Читать книгу "Государевы вольнодумцы. Загадка Русского Средневековья - Виктор Григорьевич Смирнов"

Преподобный Иосиф Волоцкий, в миру Иван Санин, родился в 1440 году недалеко от города Волоколамска. В его роду известно 18 монашеских имен и только одно мирское. Семилетним отроком Иосиф поступил в Боровский монастырь. Здесь он пятнадцать лет ухаживал за разбитым параличом отцом, которого поселил в своей келье. Но когда мать Иосифа, тоже постригшаяся в монахини, пришла навестить сына, он отказался встретиться с нею, ибо устав монастыря запрещал всякое общение с женщинами. Этот эпизод весьма характерен для понимания личности Иосифа Волоцкого.

Став игуменом Боровского монастыря, Иосиф попытался ввести еще более строгий общежительный устав, однако монахи не поддержали его. Взяв с собой семерых единомышленников, Иосиф ушел в волоколамские леса и основал там новую обитель, положив в ее основу суровый принцип «послушания без рассуждения». Пища в монастыре была самая простая, вся братия, включая игумена, ходила в лаптях. Спали мало и только сидя, днем работали, ночью молились. Двери келий не запирались. Будучи совершенным бессребреником во всем, что касалось его лично, Иосиф Волоцкий со временем сумел превратить свой монастырь в одну из самых красивых и богатых русских обителей. Хотя его брат был ростовским архиепископом, а два племянника епископами, сам Волоцкий не пытался подниматься по ступеням церковной иерархии. Его влияние зиждилось на его личном авторитете, а не на должности.

Иосиф хорошо знал о борьбе Геннадия Гонзова против еретиков. Расположение Волоколамского монастыря недалеко от Москвы позволяло его игумену быть в курсе всего того, что происходило в столице. Именно такой союзник требовался Геннадию Гонзову, которого по велению великого князя перестали пускать в столицу. Со временем Иосиф Волоцкий возглавил борьбу против ереси, проявив в этой борьбе недюжинные бойцовские качества. В его характере любовь к ближнему удивительно сочеталась с беспощадной жестокостью по отношению к тем, кого он считал врагами церкви и, следовательно, своими личными врагами.

Корнем зла Волоцкий считал митрополита Зосиму. Связь митрополита с еретиками ни для кого не была секретом. «Жидовствующие» дневали и ночевали на его подворье. Волоцкий объявил Зосиме настоящую войну, не смущаясь тем, что того поддерживали сам великий князь, бояре Патрикеевы и Ряполовские, возглавлявшие Боярскую думу, а также всесильные братья Курицыны.

В 1493 году Волоцкий разослал архиереям обличительные Послания против митрополита. «На том же престоле ныне сидит скверный злобесный волк, облекшийся в пастырскую одежду, иже чином святитель, а произволением Иуда-предатель и причастник бесом, иже оскверни и святительский престол, овех убо жидовству учит». Иосиф прямо призывал святителей к бойкоту Зосимы: «Не приходить к сквернителю оному и отступнику, ни благословения от него не приимати, не ясти, ни пити с ним».

В довершение к своим многочисленным талантам Иосиф умел виртуозно обругать противника. Какими только хулительными словами он не награждал Зосиму! Он именовал его «окаянным гонителем православия, сквернителем, калом блудным, прескверным сатаной, ехидниным исчадием, сосудом злобы, головней содомского огня, змием стоглавым, пищей вечного огня, новым Арием, злым Манентой, сатаниным первенцем, прескверным сквернителем других содомскими сквернами, пагубным змием, обжорой и пьяницей, по жизни свиньей»(!).

Досталось от Волоцкого игумена и великому князю, Иосиф обозвал его «злодеем» и «обновителем древнего Каинова зла», после того как тот, нарушив клятву, погубил в темнице своего брата удельного князя Бориса. Похоже, Волоцкий сознательно провоцировал власть на расправу, чтобы либо пострадать за православную веру, либо вызвать скандал, который приведет к падению Зосимы. Митрополит пытался его запугать, отлучал от причастия, накладывал епитимьи, но на крайние меры так и не решился, чувствуя свою уязвимость. Митра криво сидела на нетрезвой голове Зосимы. Многогрешный владыка-еретик компрометировал не только Русскую православную церковь, но и великого князя, который считался ее главным опекуном. Когда по призыву Иосифа Волоцкого все епископы отказывались принимать причастие у митрополита, Иван Васильевич больше не стал защищать свою креатуру.

17 мая 1497 года митрополит пришел в Успенский собор и всенародно положил свой омофор на престол, призвав Господа Бога в свидетели на то, что ему невозможно больше действовать святительски и называться митрополитом. Совершив акт отречения, Зосима отошел в Симонов монастырь на смиренное иноческое жительство.

Как написал летописец: «Зосима остави митрополию не своей волей, но непомерно пития держашеся и о церкви Божьей не радяше». Получалось, что владыку, грубо говоря, «сняли за пьянку». В церковную историю Зосима вошел как «самый недостойный из всех русских первосвятителей и единственный между ними не только еретик, но и вероотступник».

Отставка Зосимы стала для еретиков тяжелой потерей. Но и Русская церковь долго не могла оправиться от удара, нанесенного ее авторитету «несостоявшимся светопреставлением». Выиграл в этой истории великий князь. Воспользовавшись падением престижа церкви в глазах паствы, он постарался утвердить свой диктат над нею, все более бесцеремонно вмешиваясь в церковные дела. Иван III первым из русских государей стал физически расправляться с высшими духовными лицами, приказав подвергнуть публичной порке чудовского архимандрита. Эту позорную традицию подхватил его внук Иван Грозный, который лично отрубил голову псковскому игумену Корнилию и затравил собаками новгородского архиепископа Леонида.

После вынужденной отставки Зосимы «жидовствующие» постарались снова поставить на пост митрополита своего единомышленника. Однако эти попытки встретили жесткое противодействие русского епископата. В результате новым митрополитом стал игумен Троице-Сергиева монастыря Симон Чиж. Это был человек типа «и нашим и вашим», что не устраивало ревнителей православия. Никто из владык не присутствовал на обеде по случаю его избрания.

Во время церемонии наречения произошел характерный эпизод. Иван Васильевич всенародно взял нового митрополита за руку и передал его епископам, как бы говоря, что это он дает церкви первосвятителя. Затем он громогласно повелел Симону «принять жезл пастырства и взойти на седалище старейшинства». Это был новый обряд, сигнализировавший о том, что отныне поставление митрополита, а с ним и всех прочих иерархов является прерогативой государя.

Глава 12. Геннадиева Библия

Силы моей нет ставить неучей на церковные степени.

Геннадий Новгородский

Владыка Геннадий не обольщался результатами своей театрализованной расправы над еретиками. Он понимал, что таким способом ересь не искоренить. Мало посадить еретика на лошадь задом наперед и сжечь на его голове берестяной колпак. Надо победить врага на его поле, на поле книжной учености, ибо посеянные еретиками семена безверия уже дали всходы в умах прихожан.