Читать книгу "Ночь эльфов - Жан-Луи Фетжен"

Ллиэн не знала, сколько времени она провела в таком оцепенении, пока, опустив взгляд, не увидела свои руки, все еще покрытые кровью брата, запятнавшей и тельце дочери. Она поднялась с гримасой боли – все тело горело от покрывавших его многочисленных царапин – и пошла, прижимая к груди Рианнон, обнаженную, как и она, сквозь мягкую прохладу леса, пронизанную лучами солнца. Между корнями невысоких молодых дубков она нашла ручеек и смыла кровь со своих рук и тела дочери, но главное – смогла напиться вволю. Здесь, в тени стоявших вокруг высоких деревьев, устремлялись вверх юные деревца, прямые, как копья, а также росли кусты бузины и шиповника, усеянные крупными сладковатыми ягодами, которые Ллиэн срывала на ходу. Казалось, лес будет тянуться до бесконечности: на смену высоким темным елям приходили ряды стройных буков, чьи серые гладкие стволы напоминали колонны, а кроны зеленели молодой листвой. Понемногу твердая земля под ногами Ллиэн, устланная обломками веток и опавшими листьями, сменилась густой травой, и даже на камнях появился мох, словно для того, чтобы внести свою лепту в королевское великолепие огромного леса, готовящегося к празднику солнцестояния. Но лето скоро закончится… Солнце понемногу утратит свою силу, листья пожелтеют, свежая трава пожухнет, а потом наступят холода… И лес перестанет быть убежищем.

Остроконечные уши Ллиэн непроизвольно дрогнули, уловив какой-то отдаленный плеск, и вскоре она вышла к небольшому источнику, слабо струящемуся из груды больших камней. Она почти удивилась, когда увидела рядом с ними крошечный прудик, заполненный прозрачной водой, дно которого устилали опавшие листья. Ллиэн с наслаждением погрузилась в него и искупала Рианнон, стараясь не поднимать со дна ил. Потом они обе заснули на теплом камне, в оранжевом пятне солнечного света, и спали до тех пор, пока Рианнон снова не заплакала, требуя молока.

Солнце уже клонилось к закату. Становилось прохладнее, от деревьев протянулись длинные тени. Рианнон завозилась и начала слабо постанывать, и Ллиэн крепче прижала ее к груди. Маленькое тельце почти заледенело. Эльфам холод не страшен, но из-за человеческого происхождения Рианнон не сможет выжить без тепла, здесь, в лесу. Придется разыскать одежду, кров, а также оружие, чтобы при необходимости защититься от диких зверей.

Ллиэн подумала о Блориане, своем брате, и ей стало тяжело оттого, что она оставила его лежать прямо на земле, даже не соорудив надгробия из веток и листьев, чтобы хоть ненадолго уберечь тело от хищников и разложения. Но Блориан был мертв, и ей прежде всего надо было думать о дочери – такой маленькой, слабой и хрупкой, дрожавшей у нее на руках. Она чуть было не умерла. При одной лишь мысли об этом Ллиэн вздрогнула от ужаса. К ее горлу снова подступил комок, и она склонилась над малышкой, пытаясь закрыть ее одновременно со всех сторон.

– Не плачь, моя маленькая фея, моя былинка… Мы построим себе красивый домик на эту ночь, вот увидишь!..

Нет, они не смогут оставаться здесь, жить в лесу, нагие, как звери… Нужно будет присоединиться к людям, какой бы ценой ни пришлось за это заплатить…

Ллиэн снова двинулась в путь, но теперь уже сознательно выбирала дорогу, прислушиваясь к шорохам и втягивая носом воздух, словно охотничья собака. Она шла к границе леса, определяя направление по солнцу или по мху на стволах деревьев.

Еще во время отдыха ветер донес до нее слабые запахи, указывающие на присутствие людей: дыма от костра и жареного мяса. Однако здесь, в низине, заросшей папоротником, лес все еще оставался густым. Значит, до опушки было еще далеко. Или же люди осмелились пробраться сюда, в самое сердце леса, несмотря на суеверный страх, который им обычно внушали эльфы? Ллиэн почувствовала, как в ней нарастает гнев от этого вторжения.

