Читать книгу "Что я натворила? - Аманда Проуз"

Пока Кейт сидела в тюрьме, она могла обманывать себя, придумывая кучу причин, почему ее дети ни разу к ней не приехали: то, что до Йорка слишком далеко, то, что Лиди и Дом слишком заняты, то, что они боятся. А теперь она поняла настоящую причину. Это был их выбор, и они решили, что не хотят с ней общаться. Хуже того, ее собственные дети не хотели ее видеть даже сейчас. Кейт больше не могла скрывать от самой себя эту жуткую истину.

— Пожалуйста, Франческа, пожалуйста! — прошептала она.

— Я тут ничего не могу поделать, Кэти. Знаю, тебе сейчас, наверное, совсем тяжело, — ответила Франческа.

Господи, как же плохо. Как я с этим справлюсь?

— Может быть, все поменяется, когда ты вернешься. Не плачь, дорогая, все будет хорошо. Пожалуйста, не плачь, — постаралась успокоить сестру Фрэн.

Каждый раз мое сердце разбивается вдребезги. Каждый раз.

* * *

До момента похода к адвокату Кейт даже и не думала о том, чтобы отправиться в отпуск. Но сама удивилась, какой прекрасной была эта мысль: они с детьми могли снова сблизиться в нейтральной обстановке, и тогда у нее была бы куча времени, чтобы обо всем поговорить и наверстать упущенное. Вот только Кейт не учла, что Лиди и Дом могут просто отказаться.

После того как Фрэн рассказала, что ее дети не хотят ехать, трещина, которая осталась в душе Кейт после выхода из тюрьмы, стала чуть больше.

Всю ночь после их с сестрой телефонного разговора Кейт провела, терзаясь мыслями о том, как им с детьми было бы хорошо в отпуске, — представляла, как бы они сидели на пляже и глядели на заходящее солнце. Всему этому, так или иначе, сбыться было не суждено. Проснувшись утром, Кейт взглянула на пол, усыпанный теперь мокрыми от слез салфетками, и решила все-таки поехать в отпуск одна.

Впервые в жизни Кейт никуда не было нужно, у нее не было ни дома, ни работы, ни семьи, которая бы ее ждала. Женщина могла остановиться в отеле где угодно. Но лучше бы не в Лондоне, а где-то, где много солнца и где Кейт могла бы побыть наедине со своими мыслями. Сент-Люсия — даже само это название звучало как-то совсем необычно.

В аэропорту Гатвика Кейт вдруг охватило чувство паники; было похоже, что все знают, как себя вести, все, кроме нее. Она много лет провела под наблюдением Марка и еще несколько лет в тюрьме, то есть все это время она была оторвана от общества. Даже забавно, что, проведя последние пять лет в обществе убийц и наркоманок, Кейт сейчас была крайне напугана при виде семьи, которая суетится вокруг своих чемоданов. А вдруг кто-то из них захочет с ней заговорить? Вряд ли у Кейт были хоть какие-то общие темы с длинноногой мадам, потягивающей кофе из пластикового стаканчика и периодически поглаживающей ладонью мускулистое бедро своего мужа.

Кейт внимательно изучила лицо этой женщины, она смотрела на ее рот, анализировала свои действия. Кейт знала — никогда нельзя полагаться на первое впечатление. Она боится? Сдерживает себя? Опасается ли кого-то рядом? Нет, испуганной, сдержанной или опасающейся эта мадам не казалась. Она выглядела по-настоящему спокойной и счастливой. Вот же повезло.

Кейт печалило собственное недоверие к окружающим. Она больше не могла говорить ни о чем просто так, без повода — возможно, понадобятся годы, чтобы вернуть эту способность. Кейт представила себе на мгновение, каково это — выйти замуж за правильного человека и жить красивой жизнью. Как же можно было так сильно ошибиться?

Она погрузилась в поэзию Дерека Уолкотта и попыталась стать невидимкой для всех вокруг. Больше всего Кейт восхищалась одной фразой, которая казалась невероятно уместной. Она повторяла ее и упивалась тем смыслом, который в ней крылся:

«Ты снова полюбишь ту незнакомку, которой когда-то сама для себя была».

Кейт эта мысль очень нравилась.

От размышлений ее оторвала толпа мальчишек. Они шли группами по четыре и пять человек; компашка, как сейчас говорят. Эти парни были умными и стильными, но выглядели подчеркнуто небрежно и подчинялись тем стереотипам, с которыми Кейт когда-то была знакома — в этом они были так похожи на Доминика. Молодые люди были одеты одинаково, в спортивные штаны и толстовки с капюшонами, на плечах их болтались кожаные сумки, и у них были одинаковые стрижки с челками. Кейт поняла, что этим мальчикам не больше двенадцати-четырнадцати лет. Вежливые, но неуклюжие дети, еще не очень обтесанные этим огромным жестоким миром.

Кейт забеспокоилась — группа парней явно направилась к тем трем пустым местам, которые находились рядом с ней. Они бросили свои сумки и собрались вокруг, казалось, не обращая внимания на женщину, погруженную в чтение книги. Звучали шутки о матче по регби. Ребята сетовали, что какой-то Джордж опаздывает, и его уже распекали, как только могли, — хотя Кейт не могла понять, что общего между его ориентацией и неисправным будильником. Эти ребята выглядели очень беззаботно, казалось, им было абсолютно комфортно находиться в огромном аэропорту без родителей.

Кейт опустила книгу, и в этот же момент один из мальчишек отвернулся, и женщина четко разглядела логотип школы на его толстовке. У Кейт перехватило дыхание, кожа сразу покрылась холодным потом, а ноги предательски дрожали. У этой золотой эмблемы с орлиными крыльями и девизом на латыни: «Veritas Liberabit Vos» — все еще была над ней какая-то страшная сила. «Истина да освободит вас». Снова Марк, снова пытки, снова тюрьма. Еще одно напоминание о том, что Кейт потеряла Лидию и Доминика.

Она потянулась за сумкой и попыталась засунуть туда свою книгу и бутылку воды. Ее сердце бешено колотилось, а перед глазами все словно помутнело. Торопясь, Кейт уронила книгу. За ней тут же протянулись чьи-то руки и подняли ее с пола.

Темноволосый парень из группы протянул Кейт книгу:

— Извините, я думаю, что это ваше.

— С… спасибо, да, мое, — промямлила Кейт, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Этот поэт получил Нобелевскую премию, так ведь? Хорошая книга? — спросил юноша.

Гвидо Петронатти. Кейт подняла голову и посмотрела ему в глаза. Когда они в последний раз виделись, парню было всего девять. Кейт не удивило, что он узнал лауреата Нобелевской премии, мальчик всегда был большим умницей.

Она глубоко вздохнула и решила, что терять нечего.

— Я только начала читать, Гвидо, но, без сомнения, книга очень увлекательная. Стихи Уолкотта прекрасны. Ты все так же много читаешь?

Кейт вспомнила молодого книжного червя в очках, которому больше всего нравилось скрываться в тихом уголке библиотеки с очередной книгой. Казалось, все это было в какой-то другой жизни.

Брови мальчика вопросительно поползли вверх.

— Да. Я?.. Как вы?.. Черт подери! То есть извините, миссис Брукер, я не имел в виду «черт подери», я хотел сказать…

— Все в порядке, Гвидо. Я понимаю.

— Вау. Я уж и не ожидал увидеть вас снова. Вы как, в порядке?.. Вы же?.. Черт. Простите.