Читать книгу "Мой любимый Бес - Айрин Лакс"

Хотела избавиться от навязчивого парня? Кажется, получилось. И где радость, бьющаяся колокольчиком внутри головы? Где фанфары и звон литавр?..

А реальность тем временем неумолимо быстро катится к назначенной дате. Земянский лично отправляется со мной по магазинам в сопровождении какого-то щеголя. В этом месте нужно поставить какую-нибудь закорючку, отметив ею дату в календаре: ах-ах-ах, кто-то швыряется зеленью, просаживая нули в дорогущих бутиках. От лейблов на одежде за версту несёт модным и дорогим кичем. На деле же меня едва ли не носом тыкают: вот это, вот это и вот это… Примерьте, ах, совсем не то. Создают видимость выбора, но на деле, кажется, что Земянский заранее выбрал даже цвет трусов, которые должны будут надеты на мне. Непременно в цвет предвыборной кампании и совпадающий с его вкусовыми предпочтениями. Хочется улизнуть от него как можно быстрее, но Земянский даёт задание водителю отвезти меня домой.

Едва захлопывается дверь автомобиля, прошу отвезти меня не к моей квартире, а к родителям. Оставляю всё дорогущее барахло в своей комнате. Отца ещё нет дома. А мама, кажется, тоже вернулась совсем недавно — ещё не успела переодеться в домашнее платье.

— Почему не забираешь с собой?

Она не уточняет, что именно, но я и без того понимаю.

— Пусть лежит здесь. Не хочу захламлять квартиру.

— Хлам? Ты невысокого мнения о заботе Михаила?

— Нет, почему же. Его забота о собственном благополучии и имени очень велика. Даже не знаю, чья забота больше. Ваша с папой непонятно за что или его?

Я улыбаюсь, но мне ни капельки не смешно. Должна же я достучаться хотя бы одного из родителей. Мама только собирается что-то сказать, но я перебиваю:

— Почему вы с папой считаете, что можно поступать именно так?

— Как именно?

— Определяя за меня будущее. Решая, с кем мне жить. Дорого продали? Как там называют выкуп? Калым, да?

Мама вздыхает, чуть хмурясь.

— Ты смотришь на ситуацию не с той стороны.

— А я думаю, что с той. Земянский сказал, что хватка у Тахирова уже не так, что раньше. Мол, не все проекты оказались удачны. Папочкины заправки, названные в честь себя, любимого, оказались не столь прибыльными, да? Вбухал кучу денег, но они не окупаются? Или что-нибудь другое. Просто интересно, почём сейчас на рынке невест продаются девушки…

— Прекрати.

— Почему нет? Думаешь, это хорошая идея — устраивать мою жизнь против моей воли?

— Ещё ничего плохого не произошло, — медленно говорит мама, — и не произойдёт. Михаил — надёжный мужчина. Адекватный, состоятельный, внимательный, заботливый… С ним ты будешь…

— Ой, только не надо говорить, это слово, хорошо? Оно не соответствует действительности. Ты бы сама не была счастлива, выйдя замуж вот так!

Мама смеётся:

— Хочешь сказать, что я несчастлива? Брак с твоим отцом, пожалуй, самое удачное событие в моей жизни.

И через секунду добавляет:

— За исключением рождения дочери. Само собой.

— Само собой, да.

Мне нечего добавить. Какие-то аргументы закончились… В голове — серая вязкая муть, в которой тонет всё.

— Ты куда?

— К себе.

— Ты не поужинаешь с нами?

— Нет, у меня нет аппетита есть в кругу семьи. Вдруг я за ложку возьмусь не так, как вы с папой того хотите.

Я торопливо выхожу на улицу и вызываю такси, находясь за пределами двора. Мама пытается дозвониться, но я сбрасываю её звонки, ожидая такси. Если бы так хотела поговорить, вышла бы следом, нет? Или это ниже её достоинства? Может, просто плевать? Мне хочется единым махом разрубить нежеланный узел. И страшно. Я презираю себя за собственное малодушие. Может, сорваться в другой город? И тут же передо мной встаёт гора проблем, которые постоянно решались кем-то другим за меня. Мамочкой с папочкой… Квартира? Пожалуйста. Деньги? Держи карточку, пользуйся, папа регулярно пополняет. Машина? Вот она, катайся на здоровье. Обучение?.. За всё заплачено.

Если бросить всё сейчас, что получится? Неоконченное образование, с которым я не смогу заниматься тем, чем хотела бы заниматься… А другое?.. Я не проработала ещё ни одного дня и даже не представляю, как смогу разобраться с ворохом жизненных проблем и вопросов. Ненавижу саму себя, привязанную к сытой кормушке. Посмотреть на других — справляются же как-то, а я — оранжерейное растение, которому заботливо подтыкали одеяло, расшитое золотыми ниточками… Кто-то гнётся, кто-то не сгибается. А я, по всей видимости, могу только виться плющом. Бесполезное декоративное украшение. И понимаю, что всё моё недовольство — это словесная бравада, не более того. Много ли пользы они принесли? Нисколечко. Моё простое «нет» против условий, оговорённых двумя сторонами.

А что такого? — невинно поинтересовалась мама.

Ничего…

Я замёрзла до чёртиков, пока дожидалась такси. И даже в тёплом салоне за всё время поездки не смогла отогреться. Открываю дверь подъезда домофонным ключом. В подъезде темно. Выключили свет? Но, кажется, что окна дома светились жёлтым. Наверняка опять перебои с подъездным светом. Это даже немного раздражает — престижный район, а перебои как будто в захолустном спальном районе на окраине города. Темнота не пугает меня. Я знаю наизусть все ступеньки, но всё же подсвечиваю экраном смартфона. Просто для того, чтобы обозначить своё передвижение. Вдруг кто-то будет спускаться и не заметит меня в кромешной тьме. Я поднимаюсь по лестнице всё выше: в подъезде пахнет сигаретами. На пролёте между третьим и четвёртым кто-то сидит. Я стараюсь не обращать внимания на постороннего и борюсь с желанием посмотреть, кто это. Просто поднимаюсь выше, как вдруг колена касается чья-то рука.

Я резко разворачиваюсь, прижавшись спиной к перилам. Сердце колотится от страха как сумасшедшее. На ум сразу приходят все мерзкие, грязные истории о нападениях в подъездах жилых домов. Я разворачиваю телефон, чтобы увидеть, кто это. Бледный свет выхватывает из темноты фигуру мужчины, сидящего спиной у самой стены. Различимо лишь бледное лицо со знакомой усмешкой.

— Это всего лишь я, Снежинка.

Нет, мне не стало спокойнее после того, как я узнала Романа Бесова.

— Преследуешь меня? Теперь будешь караулить под дверью?

Я сжимаюсь и насторожённо смотрю на него, жду от него очередной выходки. Но он сидит без движения, безвольно опустив руки на колени, и смотрит на меня.

— Зачем остановилась? Пройди мимо с равнодушным видом.

— Боюсь поворачиваться к тебе спиной, Бесов. Кто знает, что ты ещё способен выкинуть?

Он смеётся. Лицо кажется мертвенно-бледным. Чёрными колодцами виднеются провалы глаз, на впалых щеках синеватая щетина.

— Тогда просто сделай вид, что меня нет. Убей своим равнодушием. У тебя это так хорошо получается.