Читать книгу "Яд минувшего - Вера Викторовна Камша"

К-кровью…

– Ваша верность весьма похвальна, – улыбнулся Валме, и Роберу захотелось его ударить. Самодовольная, разодетая скотина… Он и Алву так же слушал, поддакивал, а потом проболтался… Так, от скуки, для красного словца.

– Зато вы, – Марианна не выдаст, ее муж не в счет, а Дик ничего не соображает, – если мне не изменяет память, верностью не страдаете?

– Видите ли, – урготский посол провел пальцем по краю бокала, – последовав за Алвой, я оказался в положении охотника, по глупости связавшегося с черным львом. Я признаю́, это животное красиво. Можно даже сказать, совершенно, но оно смертельно опасно. Я не столь совершенен, я хочу жить. У меня был довольно-таки печальный выбор. Я мог либо бежать, либо попробовать убить, либо сбежать и ждать, пока убьют другие. До верности ли тут? Впрочем, моему герцогу я верен и, прошу заметить, без всякой присяги… Барон, Эвро лучше придержать.

5

Кто-то уходит… Ах да, Иноходец… То есть не уходит, вот же он, тут… и рядом следы… слепые, красные… Это не кровь, это вино, а где Савиньяки?

– Счастливого вечера, господа! Готти, к ноге!

– Когда же мы снова вас увидим?

– Сударыня…

Собаки, как же они воют, но смерти не будет, ведь сюзерен отменил казнь. Ворон будет жить, пока не скажет правду.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего… Вы же видите, он пьян.

– Но он чего-то хочет…

– Желания? – переспросил Алва. – Кинжал вы, надо полагать, не дадите мне в любом случае.

– Познание Истины требует времени и страданий. – Это был кардинал, но не Левий, а другой – Агарис откликнулся на просьбу Альдо вовремя. – Мы не вправе позволить твоему разуму угаснуть раньше срока. Ты должен жить, и ты будешь жить во тьме, размышляя о своих преступлениях, Рокэ из Кэналлоа.

– Зачем размышлять о том, что уже сделано? – пожал плечами Алва. – Что ж, раз нельзя умереть, я хочу поцеловать красивую женщину и сказать пару слов своему оруженосцу.

– Если вы полагаете, что мы пошлем в Кэналлоа…

– При чем тут Кэналлоа? – поднял бровь пленник. – Я сказал – женщина. Любая… По дороге сюда я видел немало дам, которым не будет в тягость проводить меня в темноту.

– Я его отведу…

– Дориан вам поможет…

Дориан? Какой Дориан? Он не знает никакого Дориана и никуда не пойдет!

– Сударь, примите мои извинения…

– Что вы, мой друг! Это бывает…

– Попробуй встать… Спокойно!.. Молодец!

– Робер, мы с Эвро перейдем в будуар…

Голос низкий, хрипловатый, знакомый, а лицо чужое… Какая же она молоденькая! Совсем девочка… Похожа на Катари, но не Катари. Худенькая, светлокосая и синеглазая, она, казалось, была потрясена собственной смелостью. Странно, что право поцеловать осужденного досталось именно этой. Рокэ, звякнув цепями, преклонил перед девушкой колено. Та совсем засмущалась, а Алва, несмотря на оковы, легко поднялся и нежно поцеловал розовые губы.

– Что ж, господа. Теперь никто не скажет, что моей последней женщиной была лживая тварь. Я готов, но вино должно быть красным.

– Вы хотели сказать несколько слов герцогу Окделлу, – напомнил Джеймс, – он здесь.

– Ах да, – Рокэ Алва лениво кивнул бывшему оруженосцу: – Юноша, это, конечно, ерунда, но в вашей семье подобным вещам отчего-то придают большое значение. Ричард Окделл, я считаю ваше обучение законченным. Вы достойны стать одним из талигойских рыцарей, подтверждаю это пред землей и небесами. Вы свободны от клятвы оруженосца и с сего мгновенья не несете никаких обязательств передо мной. Ступайте!

– Меня освободил мой сюзерен, – лучше было бы промолчать, но пусть он знает, пусть знают все, – моя жизнь и моя кровь принадлежат Альдо Ракану!..

– Дикон, уймись! – Робер?! Он-то откуда взялся? И, как всегда, недоволен… Конечно, зрелище неприятное, но без этого не обойтись.

– Я знаю, что говорю, и пусть все знают…

– Некому тут знать! – Почему Иноходец без мундира? И откуда ночь… Только что был полдень, а теперь темно?

– Он уже выпил?

– Кто? – Вместо неба – потолок, на нем что-то нарисовано, но что – не разобрать, и потом, он кружится. Медленно, уныло… Если бы улитка ловила свой хвост, она кружилась бы так же. И кровать тоже кружится. Кровать? Он лежит? Но ведь он же не ранен!

– Где мы?! – Значит, в них стреляли. С крыши… Карваль опять проморгал. – Это были люди Придда! – К горлу подступает тошнота, кровать кружится все быстрее, но он должен знать все. – Их взяли?

– Возьмут. Спи.

Спать нельзя, иначе их зарежут сонными… Так всегда делают. Нужно выставить часовых. Феншо не выставил…

– Ты выставил часовых?

– Выставил. Спи!

Уснешь тут, когда на каждой стене по маске. Зачем их повесили? Они же сейчас проснутся… Так и есть! По золоту идет рябь, гаснет свет, золотые глаза чернеют, становятся синими…

– Эр Рокэ…

– Уже нет, – жестко сказал Ворон, – мы больше ничем не связаны. Прощайте.

Бывший маршал холодно отвернулся. Дикон и впрямь мог идти, но не ушел.

Принесли вино, и сюзерен опустил в рубиновую жидкость крохотное белое зернышко. Ворон спокойно взял кубок, обвел глазами площадь и улыбнулся.

– За то, чтоб каждый нашел достойную его награду! – Пустой кубок с глухим стуком упал на доски эшафота, и Дикон проследил, как он катится.

Когда герцог Окделл заставил себя вновь взглянуть на помост, Рокэ улыбался, подставив лицо слепящим полуденным лучам. Дику подумалось, что ничего не произошло, но… Но синие глаза герцога были широко открыты. Смотреть на солнце в упор могут лишь орлы, а Ворон Рокэ орлом не был. Он все-таки ослеп.

Глава 7. Талигойя. Надор. 400 год К. С. Ночь с 11-го на 12-й день Зимних Ветров

1

Старый Джек не ошибся – буран кончился около полуночи. Словно отрезало. Сразу стало тихо, как на кладбище, Невепрь с собаками и те заткнулись. Ни тебе воя, ни луны, ни топота – благодать, ложись да спи, тем паче завтра будет не до отдыха. Айрис решила уйти, и она уйдет, а куда дурная голова, туда и мудрый хвост.

Окажись лошади посговорчивей, они бы уже обогнули утесы. Если бы не угодили под обвал и не заехали в пасть к волкам или что там бродит в снегах. Кони боялись не только и не столько бури. Чтобы они так уперлись, требовалось что-то пострашнее встречного ветра, а вот Баловнику – конец. Жаль, Айри не оставила дурня в Олларии, но кто же знал…

В горле запершило, и Луиза налила в гнутый кубок не успевшей заледенеть воды. Придет Эйвон или нет? Если завтра ехать, лучше выспаться, но в дороге будет не до уединений, а бедный граф совсем ошалел. Значит, явится, так что ложиться смысла нет, зато дел невпроворот. Госпожа Арамона допила воду и принялась собираться. Не второпях, как вечером, а по всем правилам. Стук в дверь, осторожный и вместе с тем требовательный, застал капитаншу за разбором чулок. Неужели Мирабелла? Опомнилась, решила помириться и ищет посредника? Хорошо бы! Ночной гость постучал снова. Чуть громче.