Читать книгу "Геббельс. Адвокат дьявола - Курт Рисс"

На самом деле он страстно желал быть избранным. Во время предвыборной кампании он работал на износ.

«Я едва в состоянии видеть и думать. За восемь недель я исколесил всю Германию. Иногда я покрывал в машине пятьсот километров в день. Вечерами я выступал перед тысячами людей, которые или аплодировали мне, или освистывали меня. После митингов, уже за полночь, мне удавалось выкроить пару часов для сна. Потом я вскакивал в шесть-семь часов утра и снова крутился как белка в колесе до пяти. Берлин! Это были груды почты, газеты, жалобы, требования, телефонные звонки, вечная нехватка денег, сплошные неприятности, плакаты, статьи. Надо было приободрить маловеров, поблагодарить храбрецов, потом поехать домой, переодеться, ответить на звонки. И вот уже пора выезжать, меня ждут, зал полон…»

Выборы выиграли левые. Нацисты получили всего восемьсот тысяч голосов из тридцати миллионов. Теперь в рейхстаге им принадлежало двенадцать мест из пятисот, немногим больше, чем прежние девять мест. В Берлине за национал-социалистов отдали свои голоса пятьдесят тысяч человек. Результат не был впечатляющим, но и не был похож на жалкое начало двухлетней давности.

Грегор Штрассер, Герман Геринг, недавно вернувшийся из-за границы, где он отсиживался после путча 1923 года, Готфрид Федер, Вильгельм Фрик, генерал Риттер фон Эпп и, разумеется, сам Геббельс были среди тех, кто представлял партию в рейхстаге. Если Геббельс и позволял себе саркастически посмеиваться, то только над предвыборной кампанией и отнюдь не над успехом.

«Возможно, представители других партий и считают, что они кого-то представляют, – писал он. – Но я не член рейхстага. Я всего лишь обладатель иммунитета и владелец бесплатного проездного билета… Обладатель иммунитета – это человек, который даже в нашей демократической республике может время от времени говорить правду. Он отличается от простых смертных тем, что может громко высказать все, что думает. Он может назвать дерьмо дерьмом, ему не надо искать лазейки, чтобы назвать так нашу страну».

Статья заканчивалась словами: «Это всего лишь прелюдия. Вы пришли, чтобы от души посмеяться вместе с нами. Представление начинается».

Шел 1928 год. Калвин Кулидж еще был президентом Соединенных Штатов. Уолл-стрит процветала, биржевой курс шел в гору. Госсекретарь Фрэнк Биллингс Келлог готовил новый международный антивоенный договор. Представители всех великих держав подписались под пактом Бриана – Келлога. Всем было ясно, что, если какая-либо страна решится пренебречь какими-либо положениями пакта, ничто ее не остановит. Тем не менее мистер Келлог получил Нобелевскую премию мира.

Одним из первых пунктов повестки дня нового рейхстага стало финансирование строительства линейного крейсера. Тут даже социал-демократы, самая сильная партия и ярые сторонники международного разоружения, проголосовали «за».

Американский юрист Сеймур Паркер Джилберт посетил Германию с целью ревизии состояния финансовой системы Германии и обсуждения вопросов репараций. Он составил суровый отчет, в котором указывал, что, по его мнению, некоторые официальные данные, представленные Германией, несколько фальсифицированы и что немецкие деловые круги делают все, чтобы скрыть свое благосостояние. Он также утверждал, что значительные капиталы переводятся за границу с целью уклонения от налогообложения. Он заявил, что хваленой немецкой честности в делах больше не существует – в лучшем случае она уже не столь прочна, чтобы на нее полагаться.

Муссолини «навел порядок» в Италии, и на него с глубоким почтением взирали правящие классы многих стран. Некоторые приходили к мысли, что не худо было бы иметь своих Муссолини.

Дела в Советском Союзе шли не очень гладко. Сталин выдворил Троцкого из страны и сослал в Сибирь Каменева, Зиновьева, Раковского, Радека и многих других. Находились те, кто предрекал падение СССР в течение недель.

Вечером 20 мая произошло весьма странное событие в Гамбурге, втором по величине немецком городе. По улицам поползло облачко, похожее на зеленоватый туман. Он проник в дома. Сотни мирных горожан лишились сознания и были госпитализированы. Многие скончались.

Стало известно, что пары просочились с некоего завода. Ни у кого не было сомнений, что там проводились эксперименты с отравляющими газами. Но разве это не шло в нарушение международных соглашений и Версальского договора? Начатое расследование потихоньку сошло на нет. Даже прогрессивные газеты вскоре перестали писать о катастрофе, случившейся в тот самый день, когда нацисты увеличили число своих депутатских мест с девяти до двенадцати.

Таково было состояние дел в мире, когда Геббельс сделал новый важный шаг вперед. 9 января 1929 года Гитлер перетасовал свой штаб. Грегор Штрассер стал главой организационного департамента, то есть вторым человеком после Гитлера. Геббельс был назначен главой пропаганды рейха. Теперь он был среди группы людей, определяющих будущий курс движения. Партия все еще была малочисленной. И ему предстояло всемерно ее увеличивать.

Глава 4

Лавина

1

Первоочередной задачей Геббельса было заставить людей принять Гитлера как божество.

Когда Гитлер назначил сам себя фюрером нацистской партии, он поступил так главным образом для того, чтобы стать недосягаемым для интриг лидеров помельче. У других не было выбора, и они поневоле согласились. Теперь Геббельс должен был напитать их подлинной верой. Он предложил считать, что все сказанное, написанное или сделанное Гитлером сказано, написано или сделано «безупречно», а сомнений или тем более возражений не допускать. Геббельсовская пропаганда всеми силами стремилась распространить слепую убежденность, что без Гитлера его соратники пропадут.

Поскольку теперь Гитлер становился центральной фигурой, было вполне логично сделать так, чтобы новый пропагандистский механизм вращался вокруг него. Сам механизм стал больше, продуманнее и эффективнее, чем та организация, которую Геббельс унаследовал от Грегора Штрассера. Геббельс модернизировал некоторые пропагандистские методы, чтобы механизм работал более гибко и чутко реагировал на малейшие внешние раздражители, вся машина должна была приводиться в движение одним мановением руки.

Темпераментная личность Геббельса производила большое впечатление на аманнов, розенбергов и федеров, они восхищались его молниеносными действиями и бесконечным числом идей, которые генерировал его мозг. Он даже внушал им некоторый трепет, но теплых чувств он не вызывал. Чутье подсказывало им, что он не одной с ними породы, на их взгляд, он не был нацистом чистой воды. Поэтому его никогда не принимали за своего.

В последующие годы Геббельс сосредоточил свои усилия на митингах как на главном пропагандистском оружии. До тех пор митинги носили чисто информативный характер: люди собирались вместе, чтобы послушать политическую программу той или иной партии. Геббельс рассудил, что подобный подход требует неоправданных затрат сил и времени. «Бессмысленно предоставлять полчаса оратору только на то, чтобы он установил контакт с аудиторией! – восклицал он. – Мы говорим не ради поддержания разговора, а чтобы произвести эффект».