Читать книгу "Гладиатор. Тевтонский Лев. Золото галлов. Мятежники - Андрей Посняков"

Там же, на цветочном лугу, Беторикс велел «слуге» переодеться и тщательно осмотрел костюм, состоящий из коротких, едва прикрывавших коленки, брак, рваной туники и драного, крашенного черникой, плаща, давно выгоревшего на солнце.

– Башмаки тоже снимай. Снимай, я говорю! Ноги сажей вы-мажь… и лицо – погуще… Эх, горе ты мое, дай-ка, я сам. Ну вот, вроде ничего… Эн, нет! А ну-ка, переодень тунику.

– Зачем, мой господин?

– Одень, говорю, задом наперед.

– Но…

– Видишь, прорехи тут какие… пусть уж лучше через них лопатки твои просвечивают, нежели грудь. Тем более, сзади-то дырки можно и плащиком прикрыть.

– Так плащик тоже дырявый.

Последним штрихом к костюму Гавроша оказалась козья шапка – кервезия, с утра выпрошенная Виталием у какого-то хозяйского раба, настолько старая и грязная, что страшно было взять в руки.

– Вот теперь – хорошо! – нахлобучив кервезию девушке на голову, Беторикс довольно потер руки. – Вот теперь – славно. Экий Давид Копперфильд получился. Оливер Твист! У Курского вокзала стою я ма-а-алодой, поада-айте, Христа ради, червонец за-а-ала-атой.

Внезапно пришедшую на ум песенку молодой человек пропел, естественно, по-русски. Что отнюдь не вызвало удивления у жрицы – она давно знала, что Беторикс – чужак. Только очень-очень хороший чужак, куда лучше многих своих… правда-правда!

Виталий лично проводил Литу до перекидного мостика через глубокий ров, не под руку, конечно, проводил – шагал в отдалении, незаметно. И также лично убедился, что переодевание свое дело сделало – никто к «убогому сорванцу» не вязался, а проходившие мимо женщины с большими, полные всякой снеди, корзинами, плетенными из старого лыка, даже опасливо ускоряли шаг да постоянно оглядывались. Ышш, шантрапа! Как бы што не украл! С этакого-то оборванца станется.

Лита и в крепость проникла точно так же – правда, один из воротных стражей все же хотел шугануть оборвыша, да махнул рукой – пес с ним. Пущай побирается, беднякам да нищим тоже как-то жить надо.

Убедившись, что девчонка дошла куда надо, молодой человек поспешно вернулся обратно на постоялый двор, где и принялся ждать. А ждать да догонять, как известно – хуже нет! Вот и Виталий маялся, ходил по двору из угла в угол, потом ушел все на тот же луг, завалился в траву, гадая – правильно ли поступил? Не зря ли послал Литу? С другой стороны, а кого ему еще было послать? Более преданного, и даже, наверное, можно уже сказать – родного – человечка у Беторикса сейчас не было. Вообще никого не было, кроме Литы. В конце концов, эта несколько взбалмошная девчонка сама за ним увязалась, да Виталий ее и берег как мог. Ладно, черт с ней, если мало что узнает – вернулась бы по-хорошему обратно. Нет, лучше бы хоть что-то вызнала – не зря б тогда посылал, волновался. А так…

Виталий уже и посидел, и повалялся, и даже, сорвав ромашку, принялся было гадать – «придет – не придет», да испугался сглазить – бросил. Должна, должна вернуться – не столь уж и сложное задание. Шушеру разную мелкую порасспросить – экое дело.

А солнце-то уже на полдень… а вот и к вечеру поклонилось, скоро смеркаться начнет… Не увидеть бы девчушкину голову в общей куче! Головы… отрубленные головы. Это что же у галлов за страсть такая?! Жуткая первобытная страсть, да и сами они первобытны – род, племя – вот это главное. А вот у римлян уже сейчас – иначе. Там и личность, и патрия – Отечество! Отечество! А тут… одни родо-племенные разборки!

