Читать книгу "Серийный любовник - Алексей Макеев"

В итоге пришли к выводу: смерть Цыганковой явилась результатом несчастного случая. Девушка пренебрегла правилами по технике безопасности, не зафиксировала замки холодильной камеры и сама себя заперла изнутри. Тот факт, что Ольга была беременна и имела при себе телефон, правоохранители решили проигнорировать. А вот Гурова он заинтересовал в первую очередь.

Прежде чем ехать к родителям Ольги, он не поленился связаться со следователем, который готовил материалы дела, и выяснил следующее: сотовая связь работала исправно даже при закрытых дверях холодильной камеры, но ни одного звонка девушка не сделала. Почему? Самым очевидным объяснением такого поведения являлась версия суицида, но следователь честно признался, что не стал на ней настаивать, пощадив чувства убитых горем родственников. Такой вот сентиментальный поступок.

Что же касалось беременности девушки, выяснить, кто является отцом ребенка, следователю не удалось. Родители в один голос твердили, что Ольга ни с кем не встречалась, подтверждения обратного найти не удалось, и этот вопрос следователь тоже предпочел оставить без ответа. На преднамеренное убийство не было ни одного намека, поэтому он и не стал глубоко копать. Явилась ли смерть Ольги результатом несчастного случая или же девушка все заранее спланировала, для следствия особой роли не играло. Так или иначе девушка мертва, и судить за это некого. Почему бы не оставить людей в покое?

Случаи, подобные Ольгиному, согласно статистике, собранной капитаном Жаворонковым, происходили не так уж и редко. Иногда оказывалось, что жертву закрыли в холодильной камере намеренно, иногда по чистой случайности. Бывали и доказанные случаи самоубийства. Правда, чтобы при этом жертва была еще и беременна, о таком в интернете не писали. Чтобы выяснить, подходит ли случай Ольги Цыганковой к серии, Гурову требовалось собрать больше информации, вот почему он стоял сейчас перед дверью ее квартиры.

На звонок дверь открыл сухощавый мужчина лет сорока пяти. Подтянутый и строгий даже в домашней одежде, он производил впечатление бывалого служаки. Гуров знал, что к военной службе отец Цыганковой отношения не имеет, и все же ощущение, что перед ним бывший военный, было достаточно сильным, и он, повинуясь порыву, по-военному четко произнес:

– Здравия желаю! Цыганков Валерий Дмитриевич?

– Так точно, – подлаживаясь под тон гостя, подтвердил Цыганков и тут же сбился на устаревшую форму общения, выдавшую в нем преподавателя литературы, кем он, собственно, и являлся: – Чем могу быть полезен?

– Полковник Гуров, Московский уголовный розыск, – доставая удостоверение, представился Лев. – Это мой коллега, полковник Крячко. Разрешите войти?

– Не думаю, что это удачная мысль. – В глазах Цыганкова промелькнуло беспокойство. – Моя супруга только что легла отдохнуть, и мне бы не хотелось ее тревожить.

– Мы можем побеседовать и здесь. Правда, беседа может оказаться слишком личной. Не знаю, как вы отнесетесь к тому, что подробности вашей личной жизни станут достоянием соседей, – заметил Гуров.

– Моей личной жизни? Это интересно, – нахмурился Цыганков. – Позвольте хотя бы узнать, что привело вас в мой дом?

– Необходимость прояснить некоторые детали смерти вашей дочери.

– О боже, зачем?! Столько лет прошло, что нового вы можете узнать теперь? – простонал Цыганков.

– Появились новые обстоятельства, – уклонился от прямого ответа Гуров.

– Ваши обстоятельства меня не интересуют. Копаться в прошлом я не собираюсь и вам не позволю.

Цыганков постарался, чтобы отказ прозвучал категорично, но что-то подсказывало Гурову, что стоит надавить, и он изменит свое решение.

– Валерий Дмитриевич, я мог бы вызвать вас повесткой в отдел и тем самым вынудить к сотрудничеству, но делать этого мне не хочется. Поверьте, я понимаю, насколько этот вопрос является для вас болезненным, и раз уж я все равно здесь, значит, вопрос серьезный. Прошу вас, не заставляйте меня идти на крайние меры. Это никому пользы не принесет.

Пару минут Цыганков вглядывался в лицо Гурова, будто пытался найти на нем ответ на самый важный жизненный вопрос, затем глубоко вздохнул и произнес:

– Хорошо, проходите. Только у меня к вам просьба: постарайтесь не шуметь. Не стоит волновать мою супругу. Знаете, она ведь так и не отошла после смерти Оли.

– Если в этом не будет необходимости, вашу супругу мы не побеспокоим, – пообещал Лев.

Цыганков провел их на кухню. Включил чайник, расставил на столе фарфоровые чашки, достал вазочку с печеньем и привычно занял табурет возле окна. Пепельница, полная окурков, говорила о том, что здесь хозяин квартиры проводит большую часть времени. Он закурил, не спрашивая разрешения у гостей. И после пары затяжек перевел взгляд на Гурова. Тот понял, что Цыганков готов к беседе, и заговорил.

– Понимаю, наши вопросы могут показаться вам слишком личными, но обстоятельства складываются так, что от этого никак не уйти.

– Не нужно предисловий, – остановил его Цыганков. – Любой вопрос про Олю будет личным, так что не стоит тратить время на расшаркивания. Раз уж я впустил вас в дом, значит, должен отвечать максимально откровенно. О моих чувствах беспокоиться не стоит. Уверен, что за последние три года я по двадцать раз задал себе каждый из тех вопросов, которые собираетесь задать вы.

– Это даже к лучшему, – кивнул Лев. – Возможно, на часть из них вы сумели найти ответ.

– Я даже знаю, каким будет ваш первый вопрос. – Губы Цыганкова тронула печальная улыбка. – Хотите знать, кто же все-таки отец неродившегося Олиного ребенка?

– А вы это знаете?

– Увы, нет. Полагаю, Оля не хотела афишировать отношения, так как не была уверена в партнере. Ей ведь было всего двадцать три. Слишком юный возраст для принятия серьезных решений, а тут такое. Скорее всего, никакого партнера и не было вовсе. Думаю, это была случайная связь, которая закончилась беременностью. Такое случается и с хорошими девочками. Оля ведь была хорошей девочкой, в самом широком смысле хорошей. Она занималась благотворительностью, помогала бездомным.

– Вы не пытались выяснить, не в этой ли среде она нашла себе кавалера? – вдруг бухнул Стас.

– В среде бездомных? – Цыганков отреагировал на его заявление на удивление спокойно. – Нет, уверен, что ее милосердие так далеко не зашло бы.

– Я не это имел в виду, – спохватился Крячко. – Я говорил про коллег, которые так же, как и Ольга, занимались помощью бездомным. Ведь в этих центрах работают не только женщины.

– Ах, вы об этом? Что ж, возможно. Я не выяснял. В Центр ездил, с друзьями ее общался, все хотел понять, не могла ли Оля сама на себя руки наложить. Ну, из-за беременности и прочих проблем. Ребята там работают вполне приличные. Речь грамотная, жизненные установки правильные. Но про Олю они мало что знали. Она у нас странная была, если общепринятыми мерками мерить. Про таких говорят: не от мира сего.

– В Центре про ее связь никто ничего не знал?