Читать книгу "Всплеск внезапной магии - Диана Уинн Джонс"

Дома у Аманды Зилла тоже ощущала, как сосредотачивается сила, представляя себе зияющую пустоту, которую нужно заполнить. Почему-то ей казалось, что она сама и есть эта пустота, и от этого все чесалось. Затем, когда было произнесено первое Имя — почти что хором, по всей земле вокруг, — перед глазами у нее вдруг возник Марк. Не такой, каким она его обычно помнила, а в ниспадающих одеждах и с бледным отблеском луны в волосах. Эта жреческая фигура почему-то пробудила у нее острейшие чувственные воспоминания — вот глупости! Волосы у Марка на груди. Для такого бледного худышки у Марка было на удивление много растительности на теле, причем не светлой, как волосы на голове, а темной, как брови, и мягонькой, как шерстка котенка. Зилла прямо почувствовала ее — и болезненно скорчилась. Тоска вернулась к ней и загрохотала в голове хуже прежнего.

— Прекрати! — велела Зилла вслух, потому что ее злило, что она никак не может ничего забыть.

И от этого яростного возгласа ей стало ясно, что надо делать. Нужно разорвать эту связь как полагается, раз и навсегда, чтобы была все-таки смерть — чтобы все разломилось надвое и остался только огромный чистый скол. Только так получится вскрыть нарыв. Называй как хочешь, только прекрати!

Примерно это она написала на обороте конверта для Аманды. Потом пошла наверх и взяла Маркуса из кроватки — он сонно забормотал и немножко послюнявил ей шею. Зилла встала с сыном на руках лицом приблизительно туда, где, по ее представлениям, находилась ракета. Обряды шли полным ходом, она ощущала силу. Как будто она стояла в огромном, слегка подсвеченном пространстве, где тянулись к ней два туманных волокна — два волоска, ее и Маркуса. Она ждала. Сила нарастала. Она нарастала и в самой Зилле — вздымалась, захлестывала ее и заполняла, как, наверное, бывало всегда, когда ей было очень-очень нужно. Зилла могла решить этого не делать. Но решила делать. Она подцепила два волокна мизинцем — все остальное ей требовалось, чтобы держать Маркуса, — и дала им втянуть себя в ракету.

Силы накопилось столько, что это оказалось проще простого. Быстро, спокойно, безо всякого напряжения, будто скользнуть в приоткрытую дверь, — и вот уже Зилла, все так же с Маркусом на руках, стоит в проходе ракеты в заднем конце. Металл за спиной у Зиллы, где скрывалась машинерия, превратился теперь в сплошную серебристую стену, из-за которой доносился ровный гул, словно там работал вентилятор. Пространство перед ней было битком набито людьми, в основном незнакомыми. У всех был очень сосредоточенный вид. Маркус почувствовал перемену обстановки и сонно пробурчал что-то вопросительное. Несколько голов повернулось к ним. Зилла поспешно и смущенно скользнула на свободное сиденье, будто опоздала на церковную службу, и туго окутала их с Маркусом чувством собственного ничтожества. Никого тут нет, Зилла просто пустое место, о ней и думать не стоит. Эта уловка часто оказывалась ей на руку — чувство, что она просто недостойна, чтобы о ней беспокоились. И здесь помогло. Головы отвернулись. Пустое место так пустое место.

Снаружи ураган нарастающей силы уже превращался в настоящий, физический ветер, он хлестал в стены ангара, трепал волосы и одежды по всей стране. Произнесены были уже почти все Имена. Если что-то и должно случиться, то сейчас.

«Небесный омнибус» дернулся.

— Кажется, тронулись! — прошептал кто-то.

И все.

Ничего не выйдет, подумала Зилла. Только выставлю себя полной дурой! Ну лети же, лети, лети, лети! Она мысленно толкала неподатливую тяжелую ракету, бешено, упорно. Чувствовала, как та светится вокруг, — и налегала, налегала. И снова внутри затрепетало что-то дикое, потому что ей было очень-очень нужно. Но эта жестянка с людьми была такая тяжеленная! «Ой, ну лети, лети, лети, лети!» — твердила про себя Зилла.

Тут обряд дошел до кульминации. В сотнях кругов засиял яркий свет, костры запылали на вершинах холмов. В ракете на миг возникло определенное ощущение полета — даже невесомости.

— Вот! — сказал кто-то.

Когда испустили последнюю мощную волну силы, Глэдис в ипостаси Старухи повернулась к Аманде в ипостаси Матери и еле заметно кивнула. Волна была двойная. Первая часть должна была запустить ракету, и среди участников не было никого, кто не почувствовал бы, как что-то сдвинулось, оторвалось, исчезло, а вторая — поставить непреодолимую Защиту вокруг Британских островов, а если получится, то и всего мира. Марк почувствовал, как вздымается Твердыня Придайн[4]. И тоже кивнул Аманде. Теперь никакие злые помыслы не проникнут в эти края; но удалось ли защитить весь мир, никто сказать не мог. Раньше такое никогда не требовалось.

Глава

3

Эта ночь отняла у них все силы. Поднимаясь по лестнице в свою лондонскую квартиру, Морин спотыкалась от усталости. Уже светало. Улицу залил неестественно яркий солнечный свет. Поспать бы хоть несколько часов, думала Морин, непослушными руками заталкивая ключ в скважину, и тогда, может быть — может быть! — к вечерней репетиции она придет в себя. Да, наверное, придет. Устала она в основном от ликования. Мощный порыв силы, который поднял и ракету, и Защиту, по-прежнему бушевал у нее в голове — и это было чудесно. О, какой восторг! Такой восторг, что она до сих пор лелеяла его, хотя приятно было и потом, когда они приехали в ангар и не обнаружили там ракеты. Морин похвалила себя за то, что сообразила побывать там заранее, пока ракета стояла в ангаре. По крайней мере, она знала, что там было чему исчезать. Девятеро из Внешнего Круга были этого лишены.

Они приехали туда целым кортежем. Девятеро были очень обижены. И раздосадованы. И к тому же ничему не желали верить. В ушах у Морин так и звучал резкий голос Коппы. Почему им ничего не объяснили? Какой еще изменник? Хотите — ведите ее в какую угодно сферу истины, сами увидите, что она Едина с Кругом! И так далее. А когда им показали пустой ангар, это никого ни в чем не убедило. Морин все вспоминала, как Поли стояла рядом с Марком, белая от ярости. Хорошо, что Аманда сообразила сделать несколько фотографий ракеты, вот только она совершенно не умела обращаться с камерой, а в ангаре было полно эманаций силы, и поэтому снимки, которые она пустила по кругу, вышли косые и размытые и никого не умиротворили. Аманда раздражала Морин еще и тем, что постоянно вскидывала голову, а по ее лицу, когда она думала, что ее никто не видит, пробегала судорога горечи и тревоги. Аманда думала, что где-то что-то не заладилось. Неужели и сейчас думает? Уж конечно: Аманда вечно твердила, что у нее особо тонкая чувствительность, а когда Морин проверяла, оправданны ли ее опасения, почти всегда оказывалось, что та в очередной раз подняла шум попусту.

В конце концов Морин оставила Марка и Аманду разбираться с Внешним Кругом и покатила домой. Ей нужно было срочно поспать. Даже без какао. Рухнуть в постель — и все.