Она проскользнула под крону огромного ясеня и опустилась на землю, в углубление между его корней. Запах костра чувствовался где-то совсем близко, но она ничего не видела Она взглянула на Рианнон, слабо ворочавшуюся во сне. Как идти дальше, когда детский плач в любой момент может выдать их присутствие? Правда, уже начинали сгущаться сумерки, а люди не видят в темноте… Она поцеловала дочь в нежный лобик; и погладила тонкие, мягкие как пух волосики. Потом сильнее прижала ее к себе, чтобы дать ей хоть немного больше тепла.

Меньше чем через час темнота стала непроницаемой. Запах костра усиливался, но Ллиэн по-прежнему не видела никаких отблесков пламени – лишь слабое красноватое свечение и пряди дыма, которые лениво тянулись сквозь густые ветви. Что до запаха жареного мяса, он стал неприятным, почти тошнотворным – кажется, оно начало обугливаться… Может быть, люди ушли?

Ллиэн осторожно выбралась из своего укрытия, прижимая к груди Рианнон и стараясь не трясти ее, чтобы та не заплакала. Потом поспешно нырнула в густые заросли букса. По пути она поранила ногу об острый камень, пошатнулась и чуть не упала. Резко выпрямившись, она застонала от боли, и этот стон вызвал эхо под сводами деревьев. Замерев от ужаса, Ллиэн прижала руку ко рту, но Рианнон вздрогнула всем телом и зашлась в крике. Казалось, ничем нельзя было остановить ее слез.

– Ну, успокойся, малышка, прошу тебя, – шептала Ллиэн на ухо дочери, укачивая ее и прижимаясь спиной к густой стене кустарника.

Она подобрала с земли толстую ветку и сжала в руке это жалкое оружие, вглядываясь в темноту расширенными от страха глазами, почти оглохнув от криков дочери и ожидая нападения людей, словно загнанный зверь,– но ничего не происходило. Рианнон понемногу затихла.

И тогда саму Ллиэн захлестнула волна неудержимых рыданий, и она, скорчившись, опустилась на землю. На какое-то мгновение она почти увидела, как ее хватают чьи-то грубые руки, как потом ее швыряют на землю и насилуют; увидела свою дочь растоптанной этими чудовищными людьми, похожими на зверей или на гоблинов и хрюкающих, словно кабаны. Она увидела, как умирает от их жестоких надругательств, окаменевшая от ужаса, слишком слабая и слишком напуганная, чтобы защититься, не способная сопротивляться, не в силах использовать магию… Рианнон снова начала плакать, но сейчас Ллиэн не слышала ее, задыхаясь от собственных слез, одолеваемая кошмарными видениями, которые промелькнули перед ней всего за какие-нибудь несколько секунд. Замкнутое лицо Ллэндона… Ужасная предсмертная гримаса Блориана, замерзшего до смерти… Гвидион, Блодевез и все остальные, кого она никогда больше не увидит – и все по своей вине… Вот какой теперь будет ее жизнь… Одна, без своего клана, в вечном страхе. Одна…

Затем она снова увидела перед собой лицо Мирддина. Он улыбался, но не ядовито-насмешливо, как обычно, – нет, его губы и глаза улыбались по настоящему, и, когда он заговорил с ней, его голос звучал мягко и сочувственно. Рыдания Ллиэн начали понемногу стихатьи, наконец, прекратились. Ей показалось, что она слышит слова мужчины-ребенка, произнесенные на поляне, кажется, несколько столетий назад: «Я буду рядом, когда тебе понадоблюсь…»

– Проклятый Мирддин! – простонала она. – Разве ты не видишь, что нужен мне?

Но ответ друида заглушили крики Рианнон, и его лицо исчезло. Ллиэн протерла глаза, отбросила волосы за спину и поднесла девочку к груди – та снова с жадностью припала к соску. Даже сейчас она дрожала не переставая. Тельце было ледяным. Нужно было обязательно найти теплую одежду и убежище на ночь.