Виталий невольно прикрыл глаза, представив, каким цветущим краем была Римская Галлия! Каким она стала бы, если б тогда, при Алезии, победил Цезарь. Как, в общем-то, и было бы, не вмешайся некий господин Замятин. Как и должно быть на самом деле. Ведь в настоящей истории победили римляне, Верцингеторикс был пленен и вскоре казнен в Риме. Друидов прижали к ногтю, знать, а за ней и простолюдины постепенно романизировались, и все зажили, в общем-то, не так уж и плохо, особенно после знаменитого эдикта Каракаллы, дарующего всем жителям провинций права римских граждан. Конечно, идеализировать не надо, все было – и эксплуатация никуда не делась, и классовая борьба – движение багаудов достаточно вспомнить. Но ведь все это и в Риме было, а в провинциях стало – как в Риме. Быть частью великой империи, находиться под стражей ее законов, ее солдат – это и есть то, что вот сейчас уже так нужно было здесь, в Галлии, многим. Тому же незадачливому убийце Мердою и его семье. Даже Вириду и Катуманду.

И это ведь он, Виталий Замятин, своими собственными руками устроил… можно сказать – задержал развитие Галлии! По настойчивой просьбе некоего господина Васюкина, которому это зачем-то надо. Зачем? Социальный эксперимент решил провести, эмпирик хренов! А еще интересно, все то, что получилось, это вот страшненькое галльское общество – с человеческими жертвоприношениями, культом мертвых голов и – самое главное – с гнусным олигархическим мироустройством и кулачным правом.

Алезия, Алезия… найти бы тебя побыстрей, а уж потом… потом разбираться со всем прочим.

Пока молодой человек размышлял, уже стало смеркаться, небо поблекло и начинало становиться лиловым. Загорелись первые звезды, и молодой месяц закачался над старым платаном, словно бы говоря – пора ей вернуться, пора бы!

Покинув луг, Беторикс, не сворачивая к постоялому двору, зашагал по аллее, помахал едущим мимо возам. Возчики отозвались, дружелюбно улыбаясь. Славные люди, славные…

Одиноко бредущую фигурку он заметил еще издали – как раз на фоне заката. Черная, маленькая, в смешной шапке… Лита? Или какой-нибудь пастушонок?

Не на шутку волнуясь – не робот все же – Виталий быстро зашагал навстречу… Действительно – пастушонок. Шапка-то не та! Та была из козьей шкуры – кервезия – а эта круглая, кожаная…

– Не меня ль ты встречаешь, мой господин?

Господи! Что это? Не показалось?

– Лита? Клянусь всеми богами, я тебя не узнал!

Не скрывая радости, молодой человек обнял девчонку, похлопал по плечу… и даже от избытка чувств поцеловал в лоб.

– Ах, мой господин… Лучше б ты поцеловал меня в губы. Я б и сама… да не решаюсь.

– Правильно делаешь, что не решаешься. Мала еще! Да и вообще, ты мне – как младшая сестра. Глаз да глаз – присмотр всегда нужен.

Они так и пошли по дороге – вернувшаяся наконец Лита и ее молодой господин.

– О, благороднейший господин мой, давай присядем там, между липами, – повернув голову, негромко предложила девушка. – Там я тебе все и расскажу, а ты уж решишь – зря или не зря сходила.

Виталий рассеянно кивнул:

– Давай.

Он все еще не мог прийти в себя от радости – вернулась девочка, вернулась! Да еще и узнала что-то… Ну, совсем молодец!

Где-то на самом краю неба еще голубели остатки дня, все же остальное было затянуто синим, лиловым, сиреневым, а на западе – золотисто-алым. Мигали звезды, и месяц сверкал серебром, и где-то рядом пел свою песню сверчок. И так было хорошо сидеть, слушать…