Читать книгу "Странная практика - Вивиан Шоу"

– Стараюсь этого не делать, просто в силу правил хорошего тона. Среди бухгалтеров магия не распространена. Если не считать того, что достаточно сложные математические теории в каких-то областях совпадают с магическими науками, большинство людей, рассчитывающих налоги и ведущих финансовый учет, не интересуются теоретической стороной вопроса.

Крансвелл продолжал внимательно смотреть на него.

– Мысль о магии меня не беспокоит, – сказал он, – потому что… черт, я же знаю, что есть вампиры, и оборотни, и всякие вещи, в которые обычные люди не верят, но… вы ведь не имеете дела с волшебными палочками и колпаками в звездах, так?

– Так, – согласился Фаститокалон, – не имею. Давайте скажем, что я раньше был демоном, и на этом остановимся, хорошо? Это очень длинная и совершенно неинтересная история. – Он демонстративно не смотрел на Крансвелла, надеясь избежать его возражений. – И я очень рад, что Грета сейчас убедила меня вернуться в замок Ратвена вместе с ней. Принимая во внимание, какой ущерб тот клинок нанес сэру Фрэнсису, я бы ожидал, что и со мной он сделал бы нечто не менее всесторонне-гадкое. Если мы увидим каких-то монашествующих типов, я спрячусь у вас за спиной и буду скулить.

Он закашлялся. Хорошо хоть дождя не было, но утро выдалось холодным и сырым, и он радовался, что до музея идти недолго.

– Вам точно не сложно будет это сделать? – спросил Крансвелл, хмуря брови. Фаститокалон знал, что его спутник собирался сказать нечто иное насчет того «Как это – вы раньше были демоном?», и даже немного радовался возможности его отвлечь. – Кашель у вас довольно сильный.

– О, это пустяк, – успокоил его Фаститокалон. – Были времена, когда меня гнали из пансионов в Ротерхите из-за того, что я слишком шумный и беспокою соседей. Сейчас жизнь в целом проще, но вот по опиумным притонам я скучаю.

Судя по лицу, у Крансвелла возникло множество новых вопросов, но они уже подошли к лестнице музея. Фаститокалон остановился и вскинул руку.

– Итак. Проще всего было бы перекинуть вас сразу в отдел хранения, а потом выдернуть обратно, но, к сожалению, сейчас мне это, пожалуй, не по силам. И потом, сам я там не бывал, так что не имею четкой мысленной картины, куда хочу попасть. Придется идти длинным путем.

– А как это – перекинуть? – поинтересовался Крансвелл.

– Транслокацией, – ответил тот. – Но сейчас придется обойтись старой доброй невидимостью. Держитесь поближе ко мне и не совершайте резких движений. Чтобы все получилось, мне нужен физический контакт. И не забывайте: люди не смогут вас видеть, но чувствовать смогут, так что ни на кого не натыкайтесь.

Он на всякий случай принял дозу лекарства из ингалятора – не годится громко закашляться в момент операции, – положил руку Крансвеллу на плечо и закрыл глаза.

Когда он снова их открыл, в серой радужке появилось чуть-чуть оранжевого, словно слой глазури на керамике. Вокруг них цвета и свет чуть поблекли, словно кто-то прикрутил регулятор яркости.

Крансвелл уставился на Фаститокалона. Тот состроил (хотелось бы надеяться) успокаивающую рожицу и кивнул в сторону музея.

* * *

За последние сутки – или около того – Грета не раз думала о том, что, потеряв отца, когда ей еще не исполнилось тридцати, она стала испытывать притяжение к другим мужчинам «постарше»: надо полагать, из-за осознанного или подсознательного желания чувствовать родительское влияние. Старшинство в некоторых случаях определялось по крайней мере несколькими сотнями лет, а может, и больше. Она не была уверена, стоит ли позволять себе такое.

Это стало особенно заметно днем, когда ей пришлось спорить с тремя этими мужчинами «постарше» одновременно, утверждая, что ей можно доверить добраться до Харли-стрит и вернуться обратно, не оказавшись убитой, ни на что не наткнувшись и даже не провалившись под землю.

– Послушайте, я ценю вашу заботу, – повторила она уже в четвертый раз, – правда ценю. Не сомневайтесь. Но на них действуют элементарные средства самозащиты, а у меня работа, которую необходимо делать. Я не собираюсь задерживаться допоздна и не намерена в одиночку заходить в темные переулки.

Ратвен и Фаститокалон переглянулись с Варни, которого призвали на совет, после того как Грета отказалась уступать им как по отдельности, так и вместе. Такие взгляды она бессчетное количество раз видела у родителей, которым приходится справляться с неразумными и невыносимыми подростками: это подарило ей чудесное теплое чувство законного возмущения, которое поддерживало ее всю дорогу до автобусной остановки. А там, конечно же, снова вернулся страх, и она поймала себя на том, что то и дело оглядывается в поисках людей в шерстяных коричневых сутанах и тихо бормочет всякие ругательства.

Прибыл автобус. Конечно же, без каких-нибудь убийц. Отправился туда, куда было заявлено, и остановился ровно там, где должен был. Грета решила не беспокоить Ратвена сообщением, что добралась.

Ее приемная занимала одно из наименее величественных зданий на Харли-стрит: первый этаж был из оштукатуренного камня, а выше шла кирпичная кладка, как у многих ее соседей, но на окнах второго и третьего этажей не было фронтонов, и Грета старалась не замечать, насколько давно не красили дверь и как запылились стекла веерообразного окна над створками. А вот медная табличка у двери блестела, и Грета протерла ее рукавом, перед тем как войти; отражение ее лица легло на буквы. «ГРЕТА ХЕЛЬСИНГ, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ, ЧЛЕН КОРОЛЕВСКОГО КОЛЛЕДЖА ВРАЧЕЙ».

Подруги, которых Грета упросила вести прием, вполне справлялись с этим в ее отсутствие. Пациенты Греты привыкли видеть их в приемной: Надежда часто помогала с магическими аспектами лечения мумий, а также обновляла на входной двери чары, которые не давали обычным людям присматриваться к ее пациентам в моменты их прихода и ухода, а Анна часто ассистировала Грете во время несложных хирургических операций. Сегодня всем заправляла именно Анна.

Пока Грета не упоминала о причине своего внезапного и вынужденного отсутствия на месте работы – и если им удастся придумать способ справиться с ситуацией рано, а не поздно, то, надо надеяться, ее коллегам и не придется ничего говорить.

Когда все закончится, она поставит им обеим очень-очень щедрую выпивку. Знать, что ее практика находится в хороших руках… да, Грете это было по-настоящему важно.

Когда она пришла к себе в приемную, там дожидались только два пациента, а Анна как раз выводила из кабинета мрачного баньши, кутающегося в шарф.

– Привет, Анна, – поздоровалась она. – И вам привет, мистер О’Коннор. Надеюсь, перенапряжение проходит? Прекрасно. Счастливого Рождества!.. Извини, я собиралась появиться раньше. Тут был ад?

Анна, располагающая к себе толстушка, носила в приемной лиловый хирургический костюм и крайне редко сталкивалась с необходимостью бороться с желанием заходить в пруды и заманивать путников на смерть в пучинах. Она тепло обняла Грету.

– Рада тебя видеть, лапочка. Нет, все было не страшно. Пара случаев гриппа, пара – с желудочным вирусом и бедняга мистер О’Коннор с перенапряжением голосовых связок. Мистер Рененутет звонил, и я сказала ему, что тебя сейчас нет на месте, но ты позвонишь ему насчет его ног, как только появишься.