Читать книгу "Попутный ветер - Екатерина Горбунова"

— Как? — она, наверное, уже заподозрила юношу в том, что он либо умеет летать, либо лжёт, её скептицизм пах морским бризом, холодным и оставляющим солёный привкус на губах.

Олаф указал на мостки:

— Прижмёмся спиной к стене, перейдём потихоньку, бочком. Главное, не смотреть вниз.

Он связал вещи плотным узлом, надо сказать довольно увесистым и объёмным. Потом обвязал узел длинной верёвкой, а другой ее конец прицепил к своему поясу. Летта с удивлением наблюдала за этими манипуляциями.

— Потом останется просто дёрнуть, с тюком переходить опасно — перевесит, — пояснил юноша. — Можно перекинуть, но боюсь промахнуться.

Девушка кивнула. Молодые люди взялись за руки, и пошли вдоль стены, медленно, боком, приставляя одну ногу к другой. За ними тянулась верёвка, длинная, как змея. Она мешала и пугала, но иначе вещи пришлось бы оставить у входа в пещеру.

Темнота колодца манила к себе. Казалось, в глубине кто-то шепчет. Невольно представлялось, сколько костей покоится на дне. Возможно и не только звериных. Душ, не нашедших настоящего упокоения. Витают там внизу, хотят вырваться из плена. Чтобы их почтили, как должно, помянули по имени или даже без него, но с соблюдением всех обычаев.

Перебравшись, Олаф дёрнул за конец верёвки, привязанный к поясу. От резкого рывка пожитки перелетели через колодец и тяжело плюхнулись на пол пещеры. Хорошо, что в тюке не было хрупких вещей, иначе от них остались бы одни осколки.

— Посидите тут, — предложил юноша Летте. — Откуда мы пришли, опасности ждать не стоит. А вот впереди стоит оглядеться. Мало ли.

Он махнул рукой вглубь пещеры. Девушка кивнула, устало зевнув.

Олаф шагнул вперёд. Теперь осторожно, опасаясь ещё одной ловушки.

Факел, бережно сохранённый при переходе по узкому карнизу, чадил и мерно потрескивал. Эхо в колодце покорно повторяло и множило эти и другие звуки: где-то капала вода, орали летучие мыши, слышался тихий писк сезонного выводка камнежорки и ласковое воркование их матери.

Хорошо, что этих созданий Жизнеродящей, внешне похожих на огромных и неуклюжих червей с двумя лапами, снабжёнными когтистыми длинными пальцами, можно было не бояться. Они вполне терпимо относились к людям и прочим существам. Едой им служили камни: питаясь горной породой, камнежорки, выгрызали целые тоннели. Детеныши же, разрабатывая челюсти, пользовали булыжники среднего и маленького размера. И порой создавали из них нечто особенное. Поговаривали, на нелегальных рынках можно было найти каменные поделки, которые ценились среди коллекционеров и стоили недёшево, но сам Олаф такого чуда не встречал.

Огонь факела как раз высветил в углублении на стене причудливую изящную вещицу. Размером она помещалась в руке, формой — напоминала нераскрывшийся бутон на коротком стебле. Неужели это именно то, о чем размышлял проводник? Юноша наклонился и подобрал камень. Интересно, детеныш камнежорки намеренно придал ему такую форму? Вряд ли. Для этого надо обладать разумом и эстетическим чутьем. Талантом, наконец. А какой талант у камнежорок?

Полюбовавшись на поделку, Олаф опустил ее в карман куртки. Пройдя еще немного вперед, и не заметив признаков опасности, молодой человек решил вернуться назад.

— Здесь вполне безопасно, — громко объявил девушке, но осветив факелом место стоянки, увидел, что Летта Валенса уже крепко спит, укрывшись своим плащом, и продолжил намного тише, не в силах прервать свой монолог, — все, кого можно опасаться, остались снаружи, сюда им не добраться.

