Читать книгу "Книга Атлантиды - Святослав Романов"

На мой взгляд, это только кажущееся затруднение. За две с половиной тысячи лет мог измениться не только этнический состав населения экваториальной Африки, но и уровень его культуры. Примером тому являются руины, оставшиеся от государства Мономотапа (X–XVI вв.) в современном Зимбабве, государства, переставшего существовать задолго до появления европейских колонизаторов. В тексте Геродота есть одно место, которое, как и в случае «Перипла Ганнона», делает его двусмысленным. Сатасп плыл на юг, при этом никак не упоминается, что в какой-то момент побережье Африки поворачивает на восток. А далее, напоминаю, Геродот говорит: «очень далеко на море им пришлось плыть мимо страны…». Имел ли греческий историк (и его информатор) в виду, что Сатасп по-прежнему плыл вдоль берега Африки? Или же, как в случае с Ганноном, мы можем понять текст буквально, то есть предположить, что на широте Гвинейского залива Сатасп открыл землю, заселенную «цивилизованными пигмеями»?

Сатасп был не единственным, кто уже после подвига финикийцев пытался совершить путешествие вокруг Африки.

«Посидоний рассказывает, как некий Евдокс из Кизика… был представлен египетскому царю Эвергету II[83] и его приближенным, расспрашивая их главным образом о способе плаванья вверх по Нилу как человек, интересующийся местными особенностями этой страны и не без сведений в данном предмете. В то же самое время случилось, что какой-то индиец был приведен к царю стражами Красного моря, которые заявили, что они нашли этого человека полумертвым, одного на корабле, но не знают, кто он и откуда, потому что не понимают его языка. Царь передал его некоторым лицам, которые должны были научить его греческому языку. Научившись по-гречески, индиец объяснил, что он, плывя из Индии, заблудился, что он один спасся, потерявши всех спутников, которые умерли от голода. При этом он обещал, как бы в благодарность за оказанное попечение, указать водный путь к индийцам, если царь поручит кому-либо отправиться туда; в числе последних был Евдокс. Отплыв оттуда с дарами, он, возвратившись, привез взамен их разные предметы и драгоценные камни, из которых одни приносятся реками вместе с камешками, другие же вырываются из земли, образовались из жидкости, как наши кристаллы. Но Евдокс обманулся в своих надеждах, потому что Эвергет отнял у него все товары.

По смерти Эвергета жена его Клеопатра[84] получила царскую власть, и она послала снова Евдокса с большими приготовлениями. На обратном пути Евдокс был занесен в страну, находящуюся выше Эфиопии. Приставая здесь к некоторым местностям, он располагал к себе население подарками: хлебом, вином, фигами, которых там не было, за это он получал от них воду и проводников, причем записал также некоторые слова туземного языка. Когда он нашел оконечность передней части корабля, уцелевшую от кораблекрушения, на которой вырезан был конь, он посредством расспросов узнал, что кораблекрушение потерпели плывшие с запада, и взял этот обломок с собою, отправившись в обратный путь. Когда он прибыл в Египет, где царствовали уже не Клеопатра, а сын ее,[85] у него снова отняли все, да еще и уличили в присвоении себе некоторых предметов. Принеся на рынок в гавань оконечность передней части корабля, он показал его матросам и от них узнал, что это обломок гадесского корабля, что богатые жители Гадеса снаряжают большие суда, а бедные — маленькие, которые и называют лошадьми от изображений на носу корабля, на них плывут до реки Ликса в пределах Маврусии ловить рыбу. Некоторые из матросов узнали оконечность корабельного носа; она принадлежала одному из кораблей, отплывших довольно далеко от Ликса и более не возвращавшихся. Евдокс из этого заключил, что круговое плаванье мимо Ливии возможно, и вот, отправившись домой, он сложил все свое состояние на корабль и вышел из гавани. Прежде всего, он прибыл в Дикеархию, потом в Массилию, посетил далее лежащий морской берег до Гадеса. Везде, куда он приезжал, разглашал о своем предприятии и, собрав достаточно денег, построил большое судно и две шлюпки, похожие на пиратские лодки, посадил на них мальчиков, музыкантов, врачей и разных других мастеров, поплыл наконец в открытое Индийское море, сопровождаемый попутным ветром. Когда товарищи его были утомлены плаваньем, он поневоле пристал к суше, опасаясь приливов и отливов. Действительно, случилось то, чего он боялся: судно село на мель, но постепенно, так что оно не вдруг погибло, и товары и большая часть бревен и досок были спасены на сушу. Из них Евдокс сколотил третье судно, почти равное по силе пятидесятивесельному кораблю, пока не приплыл к народу, говорившему тем же самым языком, слова которого записаны были им прежде. Вместе с этим он узнал, что живущие здесь люди принадлежат к одному племени с эфиопами и что на них похожи те, которые обитали в царстве Богха. Окончив путь в Индию, он возвратился домой. На обратном пути он увидал остров пустынный, хорошо снабженный водой, покрытый деревьями, и заметил его положение. Высадившись благополучно в Маврусии и продав свои суда, он пешком отправился к Богху и советовал ему предпринять морскую экспедицию. Но друзьям царя удалось убедить его в противоположном. Они навели на царя страх, что после того неприятелю будет легко напасть на страну, потому что откроется дорога для тех, которые извне пожелают вторгнуться в страну. Когда же Евдокс узнал, что его посылают в морскую экспедицию только на словах, а на деле собираются выбросить на пустынный остров, он бежал в римские владения, а оттуда в Иберию. Снарядив опять круглое судно и длинное пятидесятивесельное, чтобы на одном плавать в открытом море, а на другом держаться берегов, положив земледельческие орудия, семена, он взял также искусных плотников и отправился в ту же экспедицию с тем намерением, чтобы, если плаванье замедлится, провести зиму на упомянутом прежде острове и, посеяв семена и собрав плоды, совершить плаванье, задуманное вначале. «До этого момента, — говорит Посидоний, — известна мне история Евдокса: что случилось с ним после, то, вероятно, знают жители Гадеса и Иберии».[86]

Мы опускаем крайне желчный комментарий Страбона к рассказу Посидония. Этот античный географ, будучи прекрасным географом, тем не менее вполне составит компанию Аристотелю или современным «чистым ученым». Между тем перед нами жизнеописание человека, в котором соединились и бескорыстное любопытство, и предприимчивость, и вера в себя, и, наконец, та толика наглости, без которой не было ни одного великого первооткрывателя.

Поскольку плавания вокруг Африки — далеко не главная для этой книги тема, я лишь кратко поясню сообщение Страбона.

Евдокс из Кизика[87] в последней четверти II века до н. э. совершил по крайней мере четыре значительных плавания. Два из них имели место в Индийском океане. При помощи кормчего-индуса, используя пассаты, он добрался до Индии не вдоль берега, но напрямую пересек океан. Во время второго плавания ему удалось обнаружить остатки корабля из испанского города Гадес на одном из островов близ восточного побережья Африки (может быть, на Занзибаре?).