Читать книгу "Голосуйте за Цезаря - Питер Джонс"

Появившаяся впервые в 508 г. до н.э. в Древней Элладе, новая общественная система с полным правом носила и оправдывала свое название — «demos» («народ»), у которого действительно была «kratos» («власть»).

«Результативные» адюльтеры

Древние на все сто использовали брачные (и не только) отношения для укрепления династических связей как внутригосударственных, так и международных. Александр Великий женился на принцессе Роксане из Бактрии (Центральная Азия), а Марк Антоний — на египетской царице Клеопатре из древнего рода Птолемеев. Сильные мира сего не брезговали ничем — известно, что император Август был неравнодушен к женам своих оппонентов. Через них он пытался узнать, не плетется ли против него какой-нибудь заговор. Юлий Цезарь, в молодости служивший в Вифинии (Северная Турция), «водил шашни» с местным правителем Никомедом. Видимо, настолько успешно, что благодарный Никомед даже завещал свое царство Риму.

Примеры эти заставляют задаться вопросом: отчего же скромничают современные политики? Кто знает, какие выгоды мы могли бы извлечь, если бы Робин Кук и Джон Прескотт обратили бы свои похотливые взоры не на своих секретарш, а, скажем, на «очаровательного» мистера Путина или не менее «восхитительного» мистера Бен Ладена? Да и президент Ахмадинежад тоже «ничего»... Хорошо было бы послать к нему Джорджа Гэллоуэя. Такая жертва возвысила бы нашего политика в глазах общественности.

Игра в большинстве

Представьте себе, как на парламентском «часе вопросов» министра обороны обвиняют в некомпетентности — и такое возможно. Член оппозиции вскакивает с места, ругает министра и добавляет, что его сосед-приятель справился бы с этой должностью гораздо лучше. На что министр, нервно теребя портфель, немедленно соглашается передать свой пост неведомому «приятелю-соседу». Парламент одобрительно гудит, а страна получает нового министра обороны...

Невероятно? А теперь перенесемся в Афины 425 г. до н.э. Пелопоннесская война между Афинами и Спартой тянется уже шестой год; афинское войско окружило спартанцев на острове Сфактерия, но не в силах добиться их уничтожения. Спартанцы же пытаются вырваться из блокады и даже вроде бы готовы на переговоры. Приближается зима, а это значит, что, не добившись победы, афиняне должны будут отступиться и вернуться домой. Положение насколько патовое, настолько же и отчаянное. Афиняне, имея перевес в силах, видят, как победа ускользает из их рук.

Ситуацию тем временем обсуждают на афинском Народном собрании («Ekklesia»). Это — руководящий и законодательный орган, состоявший не из избранных политиков, а из всех афинских граждан мужского пола старше восемнадцати лет. То есть если вы — афинский гражданин и мужчина старше восемнадцати, то власть — это вы. Да, вы. Никто, вообще никто, не может попрать или исказить принятое Собранием решение, принятое в том числе и вами.

Один из участников того памятного Собрания, по имени Клеон, фигура противоречивая. Ему удалось убедить граждан на прошлом Собрании не заключать мира со Спартой, аргументируя тем, что если сейчас продолжить военные усилия и пленить спартанский контингент, то Афины будут диктовать свои условия на будущих переговорах с извечным соперником. Однако сейчас дела шли из рук вон плохо — спартанцы ускользали из мертвой хватки. Снова поднялся тот же Клеон и заявил, что если известие верное, то следует избрать военачальников, которые смогли бы действовать сообща.

Историк Фукидид, свидетель того Собрания, сообщает, что же случилось дальше: «...Затем Клеон указал пальцем на Никия, который был военачальником (военачальники в Афинах избирались) и являлся личным его врагом. « Если бы наши полководцы были настоящими мужчинами, — презрительно сказал Клеон, — то они правильно использовали бы наш флот и легко пленили бы врагов. Если бы флотом командовал я, то мы давно добились бы победы». Афиняне тотчас же стали предлагать Клеону возглавить флот и отправиться на место событий, раз уж он так уверен в своих силах. Никий в ответ на укол оппонента также неожиданно стал настаивать на том, чтобы тот взял в свои руки командование любыми военными силами, какими только пожелает. Клеон не верил своим ушам, однако Никий абсолютно серьезно говорил о передаче своих руководящих полномочий. Он вновь и вновь повторял свое предложение явно смущенному Клеону и наконец официально перестал быть командующим после определенной процедуры при стечении большого количества афинян. Клеон пошел было на попятную, заявив, что только Никий с его огромным боевым опытом достоин возглавлять флот. Однако Собрание, будто поймав Клеона на слове, уже не хотело ничего слышать и приказало новичку взять командование флотом на себя. Клеону не оставалось ничего, кроме как подчиниться. С потухшим взором, скрепя сердце принял он бразды командования и заявил на прощание, что никогда не боялся спартанцев, и даже пообещал либо в течение двадцати дней привести в Афины толпы пленных врагов, либо перебить их всех на месте.

Хвастовство Клеона позабавило афинян, а наиболее рассудительные нашли ситуацию беспроигрышной: или Афины избавятся (что считалось наиболее вероятным) от выскочки-хвастуна, или же Клеон действительно избавит город от заклятого врага».

В «демократическом» Соединенном королевстве все решения, касающиеся жизни государства, принимаются в палате общин членами партии большинства, то есть примерно четырьмя сотнями в основном белых мужчин. Страной также управляют двадцать членов кабинета министров и премьер-министр. И это все. Представьте: страна с населением в почти шестьдесят миллионов живет по приказам каких-то четырехсот с лишним человек! В Древних Афинах каждое решение принималось всеми мужчинами старше восемнадцати лет на Собрании посредством голосования, но без чьих-либо приказов сверху. Это и есть настоящая демократия в действии, о чем подробно поговорим в следующей главе.

А Клеон, между прочим, возглавил экспедицию на Сфактерию, пленил всех спартанцев, управившись, как и обещал, за двадцать дней!

5.

ВЛАСТЬ — НАРОДУ! АФИНЫ В 508-323 гг до н. э.

Хвастливая ложь

Гордон Браун проинформировал нас, что он «хочет больше людей вовлечь в политику и поддержать национальный диалог». Я все еще жду его приглашения. К моменту публикации этой книги нам уже будет известно, насколько правдивыми были слова премьера, обычные, традиционные, повторяющиеся из года в год: «восстановить доверие народа к политике» (заметьте: не к политикам!), «предложить прогрессивные решения на основе здравого смысла», «сделать парламент более подотчетным (интересно, перед кем?) и направить его в русло более открытых и честных дискуссий ». Ну-ну. Обещано также «создание нового общественного консенсуса» (а что делать со старым?) и, наконец, «заложить твердую основу для движения вперед».

Объяви премьер такое перед древнеафинским народом, его попросту не поняли бы. И даже не столько из-за малопонятного, ничего не обозначающего словоблудия, сколько из-за того факта, что в Древних Афинах не выбранные политики, а сам народ определял политику государства, а по сути свою собственную судьбу. Представляете реакцию древних на предложение Гордона Брауна «вовлечь в политику больше афинян»?