Читать книгу "Строим доверие по методикам спецслужб - Камерон Стаут"

Неважно, как часто вас предавали или вами манипулировали. Вы никогда не сможете внушить доверие, если зациклитесь на страданиях прошлого и научитесь любить только то, что принадлежит вам.

Надо подняться над этим, хотя бы ради выживания своей души, и сделать свою жизнь такой, какой ее рисовало ваше детское великодушное воображение.

Если вы будете медлить, колебаться и ждать, что любовь придет к вам сама, возможно, вы ее так и не дождетесь. А если она придет, что тогда? Быть любимым — замечательно. Это дает приятное чувство защищенности. Любить самому — восторг. Это чувство позволяет преодолевать пространство и время.

Единственная любовь, которую можно почувствовать нутром, — та, которую испытываете вы сами. Она уже живет в вашем сердце, и никакое страдание не сможет ее вытеснить.

Вероятно, самый ужасный и прекрасный парадокс жизни, настоящее волшебство эмоций, состоит в том, что потребность отдавать сильнее, чем потребность получать.

Один из моих успешных приятелей упирался руками и ногами, не желая становиться отцом. Он боялся, что это испортит его карьеру, и тогда он, в свою очередь, испортит своего ребенка. В день, когда ребенок родился, он взял его на руки, пока жена спала, — и не почувствовал ничего. Он был ошеломлен и немного обижен. Но на него можно было положиться, он готов был отдать последнюю рубашку, и он сказал своему маленькому сыну: «Я буду заботиться о тебе всю жизнь, как мой отец». И тут — ух! — волна любви захлестнула его. Позже он сказал: «Она чуть не сшибла меня с ног. Я никогда не переживал ничего подобного».

Он стал одним из лучших отцов, которых я встречал, и обожал эту свою новую роль.

Ваше великодушное сердце — вот ваше истинное «я».

Это ключ к вашей власти и спокойствию.

Если вы великодушны к другим, вам воздается сторицей, хотя это никак не связано с ними.

Развязка: чем закончилась русская история

Я перезвонил студенту-математику, помятому парню, которого я окрестил «лучшим другом». Это было через два дня после нашей встречи, и я хотел назначить дату следующей. Он не ответил, и я оставил сообщение.

Когда прошла неделя, а он так и не перезвонил, я начал нервничать. Жесткие меры России в отношении своенравных республик усиливались, никто не знал, чего ждать дальше. Помочь мог любой источник информации.

Стараясь не впадать в паранойю, я быстро прокрутил в голове встречу с математическим гением, учитывая ограниченность моих тогдашних знаний.

Что я сделал верно: построил встречу вокруг его личности. Я проявил интерес к его работе. Продемонстрировал уважение и чуткость. Пригласил его в интересное место. Проигнорировал все его возможные недостатки, чтобы он не чувствовал, будто его осуждают. Не рассказывал ему никаких историй из своей жизни. Предложил плату за его помощь. Действовал рационально и не старался манипулировать им с помощью эмоций. Мне казалось, этого было достаточно, хотя теперь-то я знаю, что нет.

Я позвонил еще раз. Еще два раза. Ответа не было. Попробовал связаться по электронной почте. Молчание. Я чувствовал себя как брошенный возлюбленный, поэтому поступил как любой логично мыслящий (несчастный) парень. Я позвонил с неизвестного ему номера.

Он ответил.

— Привет, это Робин Дрик! — сказал я. — Как поживаешь?

— У меня все хорошо, Робин, но…

— Мне бы очень хотелось встретиться и поговорить.

На мгновение воцарилось зловещее молчание. Затем жизнерадостным и доброжелательным тоном он выдал следующее:

— Не думаю, что смогу вам помочь. Я не могу понять, что именно вам нужно, я разбираюсь только в узкоспециальных вещах. Я бы хотел помочь, ведь вы явно болеете за свое дело и делаете его отлично. Но у меня напряженный график, поэтому я вряд ли смогу уделить вам время.

Он пожелал мне удачи, сказал, что постарается быть на связи, и еще раз поблагодарил за обед. Отбой.

Итак, он дал понять, что виноват он, а не я, но сможем ли мы остаться друзьями?

Я тут же отправился к боссу с повинной. Его реакция была предсказуема: «Ты? Парень, который умеет разговорить любого? Не могу поверить! Ты же спец! А тот парень — чокнутый!»

Ну и ну! Дважды за этот час я был сражен наповал добротой: прямо двойное убийство моей внезапно чувствительной психики!

Но факты говорили сами за себя, и я понимал, что ничего не добьюсь, если не признаю это. Я все провалил.

Я постоянно думал об этом, каждый день, довольно долго. Я понимал, что должен найти решение, чтобы это больше не повторилось. Я знал свое дело, но не был большим профессионалом. Я все еще действовал по принципу «видишь высоту — возьми ее». Чтобы стать профи, нужен системный подход.

Что именно я делал неправильно?

Не знаю, как вы оценили мое поведение в этом примере, но, надеюсь, лучше меня поняли, что я был обречен с самого начала.

Что было бы, «если бы я знал то, что знаю сейчас»? Например, теперь я знаю вот что.

Недостаточно не совершать неправильных действий. Нужно делать все правильно. И не просто правильно, а очень правильно. Люди — невероятно чувствительные существа. Это правда жизни.

Поэтому лучше задать вопрос: что я сделал недостаточно правильно?

Для начала, разрабатывая встречу, я не полностью учел его интересы, не сделал его центром общения. Я выбрал ресторан, о котором, как мне казалось, было интересно рассказать моим родным и друзьям. Он, очевидно, бывал здесь раньше и, возможно, предпочел бы хороший стейк-хаус или крутой суши-бар — что угодно, но не местный дешевый ресторанчик только с одним блюдом, которым можно гордиться. Как я ухитрился упустить столь очевидную деталь? Очень просто: я об этом не подумал.

Я недостаточно усердно подавлял свое эго, чтобы вникнуть в его стиль общения. Я использовал очень большой разброс тем: Yankees, внешняя политика, какие-то общие моменты — все, что было зоной комфорта для меня. Но он был левополушарным математиком с суперлогическим мышлением, у которого все разложено по полочкам и который работает в области абсолютных и конкретных понятий. И я не сделал этого вывода из его фразы «Скажите мне точно, что вам нужно?».

А помните, я спросил его: «Что может узнать от тебя военное консульство?» А он ответил: «Многое». Черт! Я не признал и не оценил его достоинства. Я отыграл назад и правильно сделал, но может ли это быть действительно правильным шагом?

Он видел, что я преувеличиваю свои познания в хоккее. Так с чего бы ему доверять мне в чем-то более важном?

Внимательно ли я отнесся к тому, что у него мало времени? Не совсем. Я не очень следил за временем. Теперь я понимаю: если кто-то говорит, мол, куда бежит время, он обычно точно знает куда.