Читать книгу "Еврейский камень, или Собачья жизнь Эренбурга - Юрий Щеглов"

Что во львовском событии удивительного? Ровным счетом ничего. Лаврентий Берия приказал расстрелять сто пятьдесят заключенных Орловского централа при наступлении немцев на Москву. Среди убитых оказалось много исторических личностей, например несчастная, до революции изнасилованная жандармским офицером Мария Спиридонова, эсеровская мадонна. Нашли там смерть правые эсеры Тимофеев и Чайкин. Абрама Гоца за год до того перевели в Красноярский край, иначе он бы разделил участь подельников. А 16 октября, в день московской паники, по приказу того же Берии расстреляли триста заключенных, мотивируя преступное деяние отсутствием «Столыпиных» для эвакуации в глубь страны. Не оставлять же осужденных и подследственных — в самом деле! — врагу.

Не дай Бог!

Я привожу эти забытые и полузабытые факты, чтобы явственней прозвучала мысль — захоронений евреев во Львове, Ужгороде, Мукачеве, Станиславе, Житомире, Виннице и в сотнях других городов, сел и местечек никто по-настоящему не искал, а при обнаружении, если таковое случалось, о них громогласно не объявляли: зарывали поглубже останки — и край! Очень редко указывали на виновных, находили еще реже. Вот почему «Черная книга» приобрела сейчас эпохальное звучание, становясь документом всемирного значения, закрепившим факт геноцида.

Исчезни, не дай Бог, она — останутся слухи да постоянно опровергаемые нацистами легендарные рассказы о гибели, сопротивлении и мужестве миллионов. Яд национализма постоянно разъедает души людей, мнящих себя патриотами. С таким явлением очень трудно или даже невозможно бороться. «Черная книга» позволяет дать отпор — по-эренбурговски: бой! — всем тем, кто пытается переиначить прошлое, приспосабливая его к собственным корыстным целям. Не здесь ли кроется причина ненависти к Эренбургу? Не здесь ли кроется причина стремления замолчать и видоизменить его роль во время великой войны России с Германией?

На взгляд издателей

Жмеринское гетто в «Черной книге» упоминается лишь вскользь. Мой близкий друг, профессор-отоларинголог Ефим Моисеевич Альтман, был его узником в годы оккупации. На основе детальнейших многочасовых бесед с Ефимом Моисеевичем, которые совпадали почти во всех подробностях с тем, что я узнал раньше от приятеля юности врача-педиатра Юрия Лейбмана, тоже узника этого гетто, я создал целую часть неопубликованного романа «Неосвещенная страна». Любопытно, как издатели смотрят по-разному на произведение. Одни хотели бы иметь историю, связанную с гетто, другие требуют устранить все, что относится к гетто, и хотят напечатать лишь главы о генерале Власове и его солдате Вовке Огуренкове, третьи безразличны к гетто и Власову: они хотят взять все, что касается оккупационного быта и мельчайших черточек военной эпохи. До перестройки я пошел на компромисс. Вынул из текста гетто и Власова и дал название повести «Оккупация». В разгар перестройки книгу, принятую «Советским писателем», переносили из одного годового плана в следующий, бумагу украли, потом уничтожили и верстку. Осталось двойное указание в планах. Когда я начал протестовать, ежевечерне раздавались звонки по телефону с угрозами. Я предпринял еще кое-какие меры, но безрезультатно. Криминал захватил все позиции.

Мне очень интересно, какая борьба развернется вокруг новой книги.

«Город без жидов»

В «Черной книге» есть глава «На родине». Действие происходит в Браилове. Городок расположен неподалеку от Жмеринки и тесно связан с ней. Повествование о гетто я начинал с событий, происшедших именно в Браилове, где жили старшие Альтманы — дедушка и бабушка со стороны матери. Летом в Браилове уже хозяйничали немцы, приступив к планомерному уничтожению еврейского населения в соответствии с приказом командующего 6-й полевой армией генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау. Жмеринка находилась до 1944 года в руках румынских войск, но, несмотря на варварскую расистскую политику маршала Антонеску, использующего различные способы ликвидации евреев, там царили все-таки иные порядки. Отсутствовала бюрократическая методичность, скрывающихся в подполье ловили менее активно, в помещении юденрата на стене висели портреты реджины Елены и короля Михая. Гетто под румынами кое-как дышало. Работали даже школы.

