Читать книгу "Широкий Дол - Филиппа Грегори"

А вот Селию я зря не приняла во внимание. Вообще-то я никогда по-настоящему не принимала ее во внимание, и совершенно напрасно. Она вошла ко мне в кабинет, как только они вернулись из города. Даже не вошла, а влетела, на ходу снимая шляпу и даже ни разу не взглянув в зеркало, висевшее над камином, чтобы убедиться, что у нее не растрепались волосы.

– Мы, проезжая по аллее, разминулись с дилижансом, в котором сидел некий незнакомый нам джентльмен, – сказала она. – Кто это был, Беатрис?

Я сделала вид, что страшно занята бумагами, лежавшими у меня на столе, и удивленно вскинула на нее глаза, словно желая сказать, что нахожу ее любопытство неуместным. Но Селия глаз не отвела. И на ее хорошеньких губках не возникло даже призрака улыбки.

– Кто это был? – снова спросила она.

– Один человек. Он приезжал посмотреть наших лошадей, – храбро соврала я. – Его интересует жеребенок от Тобермори и Беллы. Похоже, слава гунтеров Широкого Дола остается прежней.

– Нет, это неправда, – спокойно возразила Селия. – Это был некий мистер Гилби, лондонский торговец зерном. Я остановила карету и поговорила с ним.

Я покраснела от раздражения, но старалась пока сдерживаться.

– Ах, этот! – сказала я. – Я думала, ты имела в виду другого джентльмена. У меня сегодня днем было два гостя. Мистер Гилби действительно уехал последним.

– Он сообщил мне, что купил нашу пшеницу на корню, пока она еще в поле, – сказала Селия, словно не слыша моих лживых объяснений. – Он говорит, что ты надеешься опередить всех и самым незаконным образом поднять цены на местном рынке.

Я улыбнулась и встала из-за письменного стола. Я знала, что в моих глазах нет ни капли тепла, да и у Селии лицо застыло, как каменное.

– Послушай, Селия, но ведь тебя вряд ли учили разбираться в подобных делах, не так ли? – сказала я. – Управлять поместьем, особенно таким большим, как Широкий Дол, – задача очень сложная, и, по-моему, раньше ты к этим вопросам почти не проявляла интереса. И теперь тебе, пожалуй, уже слишком поздно начинать вмешиваться в то, как я управляю поместьем.

– Ты права, что упрекаешь меня. Я действительно слишком мало знаю, да и вела себя чересчур беззаботно, – сказала она. Она дышала часто-часто, а ее лицо и шею уже начал заливать румянец. Селия вообще легко краснела по любому поводу. – Наверное, это огромный недостаток нашего общества – что знатные дамы почти ничего не знают о том, как живут бедные люди. Я всю жизнь провела в сельской местности, но ты права: я действительно совсем не разбираюсь в хозяйстве и плохо представляю себе его финансовую основу.

Я попыталась прервать ее, но она мне не позволила.

– Я жила в раю для дураков, – сказала она. – Я тратила деньги, не задумываясь о том, откуда они берутся, не зная, кто на самом деле их заработал!

Селия вдруг умолкла, и я двинулась к звонку, словно желая, чтобы нам принесли чай. Но тут она снова заговорила.

– Меня воспитывали так, чтобы навсегда сохранить у меня некое детское представление о жизни, – сказала она тихо, словно разговаривая с самой собой. – Меня воспитывали, как младенца, который ест вкусную кашку, но не сознает, что кто-то ее приготовил, смешал с молоком и подал ему в хорошенькой мисочке. Я тратила деньги Широкого Дола, не сознавая, что эти деньги получены благодаря труду бедных.

– Не только, – возразила я ей. – Ты бы лучше поговорила с Гарри – он с удовольствием расскажет тебе о разных теориях политической экономии. А мы просто фермеры, земледельцы. Не торговцы и не промышленники. И наше благосостояние зависит от земли, от ее естественного плодородия, от природы.

Селия нетерпеливо отмахнулась от этого аргумента и, словно припечатав ладонью столешницу, воскликнула:

– Ты же прекрасно знаешь, что это неправда, Беатрис! Вот за этим столом ты каждый месяц принимаешь у людей деньги. Они платят нам, потому что мы владеем этой землей. Но если эту землю предоставить самой себе, на ней будут расти только сорные травы и полевые цветы. Мы, безусловно, что-то вкладываем в нее, как и любые торговцы что-то вкладывают в свой товар; и мы платим людям, чтобы те на нас работали, как и владелец шахты, например, платит шахтерам.

Я стояла и молчала. Во мне росло беспокойство. Селия невероятно переменилась с тех пор, как была застенчивой девочкой, с интересом наблюдавшей за жнецами и красневшей, стоило Гарри на нее посмотреть.

– Но владелец шахты платит горнякам лишь малую долю того, что они заработали, – медленно продолжала Селия, словно на ходу вслух формулируя свои мысли. – Затем он с большой выгодой продаст то, что они добыли в шахте, и оставит всю прибыль себе. Именно поэтому он богат, а они бедны.

– Нет, – сказала я. – Ты не понимаешь деловых отношений. Владелец шахты должен также покупать оборудование, должен выплачивать проценты по займам и, кроме того, должен получить что-то взамен сделанных им ранее капиталовложений. Если шахта не будет давать прибыли, тогда он вложит свои деньги во что-то другое, и его рабочие вообще никаких денег не получат.

Честные глаза Селии смотрели мне прямо в лицо, и она вдруг улыбнулась, словно мои слова были просто шуткой.

– Ох, Беатрис, какая все это чепуха! – И она рассмеялась своим серебристым смехом. – Именно так и Гарри говорит! Именно так говорится и в его книгах! Но мне все же казалось, что ты более других должна понимать, что все это чепуха! Все те, кто придумал эту теорию, кто пишет, что человеку необходимо получать дополнительную выгоду, люди богатые. И этим богатым людям очень хочется доказать, что все их доходы оправданны и законны. Именно поэтому сотни людей пишут тысячи книг и старательно всем объясняют, почему одни ходят голодными, а другие становятся все богаче и богаче. Они вынуждены писать все это, потому что не желают видеть то, что у них под носом. И не желают признавать, что никакого оправдания у них нет.

Я беспокойно переступила с ноги на ногу, но она смотрела в окно мимо меня.

– Почему человеку, который вкладывает только свои деньги, полагается гарантированный доход, а у человека, который вкладывает собственный труд и даже собственную жизнь, нет даже гарантированного жалованья? – сказала она. – И почему человек, который может вложить деньги, получает значительно больше, чем тот, кто вкладывает свой труд, причем трудится порой на пределе своих сил и возможностей от зари до зари? Если бы они оба получали равное вознаграждение, то – даже после выплаты всех долгов и покупки нового оборудования – шахтеры должны были бы жить в таких же роскошных домах и есть такую же пищу, что и владельцы шахт. Но ведь этого нет! Шахтеры живут, как животные, в грязи и нищете, и часто голодают, тогда как владельцы шахт живут как князья, причем вдали и от этих безобразных шахт, и от шахтерской нищеты.

Я с энтузиазмом закивала:

– Да-да, у шахтеров условия действительно ужасные! И мне рассказывали, что в шахтах очень опасно!

Карие глаза Селии блеснули; она заметила мою неловкую попытку сменить тему и смело заявила: