Читать книгу "Мир вашему дурдому! - Татьяна Луганцева"

Муза, оставшись одна, снова поскреблась в дверь.

– Григорий Георгиевич, ты слышишь меня? Это я – Муза. Я помогу тебе. Это я тебя подставила, но я тебя и вытащу отсюда! Я помогу! Держись! Главное, чтобы ты жив был. – Муза разговаривала с ним через замочную скважину.

– Муза… – вдруг услышала она его голос.

– Григорий Георгиевич?! Ты жив? Всё хорошо! Сейчас откроем! – обрадовалась она.

– Муза, уходи отсюда немедленно! – приказал Григорий Георгиевич.

– Я никуда не уйду! Ты не можешь открыть дверь? – спросила она.

– Я не могу. Я связан. Уходи, Муза, я не шучу, это очень опасные люди! – снова донеслось до нее.

– С кем ты разговариваешь? – спросила подошедшая Олеся.

Рядом с ней был небритый парень в рабочем халате.

– С Григорием Георгиевичем! Я же говорила, что он там! Он откликнулся! Пришел в себя! Открывайте скорее!

Валера почесал затылок.

– Черт знает, что происходит! Человека закрыли! А может, он преступник? Может, он буянил?

– Быстро открывайте! – накинулась на него Муза. – Без разговоров! Он не преступник! А то будет поздно.

– Ладно-ладно, не шуми! Оглушила уже, – поморщилась Олеся. – Выпусти, Валерка, ее дружка, а то всех на уши поставит!

– Как скажешь, но если что, меня здесь не было, – предупредил Валера, доставая инструмент из сумки.

– Хорошо, – вздохнула Олеся.

Мужчина повозился с замком немного, и дверь открылась. Первой в нее влетела Муза, распихивая остальных. Картина, которая предстала ее глазам, была просто ужасающая. Небольшое помещение с маленьким окном, мебель отсутствовала. На голом бетонном полу лежал Григорий Георгиевич в костюме и рубашке, которая почему-то стала красного цвета. Вообще, он больше напоминал отбитый кусок мяса, его прежде красивое лицо было как кровавое месиво.

– О господи! – рванулась к нему Муза и упала на колени. – Что они с тобой сделали?

– Всё нормально, – пошевелил он разбитыми губами. – Ты зачем? Уходи. Со мной всё будет хорошо.

– Да, я вижу, как с тобой хорошо! – воскликнула она, дрожащими руками ощупывая его руки, грудь, а до лица боясь даже дотрагиваться.

– Матерь божья, – ахнула Олеся. – Что с человеком сделали? Так избили! Да даже преступник такого не заслуживает!

– Я ухожу, всё остальное без меня! – испугался мастер и скрылся с невероятной скоростью, только его и видели.

По виду Олеси было понятно, что она тоже хотела бы исчезнуть, но остатки совести не давали ей этого сделать.

– Я связан, – сказал Григорий Георгиевич, поворачиваясь к Музе спиной и показывая свои отекшие ладони.

Муза вцепилась в узлы, но развязать не смогла, одна рука у нее находилась все еще в бинтах.

– Помоги! – обратилась она к Олесе, та пулей влетела в комнату и закрыла за собой дверь на замок, прижавшись к ней спиной.

– Всё! Это конец! – выдохнула она.

– Что? Помоги мне! – попросила Муза, не поняв ее реакции.

– Бандиты возвращаются! Они… они… – У девушки даже дыхание перехватило.

– Закрой дверь! – закричала Муза, мгновенно находя узел на веревке, связывающей руки Григория Георгиевича, и впиваясь в него зубами.

– Я закрыла.

– А они могут открыть с той стороны? – поинтересовалась Муза, жутко испугавшись. Она не хотела выглядеть так же, как выглядел Григорий Георгиевич, и это было понятно.

– Я не знаю. Валера оставил какую-то отвертку. Может, мне воткнуть ее в замочную скважину? – спросила Олеся, дрожа всем телом.

– Конечно, воткни! И вообще, дверь держи! У меня узел поддался. Сейчас! Всё! Григорий Георгиевич, я развязала!

– Я же говорил, уходить тебе надо было. Помоги мне подняться на ноги, – сказал тот.

– Тебе бы лучше полежать, – посоветовала она.

– Я в норме, они мне лицо разбили, поэтому голова кружится и болит, а так все нормально.

Григорий, держась за стенку и за Музу, встал на ноги и помог Олесе заблокировать дверь, с силой воткнув отвертку в замочную скважину и погнув ее. В это же мгновение в замке что-то заскрежетало, наверное, пытались вставить ключ.

– Тихо! – прошептал Григорий и, тяжело дыша, подошел к окну.

Он рванул фрамугу и открыл окно, жестом приглашая женщин к единственному спасительному выходу. Да, без мужчины им было бы не выбраться. Женщин второй раз приглашать не пришлось. Они кинулись к окошку.

– Быстро выбирайтесь наружу и бегите как можно дальше, – прошептал он.

– А как мы встретимся? Ну, чтобы не потеряться? – спросила Муза и наткнулась на недоуменный взгляд Григория Георгиевича.

Он явно не собирался с ней встречаться, ни до, ни после. Первой Григорий помог подняться на подоконник Олесе, и она выбралась на улицу. Даже прыгать не пришлось, это был цокольный этаж.

– Что такое! Твою мать! Заклинило, что ли?! – послышалось за дверью.

Григорий Георгиевич помог забраться Музе на подоконник и чуть ли не дал ей пендаля для ускорения.

– А ты? – спросила она, обернувшись.

– Я справлюсь, беги.

Когда Григорий Георгиевич, шатаясь и тяжело дыша, тоже оказался снаружи, дверь в помещение уже выламывали.

Первым, кого он увидел, была Муза.

– Ты здесь? Почему не убежала? – возмутился он ее беспечности.

– Я без тебя не побегу. Ты еле ходишь, я тебе помогу, – тряслась она, сразу же подхватывая его под руку.

– Какая же ты все-таки глупая, честное слово, – ужаснулся Григорий.

– Они уже ломают дверь! Давай сейчас не будем обсуждать мои умственные способности, – предложила она, и они побрели вдоль дома, стараясь делать это быстрее, насколько было возможно.

Григория Георгиевича шатало, и шел он значительно медленнее, чем она могла предположить. Но Муза его не торопила. Она своим худым телом прижалась к его мощному, словно тростинка к бревну, и выполняла функцию муравья, передвигающего вес, много превышающий свой собственный.

– А где Олеся? – повертела головой Муза.

– Женщина, что была с тобой? Надеюсь, что далеко, – ответил, тяжело дыша, Григорий Георгиевич. Пострадало не только лицо, но и ребра, и, возможно, другие внутренние органы, и это было очевидно.

– Ее бандиты не видели, я сама случайно наткнулась на нее. В принципе, она может спокойно возвращаться на свое рабочее место, – сказала Муза. – И большое ей спасибо за помощь. Если бы не Олеся, я бы не открыла дверь! Она привела рабочего Валеру, у него инструмент был.

– Извини, Муза, но эту шарашку, то есть брачное агентство, скоро прикроют, – сказал он.