В Браилове — ничего подобного. Гетто здесь — тюрьма, из которой людей выводили на расстрел. Ефим Гехман, который родился и жил в Браилове, пишет в «Черной книге»: «Река Ров, протекающая через местечко, служила границей с Транснистрией, и через нее перебралось около трехсот человек». Среди тех, кому удалось уйти в Транснистрию, оказались и Альтманы. Жмеринка приняла тех, у кого были там родственники. Когда я собирал материал для романа, то не читал очерка Ефима Гехмана, но довольно сносно и без ошибок описал исход стариков из Браилова в Жмеринку, находящуюся на территории Транснистрии.

«Большинство из них нашло убежище в жмеринском гетто, — продолжает Ефим Гехман. — В апреле были расстреляны последние евреи Браилова». Дедушку и бабушку Альтмана приютила дочь. Они прожили в тайнике три месяца. Их дальнейшую судьбу я предугадал с теперь поразившей меня точностью. И Ефим Альтман, и Юрий Лейбман, вспоминая, ни на миллиметр не отклонились от правды. Ефим Гехман свидетельствует: «Через месяц румынская жандармерия Жмеринки выдала германской полиции двести семьдесят браиловчан, их погнали в Браилов и там расстреляли у той же гранитной кручи». Бабушку Альтмана доставили в Браилов своим ходом — в инвалидной коляске, некогда привезенной из Германии. Немцы смеялись, наблюдая, как старики толкали коляску.

В июне 1942 года у въезда в Браилов немцы повесили плакат: «Город без жидов». Подобные плакаты в первые недели войны появились во многих маленьких городках Прибалтики. Там местное население, вооружившись, осуществляло геноцид. Возгласы евреев и русских: «На кого вы нас оставляете?!», которые Лотта слышала в Риге по дороге на вокзал из гостиницы «Рим», явились пророческими. Евреи и русские предчувствовали, что произойдет, когда вермахт оккупирует прибалтийские территории.

А жмеринское гетто, хотя и понесло крупные потери, уцелело. Этому есть объяснение. 16 марта 1944 года румыны бежали из Жмеринки, и ее заняли немецкие части, сразу же объявив перерегистрацию евреев — от шестнадцати до шестидесяти лет. Кто доверился и явился в юденрат, был убит. Конец гетто близился, но близился и конец орднунга. Кто быстрее достигнет финиша?

20 марта к станции подошли соединения Советской армии, и немцы еле унесли ноги.

В шелковом белье и славянского происхождения

Я хочу подтвердить то, что изложено в «Черной книге», дополнив свидетельствами Ефима Альтмана и Юрия Лейбмана. Показания их идентичны и, как мы видим, совпадают даже в крупинках, не говоря уже о масштабных — кровавых — деталях. Сошлюсь и на другой пример. И Альтман, и Лейбман абсолютно одинаково описали труп распятого на воротах гетто врача в шелковом белье, которого убили только за то, что он пришел в гетто и принял ребенка у еврейской роженицы. Он работал в городской больнице и оказал помощь женщине, несмотря на запрет. О нем знали только то, что он славянского происхождения — русский, украинец или поляк.

Еврейские полицаи

Ефим Альтман об освобождении Жмеринки рассказывал потрясающие вещи. С одной стороны шоссе, куда выходили окна дома, откормленные рослые немецкие артиллеристы вели огонь из гаубиц по наступающим. В длинных шинелях и массивных касках они имели бравый и угрожающий вид. Действительно, солдаты непобедимой армии! Однако станцию советские войска очистили быстро. Прячась за вагонами, к разбитому зданию вокзала просочились бегущие по-заячьи ухватистые тощенькие мужички в телогрейках и худых ушанках, с трехлинейками и карабинами наперевес. Редко у кого в руках был автомат. Трофейное оружие у двоих-троих. Орудия немцы тут же побросали и мгновенно убрались. Причем бежали к себе, назад, в тыл, как в атаку, размахивая руками и что-то крича. Альтманы думали сперва, что артиллеристов окружили и они бросились на прорыв. Оказалось — ничего подобного. Какой-то молоденький лейтенантик в шинельке, очкастый, с болтающимся планшетом на боку, пустил ракету, и мужички в ватниках, невесть откуда взявшиеся, рассыпались по улицам как горох. В считанные минуты Жмеринку захватили. Во всяком случае, Альтманам так почудилось. Мужички вытягивали немцев из подвалов, выгоняли из нор — первых этажей и подвалов — и тут же формировали из них колонны военнопленных. Дело у них спорилось быстро, и, видно, дело было для них привычное. Выстроив и пересчитав, назначили старшего и вели прочь — за город.