Читать книгу "Бытие - Дэвид Брин"

– Ну?

Ее вопрос подталкивает меня. Откуда-то из-под моих окуляров исходят слова; этот способ общения кажется мне каким-то слишком животным и необычным.

– Я… тебя помню.

– Еще бы! – Она улыбается. – Мы с тобой провели много времени вместе. Вверху и внизу. Доверие и предательство. Дружба и ненависть. Испуг и необычность.

Я невольно шевелюсь: согласно киваю.

– Тор. Тебя зовут Тор.

Снова теплая улыбка.

– Отлично. Теперь скажи, как зовут тебя.

Я молчу. Какое-то время уходит на поиск – я словно открываю частично заполненные ящики.

– Я был… Я Искатель.

Ее одобрение доставляет мне удовольствие. Ощущение привлекательное, но тревожное.

– Отлично. Теперь попытайся встать, как это делаю я. Представь это себе.

Я никогда раньше не пытался это сделать. Но она терпеливо помогает, пока я не начинаю ковылять в слабом тяготении. Глядя вниз, я вижу две длинные тонкие ноги, заканчивающиеся нелепыми ступнями, бледными и мягкими. Камешки скрипят под… наверное, это пальцы ног.

Я непроизвольно поднимаю отростки, которые должны быть руками. Они тоже мягкие. И невероятно тонкие.

– Я теперь человек?

– Мы договорились с Гэвином. Мы провели с тобой годы как машины. Теперь твоя очередь. Ты не можешь существовать физически, во плоти. Пока не можешь. Так что эта версия подойдет.

Во всяком случае, это поможет тебе подготовиться к прибытию.

– К прибытию?

– На одну из первых остановок, постов, вмешательств. К приключениям. Нам предстоят дела. Мы увидим новые места. И встретимся с незнакомцами. Преобразуем судьбы!

Все это звучит грандиозно и утомительно. Но да. Теперь я вспоминаю. Возвращается память. Одна нить болезненно напрягается, тянет.

– У меня… была цель.

Она кивает. С легким сочувствием. Но я знаю – тут нечто большее.

– Да. И она по-прежнему у тебя есть. Только выросла, да?

– Выросла… да.

И я оплакиваю. Утрату простоты. Утрату чистоты.

– Она изменилась?

Тор улыбается, берет меня за руку и ведет к радуге немыслимой яркости.

– Дурачок, – смеется она. – Разве ты еще не знаешь? Все изменилось.

КОНЕЦ

Вопрос, который определит нашу судьбу, не в том, выйдем ли мы в космос. Вопрос в том, будем ли мы одним видом из миллиона. И миллион видов не истощит экологические ниши, ждущие прихода разума.

Фримен Дайсон

Послесловие

Со всех сторон я получаю вопросы – например, какое отношение литература, называемая научной фантастикой, имеет к «вечным человеческим истинам» или главным загадкам, над которыми бьются все поколения, какой свет она может пролить на них?

Совсем другие вопросы задают поклонники жесткого стиля – смелой, проникнутой идеями научной фантастики: «Почему самые серьезные авторы больше не пишут о приключениях в глубоком космосе, не используют двигатель на основе искажения пространства, чтобы исследовать в галактических масштабах? Вы все что, отказались и сдались Эйнштейну?» Две внешне противоположные перспективы от очень широкого круга читателей! И, однако, я вижу, что обе эти перспективы сходятся в долгом и трудном процессе написания «Бытия». Позвольте вначале ответить на второй вопрос.

Нет, я не потерял интереса и любви к грандиозным космическим панорамам, к контакту с необычными разумами и даже к большим крейсерам, бороздящим космическое пространство. Вскоре я вернусь к вселенной «Возвышения», где яркие герои и злодеи владеют не одним способом обмануть реальность, а двадцатью! Обещаю гигатонны чувства удивления.

Но «двигатель искажения пространства» – это все равно что играть в теннис, убрав сетку. Конечно, это забавно, но все чаще и чаще писатели: Бир, Робинсон, Бэнкс, Азаро, Сойер, Виндж, Бенфорд, Бакстер и другие – хотят посмотреть, что можно сделать с природой, создавшей нас. А если это означает пляски с Эйнштейном – пусть.

«Бытие» – книга о космосе, который мы ищем. О суровом безмерном пространстве, недоброжелательном по отношению к поденкам вроде нас. Необычайно – устрашающе – тихом. И в этой необъятной пустоте есть крошечный оазис – Земля. Более хрупкая, чем мы можем себе представить.

Однако, несмотря на все это, можно ли уцелеть? Выдержать? А то и сказать свое слово?

Что возвращает нас к вопросу номер один. Подобно большинству (обычно) серьезных писателей я прихожу в ужас от мысли о вечных человеческих достоинствах. Эта отвратительная концепция, поддерживаемая глубокомысленными учеными, утверждает, будто люди всегда будут одинаковы, вечно обречены вновь и вновь проходить все прустовские одержимости, все рассуждения созерцающих свой пуп, все дурацкие ошибки наших родителей – до скончания времен. Жуткая концепция, которую, к счастью, опровергают история, наука и все поколения умных потомков, старающихся подняться выше своих невежественных предков. И вырастить собственных детей, которые будут еще лучше. Величайшая история. Величайшая из возможных историй.

Да, великие труды прошлого сохраняются в виде искусства. Произведения Эсхила и Шекспира не перестают трогать наши сердца и сохранят свою ценность. Мы всегда будем сочувствовать борьбе минувших поколений и всегда будем ею очарованы. Но гораздо больше «вечных» статичных проблем меня интересует, как люди растут. (И пусть значение слова «люди» будет здесь самым широким и дерзким.)

Как они, словно дети, иногда учатся на ошибках других поколений – или сознательно отказываются учиться. Как они порой совершенствуют себя, свои города, государства, даже виды – и совершают новые ошибки собственного изобретения! Использовать искусство мысленного эксперимента, чтобы исследовать эти потенциальные усовершенствования (и ошибки), захватывающе интересно! Соблазнительная возможность посмотреть вперед или по сторонам. Именно это скорее, нежели просто звездные корабли и сражения на лазерах, предлагает наш жанр, один-единственный.

Мы живем в необычное время, когда новообретенный вкус к разнообразию переходит в зачарованность всем необычным, даже чуждым. Мы вот-вот подберем все инструменты, которыми, как говорят, пользовался Бог, создавая нас, чтобы – к добру или к худу – самим применить их. Намеренно или случайно, но, похоже, мы снова строим ту же башню. И, возможно, создадим себе новых спутников. Новых товарищей. Опять – к добру или к худу.

Признайте это. Пусть это пугает – но захватывает.

Теперь вызов. Никогда прежде люди не получали так много от того, что жили внутри дальновидной, научной и все более добродетельной цивилизации. Мудрость расцветает и распространяется… впрочем, и глупость тоже. Подобно нелепому утверждению (повторяемому ad nauseam[37]повсеместно), что мудрость не выросла. Отъявленная ложь!