Читать книгу "Наша игра - Александр Афанасьев"

Может, не так уж и глупы были предки, смирившись с властью кафирского русского царя, предпочтя его власти лукавых османов и кровавых, подлых англичан? В мире, полном куфира и зла, иногда приходится выбирать из двух зол меньшее…

Примерно через час лидер чеченцев понял, с чем он имеет дело.

Это был лесопункт. При советской власти – большая деревня, со станцией узкоколейки и даже магазином – само по себе это свидетельствовало о важности этого пункта, потому что в менее важные деревни раз в несколько дней приезжал вагон, лавка. Где-то рядом – зона, и наверное, не одна, а тут вольняшки живут. Жили. Потом ушла советская власть, все отсюда уехали. А теперь вернулись – потому что в замертвяченных городах стало невозможно жить…

Так и живут. Тут по сути что-то наподобие лагеря, как у них. Только не в землянках, а в домах и открыто почти.

Оставалось найти ответ на вопрос: где?

А найти его было несложно. Можно, конечно, жить в зоне, там капитальные сооружения каменные, запретка. Но там – вряд ли. Потому что каменные помещения, да еще большие, сложно обогреть – зимой торфа или дров не напасешься. И углам просто западло будет в зоне жить. А тут – тут вон, три дома уже построили и строят четвертый. Рабы строят. Дома новенькие, там, значит, и искать…

Какого-то пропускного режима нет, даже не выставили часовых. Думают, лес защитит, и никто не знает.

Ну-ну…

Пожилой машинально посчитал в голове. Семеро. Он пока видел семерых. Это то, что с оружием, рабов он не считал, потому что раб не человек.

Продолжать наблюдение.

Еще через полчаса он увидел нужного им человека. Телка, русская. Без оружия, вышла с каким-то ведром. Выплеснула. Рядом оказался какой-то боевик, он ей что-то сказал. Она не ответила, зашла в дом.

Телка молодая.

В общем, все понятно. Куховарит на всех и, наверное, пользуют ее. Либо все по очереди, либо старший – скорее второе, потому что баб на всех не хватит, а старший – он на то и есть старший, чтобы у него было то, чего нет у всех.

Она как угодно, с кем угодно и где угодно ляжет.

Так говорили чеченцы про русских женщин, и, в общем-то, справедливо, если учесть то, что они искали в Москве и к какой категории женщин они ездили. Проблема в том, что после того как появился Интернет и социальные сети, чеченки стали все больше и больше походить на русских, забывая о стыде.

Так он продолжал наблюдать, пока не услышал шум моторов.

Шайтан вах калле!

По проселку ехал «Мицубиси Паджеро», он подъехал как раз к тому дому, где скрылась единственная женщина, какую они видели. Вышли трое, один явно старший. Очки потому что темные и пистолет АПС в кобуре.

Придурок.

Пошли в дом, все трое…

К старшему подполз один из чеченцев.

– Я его узнал, эфенди.

– Кого?

– Того, со «стечкиным». Это Мураев.

Мураев?!

– Который Мураев?

– Асламбек.

– Родственник Салахуддина Мураева?

– Да, он. Племянник его. Родная кровь.

Старший из боевиков процедил ругательство.

– Как стемнеет, идем.

– Понял, эфенди.

– Мураева надо живым.

– Сделаем, эфенди…

Не было ни гроша, да вот, алтын…

Как только стемнело, волчья стая, обойдя систему, начала сжимать кольцо вокруг одного из домов.

У самого дома с автоматов перешли на пистолеты, за исключением тех, у кого были МР5. Никакого охранения не было, вообще – как конфетку у ребенка отнять. У всех на оружии были глушители.

Установили растяжки на прикрытие, у них была МОН-50, но ее поберегли на случай, если совсем плохо станет.

Старший из чеченцев огляделся, определил путь проникновения – через хозблок.

Ага, заперто. Боятся бродячей нечисти…

Но дом был построен по-русски, потому вдвоем аккуратно выставили раму, не разбив при этом окна, просочились внутрь.

Замерли, прислушиваясь…

– Э… Светка!

…

– Светка-конфетка…

…

– Я щас приду…

Тяжелые, но нетвердые шаги…

Чехи брали языка споро, несмотря на темноту и ограниченное пространство, не первый раз и точно не последний. Один бросился в ноги, второй зажал рот, жарко шепнул в ухо.

– Не ори. Зарежу…

Стащили в бывший свинарник, связали, закрыли дверь. Старший немного подрезал ухо, потом продемонстрировал нож.

– Заорешь – попластаю, понял?

Язык истово закивал.

– Сколько человек в доме?

– Восемь!

– Это считая бабу?

– Да!

– Баба откуда?

– Не знаю.

– А если палец отрезать? Магомед…

– Нет!

Второй пихнул в бок сапогом… получилось не очень, места было мало.

– Говорят… дочь какого-то… человека важного. Сюда привезли… чтобы папа был сговорчивее…

Чеченцы переглянулись.

– Где она?

– На кухне… наверное.

– Она здесь кто?

– Ну… готовит всем…

– Трахаете тоже все?

– Нет. Ее только Асламбек…

– За дверью, из которой ты вышел, – что?

– Кухня.

– Дальше?

– Дверь в комнату большую.

– Направо или налево?

– Направо.

– В комнате что?

– Стол большой… у окна. Там все сидят.

– Еще комнаты?

– Направо… и налево.

– Там что?

– Спят там.

– Кто спит?

– Налево Асламбека комната, там только он… ну и эта. Налево общая.

Старший чеченец кивнул – второй выхватил молоток, с короткого замаха ударил пленного по голове. Раздался отвратительный хруст…

– Работаем, – подвел итог старший, – кухня, затем комнаты. Ваха – телка, ты, Али – меняешь Ваху. Мураева – по возможности живым.

…

– Аллах акбар.

Открылась дверь… телка была на кухне. Пахло сытным варевом… не мясом, а чем-то непонятным. Увидев людей в черном, она открыла рот, выронила звякнувшую ложку, но Ваха, назначенный «опекать» ту, за которой они пришли, выпустил автомат, ударил телку в солнечное, зажал рот, подхватил ее и развернулся спиной к гуляющей в соседней комнате компании, лицом к двери, в которую они вошли, – если оттуда начнется стрельба, то пули пробьют сначала его, потом ту, за которой они пришли…