Читать книгу "Записки психиатра - Лидия Богданович"

– Ну что же, он поступил правильно, что уехал.

– Но ведь Миша сделал мне больно.

– Боль пошла на пользу: вы стали правдивы.

– Разве? – усомнилась Маруся.

– Ваше правдивое письмо, возможно, вернет вам Мишу.

Голубые глаза Маруси сделались влажными. Как бы умоляя, она сложила маленькие руки с облезшим от домашней работы маникюром.

Мне искренне было жаль эту девушку. Как случилось, что такая добрая, чуткая, достойная уважения, она могла стать попугаем?

Пришлось сказать ей все, что я о ней думаю. Маруся не обиделась, она все поняла и заплакала. Ее отец продолжал спать.

На следующий день я снова посетила пьяного отца Маруси, а через неделю направила его на длительное лечение в больницу.

Еще через неделю я зашла проведать Марусю. В двух маленьких комнатках все было так чисто, так блестело, словно ожидали гостей. Сама Маруся была в простеньком белом платье, и ее голубые глаза светились радостью.

«Отчего она такая», – недоумевала я. Мы поговорили о будущем, и мне понравилось, что наметила себе в жизни Маруся. Теперь я знала, что она никогда не будет попугаем. И попросила ее:

– Если придет письмо от Миши, вы скажете мне?

– Обязательно! – и она улыбнулась простой, доверчивой улыбкой, – а пока вот это…

Маленькая рука с облезшим маникюром протянула мне листок, сложенный вдвое. Это было заявление Маруси с резолюцией директора завода о зачислении ее в качестве лаборантки.

– Завод в двух шагах от нашего дома…, а там и учиться буду.

Неудачники

Ко мне на прием пришел человек лет сорока пяти, звали его Григорием Семеновичем. Он опустился на стул грузно, как старик, и безнадежно произнес:

– Доктор! У меня тяжелый невроз… Все на нервной почве. Лечился у известных врачей, даже у гомеопатов… Бесконечно пью бром, люминал… Ничего не помогает! Начинаю подумывать – стоит ли жить?

Я попросила его рассказать о своей жизни. Он нетерпеливо, с раздражением произнес:

– Это не имеет прямого отношения к болезни. В конце концов, вам все равно, как живет человек и что делает.

Я постаралась ему разъяснить, что для успешного лечения невроза именно этот путь указал И. П. Павлов. Надо знать, как живет больной, не скрыта ли причина заболевания в условиях его жизни. Мое убеждение мало подействовало на Григория Семеновича: он рассказывал о себе нехотя, цедя слова и в то же время подчеркивал, что «занимал» ряд «высоких постов». Посты действительно были высокими, ответственными, но самого разнообразного характера. В ранней молодости Григорий Семенович обнаруживал способности и учился в художественной школе. Была мечта стать большим художником. А молодежи свойственно мечтать и готовить себя к большой жизни. Это в порядке вещей. Молодые люди всегда устремляются ввысь. В мечтах они летчики, поэты, изобретатели, рекордсмены.

Однако воплощение высоких идеалов требует усилий воли, преодоления препятствий, больших знаний.

Кропотливый труд художника тернист. Студенты – товарищи Григория Семеновича жили в стесненных условиях, нуждались, в «поте лица» трудились, неуклонно направляясь к цели. В то же время сам Григорий Семенович пошел по другому пути. Он стал добиваться «легких» административных должностей. С этого и началось. Постепенно желание трудиться остыло. Самоуверенность помогла быстро подняться на должность начальника планового отдела какого-то предприятия. Затем был директором пивоваренного завода, прорабом строительной конторы, ревизором… Обычно работал недолго и, как правило, увольнялся «по состоянию здоровья». Перед ним открывались широкие перспективы труда, усилий, закаляющих волю, но он себя не затруднял, а, не справляясь с возрастающими задачами, «заболевал».

Он рассказал мне, что стал раздражительным, склонным к мнительности. Наблюдая его, я заметила, что он не любит слушать других, но зато с удовольствием говорит о себе. Так, о своей болезни он рассказывал мне в течение часа. Считал, что к нему недружелюбно относятся, несправедливо «обходят по службе…»

Это был невроз, явившийся результатом «характера, выпущенного на волю», легкомысленного отношения к себе.

– Меня посылали в санатории, я принимал массу процедур, но ничего не помогло. Сами видите, до чего дошел…

Григорий Семенович действительно попал в тупик, а перестраиваться было уже поздновато.

Как часто подобное легкомыслие ведет людей на стезю неудачников, не видящих смысла в жизни!

Как часто подобнее неудачники обращаются к врачам, жалуясь на «нервную почву». К сожалению, врачи выписывают им рецепты, назначают ванны, впрыскивают возбуждающие средства… А человек вместо критической оценки своих поступков продолжает во всем винить «нервную почву». М. Горький пишет: «…страхи, стоны и жалобы кое-кого из вашей среды тоже не что иное, как результат ощущаемой жалобщиками безоружности перед жизнью и их недоверия к своей способности бороться против всего, чем извне, а также изнутри угнетает человека „старый мир“» «…нужно запасаться верою в себя, в свои силы, а эта вера достигается преодолением препятствий…»

Я откровенно сказала «больному» свое мнение о происхождении его «нервного» заболевания. Он был раздражен и недоволен, но, кажется, первый раз в жизни призадумался. Слезы его облегчили.

Решительный сдвиг в здоровье Григория Семеновича произошел под влиянием психотерапии – могучего средства лечения словом.

Ведь слово, как нам известно, такой же раздражитель, как и всякий другой. Слово может вызвать у человека любые реакции. И если мы не отделяем человека от окружающей его социальной среды и понимаем его организм как единое целое, то успех психотерапии обеспечен. Но как излечиваются словом самые тяжелые нервные функциональные расстройства, например истерические параличи, неукротимая рвота и т. д.? Как при помощи слова облегчаются такие болезни, как гипертония? И. П. Павлов раскрыл физиологический механизм внушения. Слово влияет на психику, на высшие регулирующие функции мозга, на весь организм, беспрерывно взаимодействующий с окружающей средой. Психотерапия немыслима без анализа причин болезни и условий ее развития.

Надо заметить, что Григорий Семенович освободился от своей «нервной» болезни не сразу. Он еще долго ходил ко мне и высказывал свои сомнения. Но слово открыло ему глаза. После долгих колебаний Григорий Семенович начал работать на заводе лекальщиком и работает уже пятый год. В этом ему помог не только врачебный совет, но и здоровый советский коллектив. В дальнейшем мне пришлось наблюдать аналогичные случаи.

* * *

Однажды ко мне на прием привели «депрессивного» студента-медика. Его сопровождали отец, мать и бабушка.

Студент был тщедушен, бледен, угнетен. Бабушка сообщила, что Миша хотел лишить себя жизни. Будущий врач перечислил признаки своей болезни: апатию, отвращение к учебе, обмороки при виде крови.