бритвенно острых когтей, Перрин обеими руками схватил цепь и из последних сил разорвал ее. Боль и соколы принесли темноту.

* * *

Перрин открыл глаза. В лицо, руки и плечи словно вонзилась тысяча ножей, мучительно больно кромсающих плоть. Но все это было совершенно неважно — возле юноши стояла на коленях Фэйли, темные, раскосые глаза ее были переполнены тревогой. Девушка вытирала ему лицо тряпицей, уже насквозь пропитанной кровью.

— Мой бедный Перрин, — негромко и нежно произнесла она. — Мой бедный кузнец. Ты так жестоко изранен.

С усилием, от которого боль ударила еще сильнее, юноша повернул голову. Они находились в гостинице «Звезда», в отдельной столовой, а около ножки стола валялся вырезанный из дерева еж. Он был разломан пополам.

— Фэйли, — прошептал Перрин. — Моя соколица.

* * *

Ранд по-прежнему был в Сердце Твердыни, но все вокруг изменилось. Исчезли сражающиеся, пропали мертвые тела, не было вообще никого, только он один. Вдруг по всей Твердыне прогремел звон громадного гонга, затем звон повторился, и самые камни под ногами откликнулись дрожью. В третий раз разнесся звучный раскат и внезапно оборвался, словно гонг не выдержал и раскололся. Вокруг воцарились тишина и недвижность.

Что это за место? — подумал Ранд. Но еще важнее: где Ба'алзамон?

И будто в ответ ему, из теней среди колонн, нацеленная в грудь Ранду, ударила ослепительная стрела, подобная той, которую выпустила Морейн. Ранд инстинктивно повернул запястье; каким-то внутренним чутьем, а может, и благодаря чему-то другому, он впустил освобожденные потоки из саидин в Калландор. От потока Силы меч засиял много ярче того стержня, что несся в юношу. Шаткое равновесие между бытием и небытием заколебалось. Наверняка та лавина поглотит его.

Светящаяся стрела ударила в клинок Калландора — и расщепилась на его лезвии, поток двумя рукавами растекся по сторонам клинка. Ранд почувствовал, как опалило куртку близко пролетевшим пламенем, как запахло затлевшей шерстью. За спиной Ранда врезались в огромные колонны из краснокамня два зубца замороженного огня, два зубца жидкого света. Там, куда они ударили, камень исчез, как и не было его, и пылающие стержни пробуравили другие колонны, мгновенно пропавшие точно так же. Сердце Твердыни содрогнулось под падающими колоннами, которые разлетались брызгами каменного крошева, тучами красной пыли. Но то, что падало в сияние, попросту… Ничего этого больше не было.

Из темноты раздался гневный рык, и сверкающий стержень чистейше белого жара исчез.