Она не проснулась от его голоса. Сон её был безмятежен и светел. В запахе Летты проскальзывали нотки карамели, как ночные бабочки взвивались вверх и растворялись в ночи. Хотелось присесть рядом, прикрыть глаза и представлять миры, в каких витает фантазия путешественницы. Сон — подарок Мракнесущего? Олаф с улыбкой покосился в сторону попутчицы.

Перед тем, как затушить факел, юноша обнаружил на каменном выступе заботливо накрытый чистой салфеткой нехитрый ужин. Что ж, он оказался весьма кстати. Живот тоскливо заурчал.

— Спасибо, — шепнул Олаф, подоткнул плотнее плащ на девушке и положил рядом найденную поделку камнежорки.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. СУМЕРЕЧНАЯ ПЕСНЯ

После позднего ужина Олаф долго лежал без сна, а когда наконец заснул, то в сон его вплелись страхи недавних дней: Смут, продолжающий истязать Угги, Курт, отказавший в помощи, каменный колодец, ставший могилой. Кошмары, преследующие во тьме, казались реальными. Хотелось поскорее проснуться, но не получалось. Видения продолжались всю ночь, едва заканчивалось одно — начиналось другое. Потом в сон ворвалось что-то абстрактное, но не менее страшное. Оно надвигалось все ближе, и, чувствуя ужас Олафа, струилось радостью и счастьем. Нельзя было сказать, живое это существо, или природа его — иная. Без единого слова, без малейшего прикосновения было ясно, что оно жаждет поглотить Олафа, завладеть им целиком. Хотелось сбежать, но юноша чувствовал, что бегство лишь приблизит его к этому страшному нечто. И он стоял. Ждал. Не в силах сделать ни шага вперёд. Пока не проснулся. А потом лежал некоторое время, прислушиваясь к ощущениям, звукам, биению собственного сердца.

Когда Олаф, наконец, открыл глаза, Летта уже сидела причёсанная и готовая в дорогу. Подсвеченные паутиной солнечных лучей, на её лице поблёскивали подсыхающие капли воды. Эффект был такой, что казалось, будто кожа девушки светится. После гнетущего сна это оказалось довольно впечатляющим пробуждением.

— Там в глубине пещеры — ручей, — махнула рукой спутница. — Можно умыться.

— Странно, я ничего не заметил вечером, — удивился молодой человек.

Она только пожала плечами в ответ.

Олаф поднялся и повторил ночную дорогу. Миновав место, где нашёл каменную поделку, остановился и прислушался. Впереди слышалось тихое журчание. Видимо, ночной писк детёнышей камнежорки, которые теперь помалкивали, перебивал песню ручья. Юноша продолжил путь, и через сотню шагов обнаружил место, указанное Леттой. Никаких нарисованных знаков рядом не обнаружилось. Вода была чистой и ледяной. Олаф присел на корточки и с удовольствием вымыл лицо и шею, прополоскал рот. Зубы моментально заломило от холода. Озноб прогнал остатки сна.

— День зажёгся, ночь за порог, сон за ним, — не задумываясь, пробормотал юноша, в памяти само собой всплыли слова старой няньки, которые она говорила, когда он или старший брат просыпались с плачем. Это было уже очень давно, в прошлой жизни. И на тебе — вдруг вспомнилось.

Зачерпнув воду и последний раз с наслаждением проведя рукой по лицу, Олаф поднялся на ноги.

И от неожиданности чуть не свалился в ручей: прямо на него смотрела огромная камнежорка. Безволосая, круглая морда высунулась из отверстия в стене и словно ожидала, пока её заметят. Круглые жёлтые глаза светились в полумраке, как два фонаря. Палец с длинным когтём дёрнулся, словно подзывая ближе. При этом камнежорка открыла большую пасть с несколькими рядами прочных зубов и вывалила серый липкий язык. На кончике его, чудом не падая, подрагивал идеально круглый, прозрачный как капля воды шарик. Видя нерешительность человека, зверь утробно рыкнул. Хотел, чтобы Олаф взял предмет?