Читать книгу "Анастасия и Алексей Романовы в Болгарии? Шокирующее расследование. Факты, теории, фото - Благой Эмануилов"

Продолжим расследование на территории Болгарии.

У нас есть еще один человек, хорошо знавший доктора Алексеева. Это — эмигрант, из «белогвардейцев» — Симеон (вероятно, Семен, — прим. ред.) Васильевич Васильев. Он осел и жил в соседнем с Габарево селе — Турия. Там он женился, работал фельдшером. С доктором Алексеевым они считались большими друзьями. Его дочь, Надежда, в замужестве Ройлева, в сентябре 2004 года поделилась с нами своими воспоминаниями.

…Ее отец родился 13 мая 1891 года в селе Парамоново, Ростовской области. В России у него была перед переселением в Болгарию жена. Он постоянно переписывался со своими братьями. Надежда и ее муж связались с ее двоюродными сестрами, которые жили в г. Львов, на Украине, тогда СССР, даже ездили к ним в гости, а те приезжали в с. Турия. Донка Гарбалутова, подруга Н. Ройлевой, вспоминает, что одна из двоюродных сестер была очень похожа на Надежду, явно, что они были родственницами.

Сама же Н. Ройлева рассказала, что ее отец и доктор Алексеев были знакомы еще в России, где вместе учились в Киевском Медицинском институте, но д-р Алексеев успел его закончить до революции, а вот ее отец — нет. Надежда поделилась с нами, что у нее всегда было непреодолимое чувство, что ее отца и доктора Алексеева связывает некая тайна…

Ее отец скончался 24 июля 1964 года, а через несколько месяцев умер и доктор Алексеев. Но даже по прошествии стольких лет женщина продолжает утверждать, что у них была какая-то большая тайна…

На наш взгляд, то, что рассказывал о себе в селе Петр Алексеев — очень поверхностно: это лишь вершина «айсберга»…

Даже Госпожа Нора иногда, сама того не желая, невольно опровергала его не очень убедительную версию. Незадолго до смерти, уже не вставая с постели, она жаловалась Донке Русиновой на доктора Алексеева: мол, она так надеялась на него, что он поставит ее на ноги, вылечит, что она ему верила, а он не сдержал данного им слова, «…а ведь мама доверила меня ему»…

Вот тут и возникает вопрос, почему доктор Алексеев скрывал, при каких обстоятельствах и когда начались их с Норой взаимоотношения?

Скорее всего, это было связано с наличием той самой «тайны»…

Продолжая рассуждения в поддержку нашей гипотезы, мы логически приходим к выводу: совершенно понятно намерение императорской четы — отца и матери, чтобы об их детях заботился доверенный человек, надежный и квалифицированный врач.

Основным, можно сказать, «ключевым», моментом отношений между Норой и Алексеевым было их бракосочетание (венчание). Оно состоялось в доме Филиппа Бояджиева, вечером 26 сентября 1924 года, и венчал их поп Николай. Странным в этом «браке» было то, что он не являлся результатом любви, пусть даже родившейся только на почве взаимного уважения, заботы друг о друге, перенесенных вместе невзгод, — чего можно было бы ожидать после пережитого…

Ан нет!

По свидетельствам сельчан, они так и не стали «мужем и женой». Например, в январе 1953 года доктор Алексеев, в порыве откровенности, признался своей новой медсестре Надежде Томовой, что жена-то у него есть, да только он ни разу не был близок с ней…

Дабы не прослыть «деревенскими сплетниками», приведем только еще один пример: вышеупомянутый нами Тодор Гунчев, считавшийся самым близким другом доктора, вспоминал, что однажды, в компании общего приятеля, Цане Быкларова, они поднимались в горы посмотреть на красоты местности Корудере. По дороге вели нормальные «мужские» разговоры… Прямой — до бестактности — Цане обратился к Алексееву с вопросом: «Доктор, вот вроде Госпожа Нора тебе жена. Но ты вообще-то спал с ней?». На что Алексеев ответил тоже прямо: «Нет, друг. Она так высоко стоит — настолько выше меня, что это невозможно…»

Явно, брак был фиктивным. Зачем же он был нужен?

Предположение, что патриархально настроенные сельчане возмущались их внебрачным сожительством, что и послужило поводом для «оформления брака» — неубедительно.

Вряд ли это всерьез беспокоило Нору и Петра, да и сами местные жители в своем большинстве просто не обращали на это внимания. Следует отметить, что для села Габарево того времени было характерно наличие большого количества весьма интеллигентных, образованных людей, которые не были ханжами, рабами патриархальных нравов и порядков. Конечно, внебрачное сожительство все-таки вызывало к себе определенное внимание, но не было чем-то недопустимым, возмутительным. Хотя свой протест против него все-таки выразила митрополия области г. Стара-Загора…

Но привлекать к себе внимание доктор Алексеев и Госпожа Нора явно не хотели…

Кажется, в такой ситуации женитьба была делом необязательным, ведь доктор мог заботиться о Норе, не живя с ней под одной крышей, тем более — в одной комнате. Но вместо этого, простого, казалось бы, решения, они выбрали более сложное: фиктивный брак. Вероятным ответом на это решение может служить сказанное Госпожой Норой местной жительнице Нанке Георгиевой, что часто по ночам «…у нее опухают ноги, ей тяжело дышать, она встает, а потом ничего не помнит…»

Рассказывали, например, что доктор Алексеев оставлял с внешней стороны кровати Норы мокрую простынь… Скорее всего, у Норы был лунатизм. Как опытный врач, Алексеев знал, что, проснувшись внезапно в подобном состоянии, она может проговориться о чем-то, что скрыто глубоко в ее подсознании. Выдать тайну. Именно в связи с необходимостью сохранения тайны и был нужен круглосуточный контроль. Для оправдания последнего со стороны доктора был выбран такой вариант, как брак.

С течением времени у местных жителей создалось стойкое впечатление, что Алексеев должен был заботиться о Норе. При этом — не по причине чисто гуманных или сентиментальных соображений, а по обязанности, даже — будто выполняя приказ… Известно было, что вечерами он «заглядывал на огонек» то в один, то в другой дом к соседям в гости, но при этом никогда не задерживался позже 22 часов вечера. Радка, дочь Дянкова, вспоминала, что, уходя от них, доктор говорил, что Нора не ложиться спать, пока он не вернется домой.

Все жители вспоминают, что доктор Алексеев перенес смерть Норы исключительно тяжело. О ком он кручинился — о любимой жене, верном друге или о Госпоже, которой служил всю жизнь, — сказать трудно…

Руска Петрова рассказывает, что много раз видела его у могилы Норы — стоящего прямо, будто по стойке «смирно», руки «по швам», со слегка склоненной головой — как солдат почетного караула… Потом он садился на лавочку, брался за гитару — свою единственную спутницу, — и они будто плакали вместе…

* * *

Что же касается образа Госпожи Норы, то в селе сложилось совсем другое впечатление о ней.

Хоть она и вела себя приветливо по отношению к местным женщинам и детям, всегда чувствовалась «дистанция» между ними. В самой походке, во внешности Госпожи Норы было что-то величественное, и габаревцы шептались у нее за спиной: «Эта женщина царского роду…».